«Эпоха Тимишоары», или все деревянные дома должны сгореть

Запад создал новый тип государства, главным средством господства которого — сначала над своими гражданами, а затем и в "сферах влияния" — стала манипуляция сознанием. Это называлось переходом к демократии и свободе — от тирании "старого режима", который опирался на открытое принуждение и насилие. Сформировалась и новая политическая философия, оправдывающая такой тип господства, и его инструмент — "четвертая власть", mass media. По мере развития как этой философии, так и инструмента на самом Западе зазвучали все более встревоженные голоса. Йохан Хейзинга говорил, что учение о государстве, которое манипулирует массами, — от Макиавелли и Гоббса до теоретиков нацизма — "открытая рана на теле нашей культуры, через которую входит разрушение". По его мнению, автономия государства от морали, подтвержденная сегодня философами неолиберализма, — величайшая опасность, угрожающая западной цивилизации[1]. За полвека до этого такую же тревогу за судьбу христианских цивилизаций в целом высказал Вл.Соловьев.

1.

Будучи главным инструментом господства буржуазного государства, современные медиа фактически превращены в мобильные частные предприятия, служащие для государства подрядчиком. Дело в том, что значительную часть репрессивных функций государство Нового времени стало вести руками "неформалов": оказывать на общество психологическое воздействие выгоднее посредством негосударственных служб, особенно в случае использования грязных методов пропаганды. Здесь, в частных телекомпаниях и редакциях, разрабатываются, испытываются, внедряются и используются в массовом масштабе технологии манипуляции. Во всех звеньях этой цепочки трудятся профессиональные специалисты, составляющие уже значительную часть культурного слоя современного общества. Это — "передовой отряд" интеллигенции, прежде других освоивший жизненный уклад и особую этику информационной цивилизации. Ф.Ницше писал о них еще в конце прошлого века: "Ничто не вызывает большего отвращения к так называемым интеллигентам, исповедующим "современные идеи", как отсутствие у них стыда, спокойная наглость взора и рук, с которой они все трогают, лижут и ощупывают".

С того времени корпорация работников средств массовой информации сделала гигантский шаг в сторону полного искоренения чувства стыда. Бесстыдство само стало особой технологией, которая обезоруживает "среднего" человека, делая его еще более беззащитным перед манипуляцией[2]. Сегодня мы, тесно связанные с Западом и призванные жить в "глобальной деревне", переживаем новый качественный сдвиг в устранении моральных ограничений к превращению нас как телезрителей и/или радиослушателей в манипулируемые создания.

Французский философ Ги Дебор определил тот новый тип существования людей, который сложился при взаимодействии современных политических и информационных технологий, как "общество спектакля". Философ покончил с собой, когда произошла "конвергенция" правящей верхушки Запада и верхушки советской номенклатуры, при которой "теневое мировое правительство устранило мощного оппонента в лице СССР".

Нынешнее же состояние мирового "общества спектакля" итальянский культуролог Дж.Агамбен предложил называть "эпохой Тимишоары" — по названию городка в Румынии, где был поставлен первый акт спектакля свержения Чаушеску.

Дж.Агамбен пишет о глобализации спектакля, т.е. объединении политических элит Запада и бывшего соцлагеря: "Тимишоара представляет кульминацию этого процесса, до такой степени, что ее имя следовало бы присвоить всему новому курсу мировой политики. Потому что там секретная полиция, организовавшая заговор против себя самой, чтобы свергнуть старый режим, и телевидение, показавшее без ложного стыда и фиговых листков реальную политическую функцию СМИ, смогли осуществить то, что нацизм даже не осмеливался вообразить: совместить в одной акции чудовищный Аушвиц и поджог Рейхстага. Впервые в истории человечества недавно похороненные трупы были спешно выкопаны, а другие собраны по моргам, а затем изуродованы, чтобы имитировать перед телекамерами геноцид, который должен был бы легитимировать новый режим. То, что весь мир видел в прямом эфире на телеэкранах как истинную правду, было абсолютной неправдой. И, несмотря на то, что временами фальсификация была очевидной, это было узаконено мировой системой СМИ как истина — чтобы всем стало ясно, что истинное отныне есть не более чем один из моментов в необходимом движении ложного. Таким образом, правда и ложь становятся неразличимыми, и спектакль легитимируется исключительно через спектакль. В этом смысле Тимишоара есть Аушвиц эпохи спектакля, и так же, как после Аушвица стало невозможно писать и думать, как раньше, после Тимишоары стало невозможно смотреть на телеэкран так же, как раньше".

Речь действительно идет о новом качестве, о пределе, за которым, возможно, кроется саморазрушение европейской культуры. Спектакль Тимишоары показал такую высокую эффективность новой технологии манипуляции, что политики уже не в состоянии преодолеть соблазн ее использования. Ведь на экранах весь мир видел, что перед телекамерами выкапывают не тела "расстрелянных КГБ" людей, а трупы со следами вскрытия — трупы, привезенные из моргов. Видели, но верили комментариям дикторов. Это был колоссальный психологический эксперимент над сотнями миллионов людей: при "хорошо" сделанных кадрах, вызывающих сильнейшую эмоциональную реакцию, ложь можно не маскировать — люди и так поверят манипулятору.

Удостоверившись в этом, сословие журналистов как бы поднялось над человечеством, приобретя статус существ "по ту сторону добра и зла". Каждая очередная ложь разоблачается с глумлением над зрителем и читателем — без слова упрека лжецам, не говоря уж о каком-то "суде чести", отставках или угрызениях совести. Во время войны в Персидском заливе ненависть к Ираку нагнетали душераздирающими кадрами: добровольцы из числа "зеленых" обмывают мылом бедных птиц, попавших в нефтяное пятно, разлитое жестокими иракцами. Вскоре было опубликовано сообщение, что это были кадры из репортажа, снятого на Аляске, где на скалы сел танкер, разливший 70 тыс. тонн нефти. То есть громогласно было заявлено, что ведущие телеканалы всего мира сознательно фальсифицировали информацию. И что? — А ничего. Ни слушаний в парламентах, ни обращений в суды, ни резолюции ООН. Это был еще один эксперимент.

В 1998 году по 14 ведущим странам мира с успехом прошел и собрал кучу премий (восемь только международных) английский документальный фильм "Стыковка" — о наркодельцах Колумбии и маршруте доставки героина в Лондон. Блестящая работа смелых журналистов. В логово наркобаронов в джунглях их везли с завязанными глазами, под дулами автоматов. Но логово это было оборудовано в отеле, а на роль страшного "барона" нанят пенсионер, бывший банковский служащий. Фильм, разоблачавший "угрозу цивилизации", снятый одной из ведущих телекомпаний, был фальсификацией. Но разве убавило это влияния "четвертой власти"? Нет, обман стал узаконенным, обласканным и награжденным и доверия телезрителей отнюдь не подорвал. Сама проблема правды и лжи устранена из культуры. "Среднему" человеку теперь просто сообщается, кого он должен считать "плохим", а картинка, которой сопровождается сигнал, является пустой условностью.

2.

Новое качество западной культуры, которое стало в то же время и важной чертой нового "мирового порядка", в полной мере проявилось в отношении сербов в двух проведенных в Югославии войнах (в Боснии и Косово). Нас эти войны касаются непосредственно, ибо впервые объектом "сатанизации" выбрана общность людей по признаку "православные". Никаких других отличительных особенностей у сербов нет, их изобретают как вторичные, дополнительные признаки. Сербы — не коммунисты, так что дело не в их идеологии[3]. Во всяком случае, хорват Туджман — такой же бывший коммунист, как и Милошевич. По языку и культуре различить сербов, хорватов и "мусульман" в Боснии непросто (да и маску "мусульман" для части бывшей номенклатуры в Боснии слепили наспех: они за два месяца до войны и Корана в руках не держали — это такие же "исламисты", как Назарбаев или Аскар Акаев).

Если во времена Рейгана идеологи ввели в обиход понятие "империя зла", то это хотя бы формально увязывалось с коммунизмом. Теперь же "исчадием ада" назван довольно большой народ именно как этническая общность. Русские были плохими потому, что они были "красными" (теперь они становятся плохими потому, что они мафиози[4]). Сербы же плохи просто потому, что они сербы. Никаких дополнительных обоснований западная пресса не приводила и не приводит.

Ясно, что такой взгляд означает полный разрыв со всеми философскими принципами Просвещения, на которых, в общем-то, строились идеологии Запада и их основные понятия — демократии, прав человека, гражданского общества. Это важное событие, которое нам еще предстоит осознать.

Кампания 1993-95 гг. по "сатанизации" сербов в западной прессе была исключительным по масштабам и последствиям экспериментом над сознанием обывателя. Согласится он с отходом в "неосредневековье" или нет? В общем, примерно половина согласилась, другая половина — в растерянности. Осмысление началось на Западе быстро. Появились важные статьи, посвященные "сатанизации" сербов как технологии. Главная мысль: если непрерывно и долго помещать слово "серб" в отрицательный контекст (просто включать в описание страшных событий и в окружение неприятных эпитетов), то у телезрителей, независимо от их позиции, возникает устойчивая неприязнь к сербам. Кроме того, надо, разумеется, перекрыть доступ к телекамерам самим сербам — любая разумная человеческая речь (даже на постороннюю тему) снимает наваждение: "Ах, значит, у сербов нет рогов? — Какой сюрприз! Значит, и на них распространяются права человека?"

Как показатель того, что неприязнь к сербам была-таки сформирована, приводились два события и реакция на них общественного мнения (хотя подобных событий было немало). Первое — обнаружение войсками ООН на территории, занятой хорватами, массовых захоронений мирных сербских жителей, убитых боевиками[5]. Похожие и даже гораздо меньшие преступления сербов вызывали в то время на Западе бурную реакцию и часто служили поводом для бомбардировок. В данном случае реакции не было никакой. Вообще никакой! Социологи зафиксировали наличие в общественном сознании устойчивого двойного стандарта.

Второе событие — обнародование в начале 1996 г. факта переправки США боснийским мусульманам оружия на 300 млн. долларов, которые предоставила Саудовская Аравия. В нарушение эмбарго ООН, которое именно американцы должны были охранять. Тайные поставки оружия начались еще при Буше — для подготовки войны в Боснии, но всерьез развернулись при Клинтоне. Велись они через Хорватию, которая в награду за соучастие получала половину оружия. Иногда, при необходимости, совершались и секретные ночные авиарейсы с оружием в Туслу, к Изетбеговичу. Если бы вскрылся факт столь массированного нарушения эмбарго в пользу сербов, это повлекло бы громкий международный скандал и репрессии против сербов — с одобрения всей западной публики. В данном же случае — ничего.

Скорее всего, сербы, давно завоевавшие симпатии Запада за разрыв с СССР, и в страшном сне не могли предположить, что США выберут их объектом для показательного уничтожения. Пути Господни неисповедимы. СССР давно нет, а с его друзьями и противниками начинаются новые счеты. Нет смысла гадать, почему было решено придушить именно сербов. Важно, что решение принято и никакой дилеммы, никакого компромисса собственно сербам не предлагали. Мы здесь затрагиваем маленький вопрос — роль mass media в акции "мирового правительства". Эта роль была настолько явной, что дает еще один хороший урок тому, кто хочет учиться.

Д.Каледин в статье "Почем Аушвиц?"[6] описывает историю появления в западной прессе обошедшей в 1992 г. весь мир фотографии "сербского лагеря смерти". Это фото — пущенный в эфир кадр английских журналистов телекомпании ITN (их НТВ). Правдивость снимку придавала точность данных: изможденное лицо за колючей проволокой принадлежит боснийскому мусульманину Фикрету Аличу, он беседовал с журналистами, протягивая им руки через колючую проволоку.

Телекадр стал формальным поводом и оправданием для США, чтобы занять открытую антисербскую позицию во время войны в Боснии. В феврале 1997 г. в одном "левом" журнале ("Живой марксизм") в Англии вышла статья, в которой изложены обстоятельства получения этого кадра. Изображен на нем не "лагерь смерти", а пункт сбора беженцев, расположенный в здании школы. Забор из колючей проволоки отделял школьный двор от шоссе и был установлен еще до войны, чтобы дети не выбегали на дорогу.

Журналисты снимали "узников-мусульман" через проволоку — а могли обойти ее и снимать просто как отдыхающих на свежем воздухе ("узники" обнажены по пояс). Вход и выход за проволоку был свободным, и на других кадрах, не пошедших в эфир, видно, как "заключенные" перелезают через забор или обходят его. Эти кадры добыты сотрудниками журнала "Живой марксизм" и помещены в Интернет. Автор материала обвинил телекомпанию в манипуляции. А та подала на журнал в суд "за клевету".

Что для нас особенно важно в этой истории? То, что тележурналисты и телекомпании не видят за собой абсолютно никакой профессиональной и моральной вины. Да, они запустили на весь мир фотографию, которую политики затем использовали в своих целях, а западный обыватель в массе своей поверил интерпретации политиков. Но сами журналисты в комментариях к кадру не употребляли слов "лагерь смерти" и не утверждали, что из-за колючей проволоки нельзя выходить. Поэтому журнал "Живой марксизм" привлечен к суду за клевету.

Этот полный, органичный отход от принципов права и честности в отношении тех, кого правящая верхушка решила наказать, — новое явление в культуре. Оно отражает такое состояние интеллигенции, которое еще более страшное и опасное для простого человека, нежели тоталитарное морализаторство интеллигентов-революционеров. Это — политический постмодерн, к которому мы духовно и интеллектуально не готовы. А готовиться надо быстро.

3.

Во время войны в Чечне (1994-1996 гг.) ТВ России вело явную антиармейскую кампанию с одновременной информационной поддержкой боевиков Дудаева. Оно поэтизировало Басаева, нарочито показывая его мужественную улыбку, спрятанную в суровой бороде, пускало лживую слезу ("ах, у него при бомбежке погибла вся семья") и умилялось ("ах, он подарил русским детям-сиротам в Грозном телевизор"). Но главное — ему предоставляли эфир, что абсолютно неприемлемо, если с терроризмом хотят бороться, а не "сотрудничать"[7].

Начало второй кавказской войны (1999 года) характеризовалось практически тем же: телевидение (особенно НТВ) активно и целенаправленно стравливало русских и чеченцев в попытке сделать разрыв необратимым. Что видели на экране русские и 90% чеченцев, не желающих ни войны, ни терроризма? — Только три образа, но по несколько раз в день, так что только они и впечатывались в подсознание: впавшие в средневековье, пляшущие с палками старики в папахах; бандиты, отрубающие головы пленникам; подозреваемые в преступлениях чеченцы в Москве, которых "шмонает" ОМОН.

К кому же в Чечне может обратиться русский человек как к возможному союзнику в борьбе против общей беды — терроризма? Ни к кому. Телевидение, играющее на самых темных инстинктах, с утра до вечера дает понять, что "человек кавказской национальности" — явный или скрытый враг. Настойчиво и неустанно твердя, что против России воюют "исламисты", "религиозные экстремисты" — что речь идет о войне религиозной. Неважно, что мусульманские духовные лица заявили протест. Неважно, что арабские ученые не раз объясняли, что "исламизм" — недавно и наспех состряпанная политическая маска. Неважно, что руководители "мусульманских" субъектов РФ, члены верхней палаты возмущены такой постановкой вопроса. Неважно! Ничего этого нам НТВ не сообщало. Оно вело себя как солдат диверсионной группы, в задачу которой входило — нанести России смертельный удар, стравив русских с мусульманским миром[8].

Эти приемы — не новость. Они не подействовали бы на нас, если бы мы хладнокровно анализировали действия российского телевидения в аналогичных ситуациях. Вспомним, как оно вело себя во время бомбардировок Сербии. Видимо, в какой-то момент где-то в аппарате Бильдербергского клуба нажали кнопку, и российское телевидение сменило свою вначале нейтральную картинку, перейдя к "сатанизации" сербов в мягком варианте. Пошли в ход небритые плачущие албанцы, которым сербы в масках якобы велели убираться из их домов. Зазвучал припев "этнические чистки, этнические чистки". Участились репортажи из боевых порядков "армии освобождения", крупным планом — мужественные лица "партизан", раненый командир и т.п. Уже не нейтралитет, а симпатии. Ежедневно на экране — Клинтон, Олбрайт, Холбрук и прочие "миротворцы", и никогда — спокойное, связное выступление сербского политика или писателя. Было очевидно, что большая часть средств телевидения в России воевала на стороне НАТО против сербов. Воевала, находясь на нашей земле, в нашем эфире и даже на наши деньги. Специалисты по СМИ могли бы доказать это на любом слушании — просто через структурный анализ видеорядов, текстов и той рекламы, которая подверстывалась к зрелищу взрывов и пожаров.

Главной своей цели телевидение добилось. При этом оно вызывало сильнейшее раздражение, но это — несущественная издержка, а, может быть, даже полезный побочный эффект. Раздражение отвлекает от усилий по осмыслению происходящего. Важным успехом манипуляторов стала способность стирать из исторической памяти людей недавнее прошлое — почти таким же чудесным способом, как стирается текст из магнитной памяти ЭВМ. И в 1993 году, и с весны этого года одна из постоянных тем прессы (да и "кухонных" дебатов) — война в Югославии. Но поразительным образом все сводилось к обсуждению событий двух-тpехдневной, максимум — недельной давности. Абсолютно никого не интересовало — как будто на это наложили запрет — почему вообще началась эта война. У демократической прессы на все был готов простой ответ: с падением коммунизма, с воцарением свободы высвободилась копившаяся под гнетом этническая ненависть — и, естественно, началась война на взаимное уничтожение. Как будто ничего другого никто и не ожидал.

В общем, ни у кого не возникло желания разобраться, каким же образом пятьдесят лет югославы уживались в мире, масса людей переженилась смешанными браками. Каким образом все-таки тоталитарный (это в Югославии-то?!) коммунистический режим "подавлял" межэтническую ненависть? Может, следовало бы чему-то и поучиться? Куда там! Мирного прошлого будто и не существовало — ибо не должно было существовать. Это была анома-лия, а аномалии сознание либеральной интеллигенции игнорирует. На одном собрании западных экспертов по Югославии я попробовал "деидеологизиpовать" вопрос и предложил разобраться в структуре двух систем: Югославия мирная и Югославия воюющая. Каким образом в первой действовала отрицательная обратная связь по отношению к конфликтам (они гасились) — и как сформировалась положительная обратная связь (разжигающая конфликты). Ведь сказать, что демократизация лишь "освободила" естественное стремление разных народов убивать друг друга — это все равно, что сказать: деревянный дом должен сгореть, ибо дерево горит. Поджигатель лишь "освобождает" естественное свойство дерева. Каково же было мое изумление, когда оказалось, что публика буквально поняла метафору, а один "эксперт" глубокомысленно заметил: "Да, это так. Все деревянные дома должны сгореть". И мое замечание, что в "деревянных домах" живет 80% населения Земли, вызвало лишь усмешку. Вот тебе и "наш общий европейский дом"...

Нам же, наконец, пора понять, что мы тоже "живем в деревянном доме".

[1] Хейзинга предупреждал, что внеморальность политики — не монополия государства, она может быть освоена широкими массами. Тяга к насилию не убывает по мере демократизации общества. Рука об руку с гражданским обществом идет терроризм.

[2] В психологии это описывается как "разрыв шаблона" — эффективный прием, позволяющий совершить гипнотическую интервенцию в бессознательное клиента. — Прим.ред.

[3] Успешная "сатанизация" коммунистов позволяла в годы холодной войны представлять СССР "империей зла" и оправдывать очень широкий спектр антисоветских действий. Во время войны в Югославии этот фактор не действовал, поскольку все стороны в конфликте в равной степени принадлежали к антисоветской категории "диссидентов коммунизма".

[4] Скандалы по разоблачению русских действительно генерируются с вполне определенной последовательностью и вполне определенными результатами. — Прим.ред.

[5] "… заявление о том, что обвинения сербов во всех приписываемых им преступлениях необоснованны, сделали испанские судебно-медицинские эксперты, завершившие свое расследование на севере Косово, подконтрольном испанским миротворцам. Проведя обследование 189 трупов, независимые эксперты пришли к выводу, что все они принадлежат албанским боевикам, убитым в боях с сербской армией. То, что убитые пали в бою, а не стали жертвами массовых расправ, доказывает и тот факт, что никто из них не имел следов пыток. Это не имеет ничего общего с этническими чистками, считают члены испанской миссии, видевшие настоящий геноцид в Руанде. "Мы не нашли в этом районе ни одной братской могилы", — заключил патологоанатом Эмилио Перес Пухоль. Мало того, албанцы были погребены каждый в отдельной могиле, но при этом головой в сторону Мекки, в соответствии с мусульманским обычаем. Высказывания Пухоля интересно также тем, что впервые представитель страны-члена НАТО публично заявил: "Мы невольно думаем, что сербы вовсе не такие звери, какими их пытаются представить".
"НГ" от 25.09.99. №179. — Прим.ред.

[6] "Завтра". 1999, N 26.

[7] Кстати, эфир предоставлялся и в начале новой кавказской войны, хотя и менее нагло ("Басаев в Грозном заявил то-то и то-то…").

[8] Тон вскоре был сменен. Почему — не известно, но вдруг НТВ стало явно играть на стороне федералов, показывая "человеческие лица кавказской национальности" на территории по крайней мере Дагестана. Другое дело западные mass media. Они продолжили кампанию по дискредитации России. Как отметил в сентябре 99-го "Эксперт", Западные СМИ и войну в Дагестане, и теракты в российских городах освещали исключительно в негативном ключе. "Действия федеральных войск на Северном Кавказе оценивается как правило, отрицательно. Сильны ноты сочувствия моджахедам. Используются не столько определения "бандиты", "экстремисты" и "сепаратисты", сколько понятие "повстанцы" (Financial Times, Wall Street Journal, Le Figaro etc). Взрыв дома в Печатниках остался практически незамеченным (Financial Times и Wall Street Journal этому событию посвятили по несколько строчек, небольшой материал в Le Figaro поведал о том, что взрыв произошел в "Печатках"). Следующий взрыв, на Каширском шоссе, был вынесен уже на первые полосы. Однако сочувствия москвичам западные СМИ не старались выразить. Читателя упорно подводят к мысли о том, что все произошедшее — результат предвыборной войны, носящий мафиозный характер, что это надуманный повод для вторжения в Чеченскую республику, которая (как равно и люди Басаева и Хаттаба) ни к чему не причастна. Федералы же развязали "жестокую войну" ("Эксперт", №35, 20.09.99.).

Чуть позже начать переговоры с Масхадовым призвал главный миротворец всех времен и народов, совсем недавно доказавший в Косово свое право на этот титул, — Вашингтон. К просьбе Америки не бомбить Грозный присоединились поддерживающие ее во всех делах мира Германия, Франция, Италия и Испания. Западные страны обращают внимание России на безопасность мирных жителей, "неадекватность ответа" и на бесполезность бомбежек для борьбы с терроризмом (о Ливии США уже, конечно же, не помнят). — Прим.ред.

Сергей КАРА-МУРЗА