Тайные корни русской Смуты: Ватикан против Москвы и Божий промысел

Смута была чудовищной социальной и военной катастрофой, взорвала Русскую державу, опрокинула её в хаос. Но историки до сих пор спорят о причинах бедствия и не находят ответа.

Одни пытаются опереться на теории классовой борьбы, другие строят рассуждения о неких загадочных особенностях русской психологии, третьи вспоминают климатические факторы: неурожай, голод. Хотя все эти поcтроения легко опровергаются – голод бывал и раньше, но не приводил к таким последствиям. В схемы революций Смута никак не вписывается, а «психологические» объяснения получаются просто предвзятыми.

Но картина оказывается куда более определённой, если искать подлинные истоки Смуты не в XVII, а в XVI в.

В правление Ивана Грозного, первого государя, коронованного и помазанного на царство, Россия громко заявила о себе всему миру. Были присоединены Казанское и Астраханское ханства, русские утвердились на Северном Кавказе, открыли пути в Сибирь. На службу царю перешли донские, терские, волжские, яицкие, днепровские казаки. Государевы армии разгромили хищный Ливонский орден, Москве покорилась значительная часть Эстонии и Латвии. Русские корабли вышли на просторы Балтики, повезли за границу отечественные товары.

Эти успехи крайне встревожили Европу. Вмешались Литва, Польша, Швеция, Дания. Западные державы подтолкнули к войне Османскую империю. А в России один за другим стали возникать боярские заговоры, и их нити явственно тянулись за границу. Однако и новые враги не сумели сломить нашу страну. Русские полки наголову громили литовцев и шведов, а московская дипломатия перессорила их между собой. Огромная татарско-турецкая армия полегла в битве при Молодях. А изменников вылавливали, отправляли на плаху или в ссылки.

Но на Западе существовали силы, способные централизовать борьбу против России и вывести её на иной, более высокий уровень. Во второй половине XVI века католицизм находился в пике своего могущества и активности. За Ватиканом стояли крупнейшие банковские дома Европы: Фуггеры, Медичи, Сакетти, Барберини и др. На Тридентском соборе латинское духовенство разработало и приняло программу Контрреформации – наступления на иноверцев. С 1540 году наращивал и совершенствовал свою деятельность орден иезуитов – первая в мире профессиональная международная спецслужба, раскинувшая сети на разные континенты.

На Россию обращалось особое внимание. С 1436 года, когда умирающая Византия заключила с Римом Флорентийскую унию, наша страна являлась главным оплотом Православия, а значит, главной противницей Ватикана. Основным препятствием к духовному мировому господству. События на Руси внимательно отслеживались, строились теории – при сильной власти московского государя достаточно обратить к унии его самого, а народ безоговорочно подчинится. Подобные попытки предпринимались в отношении деда Грозного, Ивана III, в отношении его отца Василия III, но оказывались безрезультатными. И всё-таки католики не теряли надежды на успех. В 1577 году в Риме открылась коллегия св. Афанасия, предназначенная готовить проповедников для православных народов. Через польско-литовского короля предполагалось внедрить унию среди его подданных. А России следовало навязать подчинение папе, когда поляки и литовцы поставят её на колени.


Тайные операции развернулись по нескольким направлениям. Первым делом, требовалось объединить Литву и Польшу. В этих странах был общий монарх, но государства оставались разными, со своими законами, правительствами. В Польше пост короля был выборным, великого князя Литвы – наследственным, и до сих пор единство обеспечивалось тем, что польские паны выбирали на свой престол литовских властителей из династии Ягеллонов. Но в войнах против русских поляки слабо поддерживали союзников, скупились на воинов и деньги. Теперь следовало полностью слить два государства. Причём слить таким образом, чтобы католическая Польша поглотила Литву, где значительная часть населения исповедовала Православие. А для этого требовалось подчинить литовцев польским законам, прервать династию Ягеллонов.

Супруга короля Сигизмунда II Барбара была отравлена. А рядом с ним невесть откуда вынырнул проходимец Юрий Мнишек. Этот тип сосредоточил усилия на том, чтобы овдовевший король не задумывался о новой женитьбе, непрерывно поставлял ему на забаву самых симпатичных девиц, даже похищал монахинь. Когда Сигизмунд стал изнашиваться и слабеть, Мнишек всячески подогревал его страсть к прекрасному полу, приводил для этого знахарей и колдуний. Но католические прелаты и инквизиция почему-то упорно не замечали вопиющих безобразий, творящихся во дворце. Себя Мнишек тоже не забывал, получал щедрые награды и стал одним из богатейших панов. Но цель была достигнута. Сигизмунд, истощённый чрезмерным блудом, остался бездетным, совсем расхворался, и в 1569 году на Люблинском сейме польские магнаты заодно с католическим духовенством добились объединения двух государств в одну республику – Речь Посполитую.

Вторая операция осуществилась в Швеции. Здесь инспирировали заговор. Король Эрик XIV уже подписал союзный договор с русскими, но его свергла собственная знать и уморила в темнице. А на трон возвели его брата – Юхана III, ярого врага Москвы. В Ватикане для координации действий против России был определён высокопоставленный иерарх ордена иезуитов, Антонио Поссевино. Он лично посетил протестантскую Швецию, добился обращения Юхана в католицизм и заключения союза с Речью Посполитой. Отныне две державы стали выступать сообща.

Ну а в Речи Посполитой папская агентура подкупала панов, щедро поила шляхту, и в предвыборной кампании протолкнула на трон Стефана Батория, мелкого трансильванского князька, но талантливого полководца.

Ему взялась оказывать поддержку чуть ли не вся Европа! Кроме открытых союзников – Швеции и Крымского ханства, полякам стали помогать Германская империя, Бранденбург, Дания, Венгрия. Турецкие и крымские эмиссары подбивали к набегам ногайцев, возбуждали восстания среди народов Поволжья. Из Рима широким потоком полилось финансирование, позволившее Баторию во множестве нанимать немецких и венгерских солдат. Итальянские инженеры предоставили ему новейшее секретное оружие – мортиры, способные стрелять зажигательными бомбами и поджигать деревянные русские крепости.


Старт этому международному «крестовому походу» был дан в июле 1579 году. На восток хлынули бесчисленные великолепно обученные и вооружённые армии. Своей цели интервенты не скрывали – не просто победить, а уничтожить Россию. Баторий объявлял на польском сейме: «Судьба предаёт вам, кажется, всё государство Московское!… Дотоле нет для нас мира!» И сейм воспринял его призывы с чрезвычайным воодушевлением. Под ударами вражеских полчищ пали Полоцк, Сокол, Великие Луки, Заволочье, Невель, Холм, Себеж, Остров, Красный, Изборск, Старая Русса, Гдов, Нарва, Ям, Копорье, погибли несколько русских корпусов.

Тот же Поссевино в разгар боёв появился в России с делегацией иезуитов. Он изображал из себя миротворца, но на переговорах откровенно подыгрывал полякам, – а главное, Рим загорелся надеждами, что поражения вынудят Ивана Грозного к уступкам, он согласится подчинить папе Православную церковь. Однако русские всё-таки выдержали массированный удар западных держав. Неприятели захлебнулись кровью под стенами Пскова, Печерского монастыря, Ржева, Орешка. А на предложения церковной унии Ватикан получил твёрдый отказ.

Но в арсенале врагов имелись не только военные и дипломатические методы. Вокруг Грозного вызрел очередной заговор. Возглавил его ближайший доверенный царя, Богдан Бельский, подключил государева родственника Бориса Годунова. Два брата Бельского изменили, Давыд перебежал к полякам, Афанасий к шведам, установили связи.

Тем не менее, Грозный (которого принято изображать очень подозрительным) не удалил «верного слугу» – он отвечал даже за лечение царя. Был оклеветан и казнён придворный врач царя Елисей Бомелий, и вместо него Бельский ввёл ко двору Иоганна Эйлофа. Он представлялся врачом, голландцем-протестантом. Хотя современные исследования установили: среди выпускников медицинских факультетов европейских университетов Эйлоф не значился. И по крайней мере трижды зафиксированы его близкие контакты с иезуитами. В частности, с ним общался Поссевино во время визита в Россию.

Сперва скоропостижно скончался старший сын Ивана Грозного и наследник престола Иван Иванович. В историю внедрилась версия, будто его убил отец. Но на самом деле в те дни, когда царевичу стало худо, они находились в разных городах: Грозный в Старице, а сын – в Александровской Слободе.

Единственный автор, запустивший версию о сыноубийстве, известен. Это Поссевино. Все летописи и прочие источники XVI – начала XVII века (в том числе иностранные) никакой вины на царя не возлагают. Они утверждают, что наследник умер от болезни. Но известны и придворные, лечившие его – Эйлоф и Бельский. Документы, подтверждающие это, уцелели и дошли до нас. А в ХХ веке был проведён химический анализ останков Ивана Ивановича, показавший, что он был отравлен. Содержание мышьяка в останках втрое выше предельно допустимого уровня, а ртути — в 30 раз.

После него пришёл черёд отца. Схема была аналогичной. Болезнь, лечение – и в марте 1584 года Грозного не стало. Химический анализ свидетельствует, что его отравили по такой же методике, как сына. Мышьяка в 2 раза больше максимально допустимого уровня, ртути – в 32 раза. Ртуть накапливается в организме, действует медленно, мышьяк – быстро. Подобная схема позволяла вызвать картину тяжёлой болезни, а потом добить другим ядом. И подозрений нет: человек умер от естественного недуга. Кстати, сразу после смерти царя загадочный врач Эйлоф покинул Россию. Он своё дело сделал.


План заговорщиков и их зарубежных покровителей выглядит очевидным. Возвести на престол второго сына Грозного, Фёдора Иоанновича – слабого, болезненного. Он был женат на сестре Годунова. Через супругу и шурина царя можно было легко регулировать. Какой сценарий предполагался после убийства Грозного, мы можем судить по событиям 1585 года. Баторий начал приготовления к новой войне, деньги на неё выделил папа – 25 тысяч золотых скуди в месяц. Но одновременно Польша вдруг предложила русским избежать войны и заключить «вечный мир» на условиях… объединения. Если первым умрёт Баторий, пускай общим королём будет Фёдор, а если первым умрёт Фёдор – пусть царствует Баторий. Неплохо, правда? Если даже допустить, что Фёдору после подписания договора позволили бы пережить короля, Россия в любом случае погибала. В неё хлынули бы католики, иезуиты, панские «свободы»… А соавтором плана являлся не кто иной, как Поссевино, он в 1585 году осуществлял связи между Римом и Польшей.

Но зарубежные режиссёры допустили серьёзный просчёт. Бельскому Годунов требовался позарез – чтобы через его сестру контролировать царя. А вот Годунову Бельский был абсолютно не нужен. Бориса влекла только власть. Почти сразу же после смерти Грозного он избавился от союзника. В Москве был спровоцирован мятеж, и Годунов, как бы по требованию населения, отправил Бельского в ссылку.

Царь Фёдор Иоаннович оказался таким же ревностным поборником Православия, как его отец, и Россия ничуть не ослабела, готова была дать отпор любым захватчикам. Всерьёз воевать с ней поляки уже не рискнули. Да и Годунову не нужны были ни паны, ни иезуиты, ни уния. Зачем было отдавать кому-то державу, шедшую к нему в руки?

Но при этом сам же Годунов пособствовал накоплению горючего материала в России. Был зарезан царевич Дмитрий, обрушились репрессии на аристократов, способных стать соперниками Бориса в борьбе за власть. А в 1598 году скончался Фёдор Иоаннович, и его шурин получил вожделенную корону. На всех тёплых местах очутились родственники и клевреты нового царя, пустились во все тяжкие, безоглядно хищничали, кабалили людей.

По убеждениям Годунов был «западником», начал реформы по европейским образцам. Закрепостил крестьян, налоги по сравнению с временами Грозного возросли в 20 раз.

Опасаясь очагов вольности, Борис вознамерился ликвидировать казачество, направлял на Дон карательные экспедиции. А для стонущего народа Годунов открыл отдушину – кабаки. До него свободная продажа спиртного на Руси строго воспрещалась (варить пиво, пить вино и водку дозволялось лишь на праздники и по особым разрешениям воевод – на свадьбу, поминки и т. п.). А кабаки оказались очень выгодными. Они позволяли выкачивать прибыли для казны, а заодно выявлять недовольных, проболтавшихся в пьяном виде – их тащили в тюрьмы и на пытки.

И в эту пороховую бочку попала «спичка» – Лжедмитрий. Был ли он Гришкой Отрепьевым или кем-то иным, не суть важно. Гораздо более показательными служат факты, что вокруг него обнаруживаются те же самые личности, которые и раньше были задействованы в тайных операциях Рима! «Первооткрывателем» и главным покровителем Лжедмитрия выступил Юрий Мнишек. Принял у себя, протащил к королевскому двору. Даже подсуетился сосватать «царевичу» собственную дочь – настолько был уверен в успехе.


Психологичекий расчёт диверсии был очень точным. У Лжедмитрия собралось лишь тысяч пять поляков и всякого сброда. Но русские были сбиты с толку, сочли Самозванца сыном Грозного, а значит, и продолжателем его курса, защитником справедливости. Весь юг страны полыхнул восстанием.

Но нелишне отметить, что рядом с «царевичем» постоянно находилась группа иезуитов. Они явно прошли заблаговременную подготовку, свободно говорили по-русски, досконально знали православное богослужение, успели отрастить длинные бороды и маскировались под русских священников. А бороды за день не вырастают. И язык за месяц не выучишь.

И в это же время, когда отряды Самозванца вступили на русскую землю, в Венеции вышла книга «Повествование о замечательном, почти чудесном завоевании отцовской империи юношей Дмитрием». Она в точности, буквально слово в слово, пересказывала легенду о «спасении царевича», которую озвучивал во всех речах и воззваниях сам Лжедмитрий. Мгновенно, в самые рекордные сроки, это сочинение было переведено с итальянского языка на немецкий, французский, испанский, латынь, стало распространяться по Европе баснословными для того времени тиражами. А автором книги оказался… Поссевино. Да уж, мир тесен!

Впрочем, пропагандистская кампания на Западе была развёрнута вообще беспрецедентная. Даже великий испанский драматург Лопе де Вега получил заказ на пьесу «Великий князь Московский» – на ту же самую тему, о «чудесном спасении царевича Дмитрия» и его успехах в возвращении «законного» престола.

Косвенным свидетельством, где же лежали истинные корни Смуты, могут послужить и высказывания некоторых тогдашних политиков. В 1606 году, после смерти Лжедмитрия, папа Павел V сетовал, что «надежда приведения великого княжества Московского к святому престолу исчезла». А на польском сейме в 1611 году прозвучали слова: «Источник этого дела, из которого потекли последующие ручьи, по правде, заключается в тайных умышлениях, старательно скрываемых, и не следует делать известным того, что может на будущее время предостеречь неприятеля». Выходит, ясновельможные паны что-то знали.

Пока Борис Годунов был жив, он ещё как-то удерживал ситуацию в стране под контролем. Однако 15 апреля 1605 года он умер. Повиноваться его родственникам и приближенным не желали ни знать, ни народ. Войска переходили на сторону Самозванца. Сын и наследник Бориса Фёдор силился организовать оборону, но мятеж вспыхнул и в Москве. Возглавил его ещё один наш «знакомый» – Богдан Бельский. Как вы считаете, не слишком ли много совпадений? Бельский, Мнишек, Поссевино…

Правда, торжествовал Самозванец недолго. Он слишком откровенно проявил себя в Москве. Окружил себя поляками и проходимцами, ударился в разгул и разврат, за полгода разбазарил из казны 7,5 млн руб. (при доходной части годового бюджета 1,5 млн). В мае 1606 года. Василий Шуйский устроил переворот. Пришёл конец и Лжедмитрию, и его клевретам, и попавшимся под горячую руку наглым иноземцам. Но страна была уже взбудоражена, раскачана, и подпитывать начавшуюся Смуту не составило особого труда. Появились фигуры Болотникова, Лжедмитрия II…

Авторы диверсии добились своего. Россия соблазнилась. Дворяне и бояре изменяли, ради наград и пожалований перелетали то на одну, то на другую сторону. Города и волости ради собственных выгод присягали самозванцам. Казаки, крестьяне, холопы ошалели от возможности погулять и пограбить. Но цена соблазнов оказалась слишком высокой. Усобицы открыли дорогу для интервенции. На Россию двинулись уже не банды сброда, а профессиональные армии.

Рухнули структуры государственной власти. Города и сёла превращались в пепелища. По разным оценкам, было истреблено от четверти до трети населения. В Москве, Смоленске, Чернигове хозяйничали поляки, в Новгороде шведы, а в Риме пышно, с карнавалами и фейерверками праздновались польские победы над «еретиками». При варшавском дворе открыто провозглашалось, что Россия должна стать «польским Новым Светом». То есть покорение нашей земли приравнивалось к испанскому завоеванию Америки. Соответственно, русским отводилась судьба индейцев. Их требовалось перекрещивать и обращать в рабов.


Но… весьма наглядной представляется ещё одна цепочка «совпадений». Как мы видели, «крестовый поход» с целью уничтожения России организовывался в Риме гораздо раньше. Смута стала лишь его продолжением, очередной атакой во исполнение старых планов. А первой атакой, началом «крестового похода» было наступление Батория в июле 1579 года. Но в этом же году (и в этом же месяце, в эти же дни!) в Казани случился большой пожар. Казалось бы, какое отношение он имел к войне, к полякам? Оказывается, самое прямое.

На пепелище, по сновидению девочки Матроны, была явлена Казанская икона Божьей Матери. Та самая икона, которая освятит поворотный пункт борьбы! Освятит русскую победу, освобождение Москвы.

А обрёл Казанскую икону и правил перед ней первую службу, перенёс в храм, священник Ермолай. Тот самый священник, который сменит имя при пострижении и станет патриархом Гермогеном. Не склонится перед оккупантами, примет мученический венец, умерщвлённый голодом, но успеет из заточения призвать народ на подвиг, подниматься на защиту своей земли и веры.

В этом же году, по русскому летоисчислению 7088 от сотворения мира, в семье князя Пожарского родился сын Дмитрий. И в этом же 1579 году в Ростовском Борисоглебском монастыре принял постриг крестьянин Илья, будущий преподобный Иринарх Затворник. Тот самый святой, который прославится в годину Смуты, будет предупреждать царя Василия Шуйского о грядущих бедствиях, благословит воеводу Михаила Скопина-Шуйского на разгром Лжедмитрия II. А в 1612 году благословит Дмитрия Пожарского и Козьму Минина идти на врагов, спасать оккупированную столицу!

И опять же, правомочно задаться вопросом, возможно ли такое количество «совпадений»? Те, кто владеет теорией вероятностей, могут на досуге посчитать…

Несмотря на все грехи, Господь не отставил Русь. Знал, что она падёт, но знал и о том, что она сможет покаяться, подняться. На страну поднималась и надвигалась смертоносная буря – и одновременно с этим уже расставлялись ключевые фигуры, которым предназначено будет спасти Россию и Православную Церковь. Разве это не чудо?

Валерий Шамбаров