Письмо селянина Грыця Синякина в столичную газету

Украинским журналистам посвящается.

Милые вы мои, свет патриоты, пишущее товариство!

Пишет вам N-ского уезда, села Перемога (это, шо обзывалось — Червоное Дышло — так, переиначили намедни) селянин Грыць Синякин.

Я вас дюже люблю и поважаю!

Всё в трудах, всё в заботах… не емши, не спамши, вы несете зерно истины в закоулки сознания темного и древнего народа, который прозябает в скорбном и сером невежестве путинской пропаганды. (Шоб ему сдохнуть этому Путину – у нас газа в селе так и нету)

Своим трудом праведным, вы наставляете на путь истинный парубков и девчат юных, и открываете сермяжную правду зрелым патриотам Майдана об иноземной агрессии поганцев и нашем скором пришествии в Европы.

Шоб я делал, родные вы мои, как бы жил на этом белом свете, если бы не ваши, такие нужные и полезные новости? Вы же глас народа простого и свет истинной правды в тумане кремлевского мракобесия!

Примите наш с дьяком поклон земной за это! И кум Василь, тоже вам кланяется!

Давеча, прочитал я, как два инородца, кажись малазийцы, или хрен их разберет, по вере своей поганской, по велению чёрта тамошнего, отрезали себе мужское естество, напрочь, по самое, значит, это… не балуй.

Или, вот ешо, прочитали мы, как в Мордоре, Воронежской, значит, губернии, на Масленицу, мужик блинов объелся да и помер. Но, перед этим, гикнулся, значит, с телеги – да об оглоблю. Так у него такие искры из глаз посыпались, что все сено, запасенное для танкистов бурятских и спалило полумьям синим.

Вот чего мне не хватало! Слезами, как яйца Арсения нашего Петровича, рыдал я от просветления, снизошедшего на меня. Ну, как я, темный человек, раньше жил без цього, не представляю! Плакал горючими слезами усю ночь…

А теперь мое мировоззрение вознеслось в бескрайнюю вышину!

А еще, вот, народ простой сказывает, будто вы отписывали, в прошлом годе, шо есть такая чудо-трава заморская. И идет молва, шо полезна та трава для здоровья всёго людства. Балакают люди знающие — при всяких хворобах телесных помогает, и радости в душе скорбящему прибавляет. И чресла огнем разжигает, ежели на молодицу какую ладную поглядеть, опосля той травы.

Только вот, по необразованности моей, забыл я, глупый человек, как зовется та трава.

Вот не помню… пустая моя голова. Все какой-то…. экстаз… тьфу, прости Майдан, на языке вертится.

Уж не соблаговолите ли вы отписать, как зовется та трава прикольная и как готовить из неё всякие снадобья целебные. А может, и для скотины домашней, что порадуете?

А еще, не почтите за труд прочитать… я тут второго дня, с жинкой своей, крепко посварился. Ну, что с нее взять – баба, дремучий человек. Галя, так жинку мою зовут. Так она, темная невежда, всю горилку у нас с кумом попрятала, ведьма, шоб ей пусто было!

А все от неграмотности бабьей. Читать не умеет, заблудшая душа, и не знает, шо ученые люди отписывают.

Мы с кумом Василем, академиев всяких не заканчивали и то знаем — напитки эти благородные… они осветляют и укрепляют наш розум.

Вот так-то! Мы то разумеем, шо к чему!

Уж вы бы, еще разок, про это отписали бы на своих шпальтах! Дюже вас прошу, Христа ради! Я бы дьячка нашего упросил бы – он бы жинке моей, тупице дубовой, эту новость и зачитал бы.

А то ведь житья никакого, зараза, не дает! Мы же трошки, хотели, для просветления патриотического… Да, шоб, потим, побалакать за жизнь… да за международное положение. А она загнала нас с кумом в речку, граблями, так мы там до ночи и сидели, тиной закусывали. Прям, ганьба, какая-то получается.

Кланяюсь вам, любезные мои, и на последок, хочу просить вас, своею нижайшею просьбою, шобы вы… поболе малюнкив печатали, со всякими жинками пышногрудыми и длинноногими. И штобы и с переду и, с заду видно было их срамоту. Особливо – с заду. А то, как балакают у нас на селе: жинка без сраки, шо село без церквы… Уж очень это приятно для глазу моего. И парубки пусть приучаются: што и где.

А то еще говорят, что сейчас, у Хранции, парубкам, значит, модно с парубками амуры разводить. Так вы про это також отпишите, сделайте милость! Шо мы — от моды иноземной будем отставать!?

За сим прощаюсь с вами. А то дьяк наш уж больно просветлел умом за этим писанием. И с письмом этим, уж не побрезгуйте — мы с дьяком и кумом Василем, кланяемся вам вязанкой карасей сушеных и грибочками солененькими.

Храни вас писательский еуропейский грант!

Записано со слов Грыця Синякина дьяком Митрофаном, …… числа……года……

Алексей Куракин