Чем ответить тем, кто предлагает поделить Россию

1. Аля-Альбац

Когда в 1992 году мне в Калининграде немецкий военный из ГДР, ставший военным ФРГ в нерабочей обстановке и с улыбкой сказал «А Восточную Пруссию» вам все-таки придётся отдать, я воспринял это как фантазию – казалось это слишком невероятной претензией. Сейчас эта претензия озвучена, если не официально, то полуофициально. Это значит, что процесс идет и уже переходит в формат вызова. Так может быть, нам предлагают что-то толковое? Немцы же?!

Не так давно известная Евгения Альбац заявила, что Россию нужно разделить по Уралу, отдав Сибирь Китаю. Если бы это был разговор на кухне нетрезвой женщины – это одно, но об этом сделала заявление известная общественная фигура, главный редактор непростого журнала с понятным названием и понятными ассоциациями «The New Times». То есть в устах непростого человека такие вещи звучат с умыслом. Недаром комментарии по её заявлению прошли по всем российским СМИ.

Мне, как уральцу, живущему в Магнитогорске такой поворот мысли человека, который в России почти не живет, озадачил. И я взял и допустил: а что это такое будет, если план Альбац реализовать?

Итак, раздел по Уралу. Это значит, Сибирь не просто куда-то отходит, она отходит к новому хозяину. Допустим, Китай. Это значит, что Урал становится границей между Россией и Китаем. Но интересно другое. Урал немаленький. По какой линии произойдёт раздел? По линии восточной границы, или по западной? То есть кому, собственно, сам Урал достанется? Ведь если по нему идет деление, то он становится межой. Но это огромная территория с огромным потенциалом. Ясно, что если Россия не удержит Сибирь – то Урал и подавно.

Всё это говорит о том, что без крови Россия Сибирь не отдаст не при каких условиях. Тогда к чему столь провокационное заявление, похожее на бред?

Но бредова ли заявка Альбац? А главное – на что заявка? Ведь таким образом как бы узаконивается один из проектов в отношении России.

На самое деле, главное в заявлении для Альбац это расчленение России. То есть передача – вопрос второй, он ещё открыт. Главное – расчленить. Но тогда говорить о передаче – значит иметь совсем другой замысел: не разделить, не отделить, а расчленить. Это уже точнее понятие.

Если расчленение – главное, то заявление Альбац нужно читать по-другому. Ей нужно отделить через Урал Сибирь любым способом. Но мирным путем на это никто не пойдет. Тогда как?

Ответ один: сделать первый шаг к разделу – это инициировать войну. Именно война физически разделит западную часть России и восточную. То есть война на меже, в межевом пространстве разделит части страны. Как раз это первый этап замысла, озвученного Альбац. Ведь достаточно разрубить по Уралу все дорожные, транспортные коммуникации, нефтяные трубы, энергетический транзит, что в горах не составляет даже для небольшой группы диверсантов значительной трудности – всё, страна фактически разделена. Огненная стена разделит страну. И если война будет подпитываться лет пять, как, это мы знаем, может происходить по горячим точкам, особенно в горах, длительное время, то соединить после неё две части страны будет невероятно трудно. Люди, для альбацев, конечно, не в счёт: миллион туда, миллион сюда – не проблема. Мне понятно, кого готовят в ударные силы и кто будет заложником этой войны, но от себя хочу сказать, что пули национальностей не различают.

Получается, за высказываниями Альбац кроется страшный замысел: погрузить Урал в кровавую мешанину, чтобы Сибирью овладели другие силы. Вот этот сценарий гораздо вероятнее, нежели мирный раздел России. Более того – он единственный из реальных сценариев.

Всё это говорит о том, что Урал становится стратегическим узлом России – местом глобальной сцепки, соединения, главного нерва страны. Именно он, по логике Альбац, становится местом разруба, целью для занесённого топора. Это значит Урал становится зоной особой опасности, зоной особого формата борьбы за безопасность страны.

Остается лишь понять: заявление Альбац - есть скрытая форма необъявленной войны, или просто прощупывание реакции российского, в частности, уральского общества. Своей статьей я заявляю: нет - войне на Урале.

2. Вместо России Селькупия

Упрямые ссылки на «упрямство» Путина в западных и либеральных СМИ приводят к мысли: а может быть, нам что-то дельное предлагают?

Несмотря на то, что основная идея всех предложений – раздел России, попробуем проанализировать хотя бы одно из них – хладнокровно и педантично, чтобы не быть обвинённым в предвзятости. Хотелось заметить, что предлагаемый проект – один из десятков. Есть проект пантюркистского раздела, есть проект исламского раздела, есть проект китайского раздела России, мы рассмотрим один из американских проектов, как для нас самый актуальный. Во всяком случае, он может подсказать технологию борьбы за этот раздел.

Отметим сразу, что раздел пренебрегает существующими границами Российской Федерации. То есть несмотря на то, что все национальные регионы представлены в РФ, они перенарезаны. Что у кого отнимается и кому прирезается?

Обратим внимание, что исчезают ненациональные области – Красноярская, Челябинская, Свердловская, Хабаровский край и проч. Зато непомерно увеличиваются национальные регионы. О чем это говорит? О том, что наместным национальным элитам дается сигнал о торге: мы вам даем территорию взамен провозглашения сепаратного от России проекта.

Более того, возникают предложения этносам, не представленным в федерации - например, эвенкам – образуется целая Эвенкийская Республика вместо всего Дальнего Востока. И еще более того, есть территория, отданная этносу, который неизвестно кем представлен персонально – селькупы (Селькупия).

Налицо вариант раздела России через возбуждение самого экзотического национализма вроде корякского. Это значит, что за сотней корякских националистов будет стоять сто тысяч натовских солдат. Это очевидно.

Есть, конечно, и отклонения от этого проекта, который призван обвинения в возбуждении национализма на территории России снять. Это касается, например, проекта Таймыр, который предлагается вместо Красноярского края. Это чисто территориальное явление, а значит непонятно, каков субъект деления возникнет. Это значит совершенно безразлично, каковой будет судьба Таймыра, главное, чтобы она стала вне России. И здесь нет просчета – наоборот. Посмотрев на положение Таймыра, можно точно сказать, что разделители позаботились и о своей вотчине. То есть неналичие национальной элиты в регионе автоматически отдает этот регион в руки Делителя. Обратим внимание, что Таймыр делит территорию от северной границы до южной. Это позволяет некой Сибирской Администрации занять автономное и центральное положение.

Продумано.

Многие наши соотечественники воспринимают подобные картины с юмором: мол, мало ли чем не тешатся наши конкуренты. Увы, всё гораздо серьёзнее. Сам план деления говорит о продуманности и расчётах.

Теперь, если вернуться к заглавному вопросу, остаётся ответить на вопрос: как нам это предложение? От России (для России) остаётся кусок меньше Таймыра.

Напрашивается несколько выводов:

1. Разделение – план уничтожения России через создание недееспособных регионов.

2. Разделение по национальному принципу – план полного подчинения регионов через внешний контроль над слабыми этносами.

3. Вытеснение и уничтожение русского компонента в этих регионах.

4. Вытеснение и уничтожения самих этносов с заменой доминирующих и более конкурентных народов (японцы, китайцы, американцы и проч.)

Нам предлагают превратить Россию в пирог для дележа. То есть пирог, напомню - это мы, то есть мы, а поэтому мы в этом и не участвуем.

Только чем отвечать будем?

3. Восточная Пруссия – Западная Поруссия

Не будем оригинальными, если напомним о самом тонком вопросе взаимоотношений России и Германии - вопросе о Восточной Пруссии – нынешней Калининградской области. Германия совершенно не скрывает, как Япония в отношении Курил, что не считает Восточную Пруссию территорией России и её присутствие в янтарной краю они рассматривают как явление временное.

Мы напомним, что это край полит нашей кровью настолько, что говорить о возврате неприлично. До сих пор с тех времен ещё руины стоят. Что Восточная Пруссия была территорией – плацдармом для военного нападения говорит и история захвата этой территории тевтонскими рыцарями, который потом, как известно, с этой территории пошли на Русь. Так что возвращение Янтарного Берега – это возвращение военного плацдарма. В контексте двух мировых войн даже ставить этот вопрос некорректно.

Но мы продолжим тему о правах на Восточную Пруссию в лингвистическом русле как на вопрос о Западной Пруссии. Да-да. Есть такая версия.

Почему-то удивительным образом главное название территории не привязывается к обозначению национальности: немцы, германцы называются так, а не по происхождению своему, которые остались в названии территорий.

Известно, что Германия создавалась на основе Пруссии. От Бранденбургской марки до восшествия загадочных Гогенцоллернов до Германской Империи Фридриха Второго был значительный путь, но начинался он как Пруссия. Почему же германцы не называются (или не назывались тогда) пруссами? Ответ очень прост: само название чрезвычайно невыгодно вспоминать. Удивительно, что вообще это название осталось: столь красноречивый легко читаемый этноним слишком легко восстанавливает права хозяина.

Пруссия, если включить лингвистическую реконструкцию – Поруссия, где приставка ПО и корень РУСС (префиксальная аналогия ПО-ДОЛИЯ, ПО-МОР-ания – территория поморов, племени, живущего около моря, что потом в результате фонетического процесса стало Померанией). Любопытная получается картина, говорящая сама за себя: на этой территории жили русы, которые либо истреблены, либо были переименованы в германцев, - но оставив после себя название.

Причём интересно, что в мире германцы идут под шифром саксы. Лейтмотив геополитического анализа звучит так: мы живем по англосаксонскому цивилизационному сценарию. В контексте саксы и есть германцы. Тогда почему они себя не называют так? Потому что Саксония была присоединена к Пруссии? Хорошо, почему тогда не поруссами?

Но еще интереснее, что самоназвание ни то, ни другое. Это не русский вульгаризм «немцы», поскольку он происходит от русского же слова (немтые, немтой – с понятным значением), с которым сами фигуранты не согласны. На сей момент доминирующее название не этническое, а религиозное – они дойчи: deutstch происходят от слова deu (s) – бог в языческом мире, а в современном варианте больше подходит однокоренной русский вариант – «дух». Смешно, но самый близкий к русскому вариант называния немцев - того же корня: духи. И Муссолини называл себя от этого корня, что означало оригинальный статус – Дуче (Dux)- Дух.

Есть еще занятное слово, относящееся к названию народа – Alleman, то есть немцы это аллеманы? Так оно, оказывается, и есть. Это древнейшее название этноса нынешней Южной Германии (а тогда чего-то другого). Только вот странная ситуация. Это слово … кельтское (Источник: "Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка". Чудинов А.Н., 1910)! – халлеманы. То есть германцы – бывшие кельты!

Странная ситуация. Но разрешение этой смысловой этнонимной коллизии – отдельный вопрос: нас же интересует другое: Поруссия не слишком ли точно определяет историческую принадлежность земель? И нет ли очевидности в том, что эту землю мы вернули, а не завоевали?

Однако пока мы имеем другой факт, отраженный в весьма приличных исследованиях, причем очевидно тенденциозно германских. В книге Э. Лависса 1915 года издания на русском языке «Очерки по истории Пруссии» четко заявляется, что обе эти территории были славянскими, население которых регулярно вырезалось. Но так как мы понимаем, что, как правило, ни один завоеватель в истории подчистую никого не вырезал для сохранения хозяйственной инфраструктуры, то часть населения осталась и смешалась с завоевателями. Более того, основание Брандербургской марки явилось по тем временам вполне союза очень говорящих имён – Князь Бранденбурга Прибыслав объявил Альбрехта Медведя своим наследником. Но историки, вроде Лависса, не озадачивались вопросом: почему истребляются славяне, а название остается Поруссия, может, все-таки истреблялись конкретно русские, жившие на той территории в 12-13 веках – веках завоевания? Он упоминает о малых племенах, но не объясняет главного.

Это первый – правовой - момент. Мы на этой земле не гости. Второй момент говорит о том, что, если германцы смешались с поруссами, то мы, по крайней мере, этнически получаемся близкими родственниками. Тогда разрешение прусского вопроса – это воссоздание в Пруссии порусской, пусть не этнической, но, к примеру, политической, реальности.

В любом случае, мы думаем, что Восточная Пруссия хороший способ поставить вопрос о родственниках, забывших своих родственников, о которых можно и напомнить.

Но один вывод точно можно сделать – о переименовании в рамках России Восточную Пруссию – в Западную. И все встанет на свои места. Калининградская область – это не очень, а вот Западная Поруссия – это вполне. Это ведь вполне логическая перспектива восстановления Пруссами своей этнополитической суверенности, потерянной в результате послевоенной американской экспансии.

Петр Демичев