Преступление и наказание? Или бегство от наказания?

После Одесской Хатыни, расстрела отделения милиции из танков в Мариуполе, после бомбежек Славянска, обстрелов Донецка, Луганска и Горловки мне казалось, что уже ничего не может вызвать в моей душе содрогания. Потому, что чувство потрясение испытываешь, когда не ожидаешь от людей, которые вроде бы так похожи на тебя – по внешнему виду, по языку, по обычаям, а некоторые еще и по возрасту – вполне себе гитлеровского зверства. И уж тем более не ожидаешь этого в наши дни, когда казалось бы…А, впрочем, тому, кто всю жизнь интересовался историей различных стран и народов, как раз ничего подобного не кажется.

Но все же сегодня, просматривая новости на одном из украинских порталов, я увидела заголовок, который буквально притянул мой взгляд. Мне кажется, это сообщение достойно всеобщего внимания, поэтому я приведу его полностью:

На Пасху, 12 апреля, трое военнослужащих Вооруженных сил Украины покончили жизнь самоубийством, сообщили правоохранители. В частности, утром в Донецкой области возле населенного пункта Зайцево Артемовского района солдат воинской части В2278 выстрелил себе в подбородок из автомата АКС-74. Также утром боец военной части А0284, Львов, дома перерезал себе вены. Кроме того, около одиннадцати вечера в Донецкой области в Волновахе солдат воинской части В1688 подорвал себя гранатой.


Я перечитала новость еще раз, поскольку не могла поверить в увиденное. Все трое упомянутых военнослужащих наложили на себя руки на Пасху! В Праздник, который христианами, независимо от того, к какой церкви они принадлежат, считает самым святым и светлым. Какую же черноту надо носить в душе, чтобы сделать с собой такое, и какой яд должен разъедать человека изнутри, чтобы в качестве дня сведения счетов с жизнью он выбрал именно Пасху?

И не успела я задать себе этот вопрос, как поняла, какой. За несколько десятилетий до ныне происходящих на Украине событий нечто похожее до спазматической боли и слез на глазах описал Михаил Афанасьевич Булгаков в своем рассказе «Красная корона». Так себе рассказ, всегда считала я, на один раз – максимум. Оказалось не на один, и через много десятилетий после прочтения в памяти возникли строки оттуда – о великой, черной и ужасной гражданской войне, которая обожгла своим пламенем и территорию нынешней России, и территорию нынешней Украины, и навсегда изменила судьбы людей…

«Того рабочего в Бердянске, со щекой, вымазанной сажей, повесили на фонаре именно после того, как нашли у него в сапоге скомканную бумажку с печатью… Она его загнала на фонарь, а фонарь стал причиной моей болезни (не беспокойтесь, я прекрасно знаю, что я болен). Я ушел, чтоб не видеть, как человека вешают, но страх ушел вместе со мной в трясущихся ногах. Тогда я, конечно, не мог ничего поделать, но теперь я смело бы сказал: — Господин генерал, вы — зверь! Не смейте вешать людей!"

Герой рассказа под конец повествования сходит с ума, потому что ему постоянно является призрак убитого на войне младшего брата, и призрак того самого повешенного рабочего, и многое другое. Не все, как видно, могут жить с такой раной в сердце. Вот и эти три военнослужащих, наложившие на себя руки в день Святой Пасхи, тоже не смогли. Знать бы, что они видели перед смертью? – Трупы убитых ими и их сослуживцами людей? Растерзанных бомбами и снарядами детей? Разрушенные, когда-то цветущие города? Ненавидящие взгляды выживших жителей? Что они видели?

Конечно, мы никогда этого не узнаем. И, конечно, как писал все тот же Булгаков, нет худшего порока, чем трусость. Наверное, легко уйти из жизни, тем самым расписавшись в том, что ты ничего не можешь и не хочешь в ней изменить, и в то же время не можешь и не хочешь терпеть угрызения совести. Это был их выбор. Но это была и их ответственность, от которой они предпочли сбежать на тот свет.

Анастасия Скогорева (ежики)