Интервью с ополченкой Дариной, позывной «Талисман»

Самое удивительное на войне - девушка-доброволец. А если девушка, побывав на Майдане, решила защищать Донбасс, она точно знает больше, чем простой обыватель. С такой ополченкой - Дариной с позывным "Талисман" я пообщался в Музее Новороссии.

- Как ты попала на Донбасс? Чем занималась до боевых действий?

На Донбасс приехала из Киева, где училась в Киевском национальном университете культуры и искусств. В тот момент у меня все было очень хорошо. Я участвовала в съемках у одной замечательной луганчанки, до этого были несколько рекламных и своих проектов. По моей университетской деятельности нас часто отправляли для «прохождения практики» на массовые мероприятия, где мы участвовали в съемках фильмов и программ.

Бригадиры, которые набирали массовку на эти мероприятия, так же набирали массовку и на Майдан за деньги. Так что могу смело сказать, что я узнала о Майдане еще до того, как он начался. Изначально эта была проплаченная акция, на которую приходили люди, чтобы заработать. А кто у нас выбирает такой вид работы? Естественно, студенты, которые могут прогулять пары, либо люди, не обременённые семьёй и работой. Ребята, которые учились со мной, рассказывали, что за поход на Майдан платили чуть больше, чем за обычные митинги, т.к там требовалось долго стоять, и погода была уже весьма холодной.


Весной 2014 года началось отключение некоторых российские каналов, блокировались российские сайты, так сказать, начал опускаться «железный занавес» в информационном плане.

Украинская машина пропаганды начала работать очень активно, быстро и очень качественно. Майдановцы начали портить исторический облик центра Киева, да и вообще разбирать улицы на части. Взять хотя бы брусчатку, которой было лет столько, сколько этим протестующим вместе взятым, вспомнить тот же киевский КМДА (Киевская городская государственная администрация) - было очень красивое здание, которое залили краской из баллонов и расписали какими-то глупыми надписями. Раньше там было много магазинов, из которых протестующие быстро вынесли все, что хотели, а затем и вовсе обустроили там спальные места и жили как у себя дома. Естественно у нормального здравомыслящего человека подобное отношение к его городу вызывает отвращение. И пока первые адепты майдана штурмовали магазины и разрисовывали здания, началось активное создание образа положительного «майдановца».

Начиналось все с листовок, которые раздавали в метро и клеили в лифтах, затем стали появляется красивые картинки, сниматься довольно качественные клипы, писаться музыка. Т.е активно облагораживался вид «протестанта». Естественно многие молодые люди, поддающиеся клиповому мышлению, подтянулись к майдановцам. Это был очень продуманный ход, в плане информационной войны Украина зомбирует своих граждан, и у власти это отлично получается.


Мне удалось увидеть Майдан своими глазами. Однажды я вообще просто перелезла через баррикады во время комендантского часа. Мне, почему-то везет, я попадаю на подобные мероприятия после комендантского часа и меня ловят и допрашивают баррикадники. Естественно, я там не жила, не скакала и не прыгала. Просто приходила, смотрела, общалась.

В большинстве своем рядовые Майдановцы оказались доброжелательными, очень наивными и безобидными, так сказать, травоядными людьми. Это были либо «сюлики», которым было нечем заняться и негде заработать или даже жить, либо патриотично настроенные, светлые люди, которым хотелось хорошего будущего, и они были действительно возмущены тем, что власть разогнала «безоружных детей» силой. И, конечно, всем им хотелось почувствовать себя частью чего-то великого. В этом – огромная заслуга украинских СМИ, которым удалось подать информацию так, что восприимчивый человек усвоил ее нужным образом.

Естественно, оправдывать людей, создавших Майдан, тем, что они хотели, как лучше, я не собираюсь. К сожалению, человеческая тупость не имеет границ, но и это часто приводит к печальным последствиям.

В Киеве в это время сильно подскочила преступность, на некоторые выезды милиция попросту не приезжала, случались расстрелы сотрудников на постах ГАИ. Когда началась травля сотрудников Беркута, а их выслеживали, подстерегали и угрожали их семьям, я нашла контакты человека, который в тот момент был «по другую сторону», не поленилась, и приехала к нему в его город, чтобы взять у него интервью.

Это был ВВшник, который стал известным в свое время на Майдане – Сергей Эринархов, впоследствии он стал не менее известным бойцом на войне в ДНР. Его позывной «Тигренок» или «Тротил». Этот замечательный человек познакомил меня со своими коллегами, я побывала в их части и пообщалась со многими из них. Так у меня сформировался более объективный взгляд на все происходящее. Ну и уже потом я оказалась в Луганске, где принимала участие в захвате здания Луганского СБУ. Вокруг строения выстроился живой щит и началось возведение баррикад…

- Украинские СМИ любят говорить, что во время удержания здания СБУ вы прикрывались мирными жителями…

Да, у нас действительно был, так называемый «живой щит», состоящий из людей, которые пришли туда по своей воле, чтобы защитить нас и не допустить силового разгона.

У нас имелась актуальная информация о дате и точном времени начала зачистки. Мы постоянно проводили «боевые тревоги», во время которых, в частности мне, как человеку занимающему должность заместителя командира, а впоследствии и командира баррикад, приходилось выводить с территории гражданских. Так что говорить, в используемом ими контексте о том, что мы прикрывались мирными жителями – это бред.

Так же в мои обязанности входила проверка документов, досмотр техники, выявление провокаторов и перевозки оружия. Ловили мы там разных личностей. Были девчонки с 39 сотни – это женская сотня майдана, на ручках у них были набиты цветочки.



Задерживали людей с татуировкой трезубца, но, пожалуй, самый эпичный случай был, когда на нижнюю баррикаду подошел слегка выпивший мужчина. Он начал признаваться нам в любви и говорить, какие же мы классные, молодцы, патриоты, призывал держаться и говорил, что народ с нами.
Мы ему, конечно, говорили мол, спасибо, но сейчас комендантский час, а вы, гражданин не трезвый. В общем, вежливо просили уйти. Он нас не послушался, продолжил, и неожиданно заявил: Ребят, а вы знаете, как называет нас та сторона, противоположная? Как они нас называют? – «Укропы»
Мы: «Что прости?»
Он: «Ну, они нас «укропами» называют».
Ну, мы ему, конечно: «Иди сюда родной». Вот такое тоже бывало.

- Легко, наверное, тогда было перепутать стороны, формы же не было еще?

Выглядели мы на тот момент, если честно, очень смешно. Ходили в чем попало, часть ребят носили милицейскую форму, первые элементы экипировки состояли из ВВшных принадлежностей вроде щита, сферы и резиновых дубинок. На ногах носили кроссовки, кто-то ходил в шлепках. Единственное, что отличало меня от обычно мимо проходящего человека, - это значок участника самообороны «народное ополчение Донбасса» и надписи с номером поста, должностью и маркерным обозначением того, какое оружие я могу носить.


И таких нас там были сотни, а со всем мирняком - тысячи. СБУ любят говорить, что с того момента, когда здание было захвачено, там были только россияне, мол Россия напала и все в таком духе. Так вот, могу сказать, что россиян тогда были единицы.

- Приходилось ли тебе принимать участие в боевых действиях, или все события удалось провести без крови?

Боевые действия начались в том же Луганске еще до авиаудара 2 июня. События развивались так: сначала мы захватили здание СБУ, потом захватили ОГА (Луганскую областную государственную администрацию) – все это происходило мирно, без кровопролития. Еще брали военкоматы, к примеру, областной военкомат, впоследствии стал первым батальоном Луганской народной республики «Заря», затем была военная часть на городке. Вот там как раз был бой. Я помню этот момент, наши ребята там находились, а мы стояли на смене. Солдаты, находившиеся в части, нам немного подгадили, испортили оружие, оплавили «калаши».

Один из самых кровавых моментов был при взятии погранзаставы Луганска на Мирном. Тогда уже во всю над нашими головами летала авиация, вертолеты прочесывали зеленку. Были погибшие и с нашей, и с украинской стороны. Хотя, насколько мне известно, была договоренность между руководством погранзаставы и нашим комендантом сделать всё без крови. Ребята с погранзаставы должны были покинуть её мирно. Но украинская сторона в последний момент решила поступить иначе, не очень красиво по отношению, прежде всего, к своим людям. Они подготовились к обороне, несмотря на наши договоренности. Войдя туда, мы обнаружили хорошо укрепленные позиции, в комнатах были расставлены тяжелые сейфы, которые просто так не поднимешь и вдвоем, соответственно при штурме, быстро их туда не притянешь.


Везде были мешки с песком и другие укрепления, целый этаж был оборудован под медпункт.

Вокруг объекта были расставлены часовые, они были спокойные, расслабленные и никак не ожидали нападения, руководство им просто не сообщило. Рядовые бойцы, скорее всего, не горели желанием вести боевые действия в собственном городе, стреляя в своих горожан, мало кто готов пойти на такое добровольно, вот видимо и решили скрыть.

Ну, а когда, согласно присяге, они открыли огонь и в их товарищей полетели пули, они естественно стали отвечать. Бой был очень серьезный. В тот момент мы поняли, раз и навсегда, что Украина – страна, которой не жалко не то что Донбасс, им не жалко даже собственных военнослужащих, и они готовы с легкостью пустить в расход любого для достижения своей цели.


Я на линии соприкосновения была простой рядовой, ничего очень серьёзного не выполняла. Иногда оказывала поддержку огнём и медицинскую помощь, снаряжала ребятам магазины патронами и передавала сообщения между отрядами, когда необходимо было не использовать рации. Пользуясь случаем, хочу передать «привет» бывшему руководству погранзаставы, так называемым высшим чинам, и сказать им, что вы замечательные ребята. Когда я зашла в кабинет вашего генерала, я была в неописуемом восторге от картины, висящей в нем. На ней, на стороне Донбасса было изображено выжженное поле и смотровая вышка над ним. Спасибо вам, ребята, за творчество, мы по достоинству оценили ваши труды и постарались ответить соответствующим образом.

- Как вело себя мирное население во время обстрела? Какую роль в таких обстоятельствах играет паника?

Некоторые люди начинали потихоньку сходить с ума, у мирных людей психика к такому не подготовлена. Помню, как на Мирном одна женщина сошла с ума. В прямом смысле этого слова. Она высовывала из окон вещи и кричала несвязные предложения. Но больше всего обидно за детей, некоторые начинали молчать или заикаться, теряли голос. Все это очень страшно на самом деле. Затем люди стали привыкать к войне. Из-за этого очень часто вместо того, чтобы скрыться от опасности, они наоборот шли ей на встречу. Летом 2014 года, когда по небу активно разгуливала украинская авиация и ситуация была очень горячей, моя группа стояла на ж/д вокзале. С него уходили последние поезда с гражданскими, людей эвакуировали семьями, было много детей. В городе постоянно звучали сирены, оповещающие о воздушной тревоге. Одной из задач нашей группы была эвакуация гражданского населения с открытых участков местности с целью дальнейшего перемещения в более безопасные места. Вот представьте моё негодование, когда я с оружием в руках подхожу к женщине, которая стоит на дороге, держит ребенка за руку и смотрит на то, как скидывает тепловые ловушки авиация, только что бомбившая город.

Доходило реально до того, что приходилось, чуть ли не пинками во время тревоги загонять людей в укрытия. Они, мало того, что не разбегаются во время тревоги, еще и с любопытством идут смотреть на происходящее, ведя за руку собственных детей.

Но есть и другая сторона – паника.

Это очень страшная вещь. В первое время, когда мы лежали в окопе, а над нами пролетала авиация, мы находились в постоянном напряжении. Ты лежишь, а хочется, чтобы быстрее всё это закончилось. Уже либо их не стало, либо тебя. У меня лично такие ощущения были, хотелось конца, притом уже неважно, какого. В такие моменты у не подготовленного человека парализуется мозг, поэтому нужно как таблицу умножения знать, как обезопасить себя в такой ситуации. Если авиация или артиллерия застала вас на улице, то первое что нужно сделать, упасть и прижаться к земле не поднимая голову и не расставляя ноги. Ни в коем случае нельзя бежать. Были моменты, когда в перерывах между обстрелами человек вставал в полный рост и начинал бежать, такие люди умирали.

- На «Обозревателе» есть статья, в которой говорится о том, что у тебя в сети есть друг-россиянин, который воюет на стороне Украины в батальоне «Азов», можешь рассказать о нем?

Мы познакомились в то время, когда я уже была на Донбассе. Закончилась эта история тем, что Алексей приехал на Донбасс в ряды ополчения. На самом деле, здесь не все так просто, как могло показаться на первый взгляд. Пребывая на Украине, Алексей выполнял определенные функции, необходимые нам, за что ему большое спасибо. Вообще у меня много знакомых и друзей с противоположной стороны. Я этого никогда не скрывала, они у меня есть, и я поддерживаю с ними общение.


- Как познакомилась с ребятами из ДШРГ «Русич»?

Изначально мое общение с командиром ДШРГ «Русич» началось в 2014 году, когда мы с ребятами решали, в какое подразделение перейти. Из Славянска, из Марьинки и других мест вернулись мои друзья, с которыми я начинала, и мы искали место, в которое пошли бы все вместе. При этом хотелось попасть в идейное подразделение, тогда таких среди ополчения хватало, но у всех были совершенно разные представления о правилах внутри групп. О ДШРГ были хорошие отзывы, и я была наслышана об их подготовке, этим они меня заинтересовали.

Я обратилась с запросом к их командиру, нам ответили согласием. Но наши пути разошлись, пока моя группа добиралась до Луганска, ребята уехали в Донецк вместе с Моторолой вели бои в аэропорту. Спустя полгода моя подруга, военный корреспондент Юлия Целинская, предложила поехать пострелять. В тот момент активных боевых действий не происходило, было скучновато и нельзя было отказываться от такой возможности. Она хорошо знала командира ДШРГ, так мы и познакомились. На сегодняшний день группа в полном составе, все живы-здоровы, ребята работают и развиваются.

- Что хотела бы сказать тем, кто никогда не сталкивался с войной?

На Донбассе люди тоже не ожидали, что будет война. Может, думали, что она вероятна, но никто не верил всерьез. У России множество угроз с разных сторон, поэтому подготовка к экстренным ситуациям никогда не будет лишней: научить детей азам поведение в случае ЧП, сделать лицензии на оружие, изучить основы первой медицинской и психологической помощи. И главное - быть в любой момент готовым защитить себя,семью и Родину.