Украденные «пэрэмоги»: судебные «котлы» украинских исков

Фото: Sebastian Duda / shutterstock.com

Украинская Фемида является синонимом коррупции и несправедливости. И ведь так утверждают не противники киевского режима. Этот факт не ставят под сомнение даже записные борцы за демократию в рядах победителей майдана. Об этом не устают напоминать западные кураторы, которые все теснее увязывают открытие Киеву любых кредитных линий с прогрессом в борьбе с коррупцией во всех ветвях местной власти.

В то же время апелляции к международному праву стали своеобразной успокоительной микстурой властей для украинского населения, на глазах которого рушится страна и продолжается беспрецедентный украинско-российский конфликт. При этом доводы вменяемых экспертов о том, что лишь весомая база квалифицированных судебных решений на национальном уровне может послужить формальной основой для обращения к международным судебным инстанциям, в расчет не берутся.

Но если на самой Украине суд давно уже превратился в бюро платных услуг, а юристы повышали квалификацию в реализации банальных рейдерских схем, то с какими аргументами Киев намеревается обращаться к международному правосудию?

События последних лет подтверждают, что громкие заявления режима Порошенко о скором юридическом возмездии относительно «российского супостата» имеют мало общего с реальностью.

Еще в марте 2014 года премьер Арсений Яценюк утверждал, что Украина будет обращаться в мировые суды с исками к России из-за присвоения имущества в Крыму на миллиарды долларов и Москва в кратчайшие сроки получит соответствующие иски от украинского государства.

«Россия нарушала, нарушает и будет нарушать все международные договора. Мы Россию судим за все и засудим во всех международных судах», – подобными лозунгами Яценюк бравировал вплоть до самой своей отставки с поста главы правительства.

При этом еще в 2014 году указывалось, что сумма убытков Украины от потери Крыма, без учета стоимости ресурсов на природных шельфах, составляла от 950 млрд. до 1,180 трлн. гривен. Однако ключевые спикеры режима умалчивали о том, что ни один двусторонний договор между Украиной и РФ не создавал правовых оснований для обращения в международные судебные или арбитражные институты, за исключением случаев, когда Россия отдельно и однозначно согласится на это.

Основными направлениями «юридической войны» с Россией Киев определил претензии, связанные с переходом Крыма в состав РФ, «российскую агрессию» на Донбассе, а также споры субъектов хозяйствования, прежде всего, «Нефтегаза Украины» с российским Газпромом. Отдельной «изюминкой» стал т. н. «долг Януковича» – суверенный (по определению МВФ) долг Украины перед РФ в размере 3 млрд. долл. США, возникший в результате выкупа Россией на средства Фонда национального благосостояния украинских еврооблигаций на данную сумму в декабре 2013 года. Естественно, российская сторона в долгу не оставалась и отвечала ответными претензиями.

Таким образом, по данным агентства Bloomberg, на начало 2016 года общая сумма встречных судебных исков (государственных и корпоративных) между Украиной и Россией достигла 100 млрд. долл. США. При этом со стороны Украины выставлялись требования к России на более чем 63,5 млрд. долл., тогда как Россия выставляла претензии на 35 млрд.

Как всегда на Украине, власти не особо заботились о выработке эффективной общегосударственной стратегии судебных разбирательств с российскими оппонентами. Прежде всего занялись дрязгами на предмет того, кто будет заниматься вербовкой иностранных юридических консультантов и осваивать соответствующий бюджет: верный Яценюку Минюст во главе с его другом Павлом Петренко или «самое патриотичное» украинское ведомство – МИД?

В итоге защищать интересы Украины в международных судах по линии МИД в мае 2016 года была выбрана американская компания Covington & Burling LLP, запросившая за свои услуги 3,6 млн. долл. США. Эта же компания в январе 2017 года заключила контракт с НАК «Нафтогаз Украины» на 6,3 млн. американских долларов по представительству интересов Украины в арбитражном процессе против РФ в связи с потерей активов в Крыму.

Минюст в то же время вступил в контрактные отношения с транснациональной юридической конторой Quinn Emanuel Urquhart & Sullivan, LLP, которая, в частности, занялась юридической поддержкой претензий «Ощадбанка» в 570 млн. долл. США по поводу инвестиционных потерь в Крыму, а также пресловутым делом «кредита Януковича».

Примечательно, что обе упомянутые компании в той или иной мере представляли интересы иностранных инвесторов в процессе против России в связи с экспроприацией собственности концерна ЮКОС.

До сих пор Украиной были поданы в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) пять межгосударственных исков против России: нарушение прав человека в Крыму (февраль – сентябрь 2014 года); нарушение прав человека на Донбассе (февраль – сентябрь 2014 года); нарушение прав человека в Крыму (осень 2014 года – лето 2015 года); нарушения прав человека на Донбассе (осень 2014 года – лето 2015 года); похищение детей-сирот и детей-инвалидов. В феврале с. г. замминистра юстиции Украины Наталья Севостьянова упоминала о подготовке также шестого иска, который, в общих словах, будет связан с «хронологией войны». В мае с. г. ЕСПЧ принял от Украины т. н. «дополнения» к первому иску.

Правительственный уполномоченный Украины по делам ЕСПЧ Иван Лищина заявлял, что по совокупности исков в этот суд и прочих судебных тяжб в конечном итоге Украине удастся организовать такой себе новый Нюрнбергский процесс против России.

Впрочем, столь эмоциональная риторика никоим образом не усиливает правовых позиций украинской стороны. Которая, кстати, признала Россию «страной-агрессором» только через год после потери Крыма в решении Верховной Рады от 27 января 2015 года. А никакие политические оценки, как известно, весомыми юридическими аргументами для международных судов не являются.

По мнению экспертов, процедура рассмотрения упомянутых исков в ЕСПЧ предусматривает чрезвычайно продолжительные сроки рассмотрения, и сам факт «агрессии РФ» по отношению к Украине в данном суде не имеет перспективы быть установленным. Речь может идти лишь о возможном признании нарушений Россией отдельных норм международных конвенций. По той же причине ЕСПЧ не сможет вынести однозначный вердикт по поводу консолидированных претензий Украины в связи с потерей Крыма в размере 37 млрд. долл. США. Помимо этого, Конституционный суд РФ в 2016-м постановил, что в решениях ЕСПЧ последнее слово остается за ним, а значит, Россия может их не выполнять.

Примечательно, что президент Порошенко не особо усердствовал в антироссийской юридической риторике. Возможно, в силу шкурных бизнес-интересов в «стране-агрессоре», а может, оставляя «почетное» право озвучивать самые одиозные заявления лидерам правительства и парламента. Хотя абстрагироваться от тематики юридической войны с Россией полностью он, конечно, не мог.

В частности, осенью 2015 года Порошенко заявил, что Украина должна в судебном порядке вернуть газовые месторождения Одесское и Безымянное, над которыми она потеряла контроль после присоединения Крыма к России. А в сентябре 2016 года он поручил МИД инициировать арбитражное производство против России за нарушение Конвенции ООН по морскому праву. Из-за добычи «агрессором» энергетических ресурсов на морском шельфе Украины и загрязнения территорий с негативным влиянием на экологию Черного моря.

Зато уже упомянутый министр юстиции Петренко еще в 2015 году утверждал, что «Гаагский трибунал в ближайшее время начнет слушание дела против российского президента Владимира Путина и его окружения в связи с военными преступлениями». Но дальше громких заявлений и тут дело не идет. Международный уголовный суд в Гааге (МУС) действительно создан для расследования геноцидов, военных преступлений и преступлений против человечности. Однако Россия не ратифицировала Римский статут, по которому работает МУС, а значит, не будет признавать решения этой инстанции. Более того, Украина также не может ратифицировать упомянутый Статут раньше июня 2019 года и «для пользы дела» признала юрисдикцию МУС ad hoc. О собранной Украиной доказательной базе и упоминать не стоит, если не брать всерьез заявления Юрия Луценка двухлетней давности о «сотнях томов» секретных документов.

Однако украинская бюрократическая гора обязана была родить хотя бы захудалую политическую мышь. Для этого эпохального события были выбраны «ясли» Международного суда ООН, который также находится в Гааге, но рассматривает нарушения международного права государствами, а не отдельными личностями. После завершения предусмотренных законом подготовительных формальностей в январе 2017 года Порошенко поручил МИД Украины передать соответствующий иск в данный суд о нарушении Россией Конвенции ООН по противодействию финансирования терроризма и Конвенции по ликвидации всех форм расовой дискриминации. При этом, по его мнению, «Украина все это время с начала агрессии России действовала исключительно в формате международного права».

Украинскую делегацию в рассмотрении дела составили замглавы МИД Елена Зеркаль, ряд украинских бюрократов, профессор Школы права Йельского университета Гарольд Хонджи Ко, партнеры вашингтонского офиса Covington & Burling LLP Марни Чик и Джонатан Гимблет.

В рамках поданного иска Киев утверждает, что Москва нарушает Конвенцию по борьбе с финансированием терроризма, поставляет оружие боевикам, которые совершили ряд терактов на Украине. Это сбитый самолет малазийских авиалиний, обстрелы жилых районов Мариуполя и Краматорска, уничтожение пассажирского автобуса возле Волновахи, взрыв в ночном клубе Харькова. МИД Украины также считает, что Россия не соблюдает и Конвенцию о ликвидации расовой дискриминации – речь идет о запрете Меджлиса крымскотатарского народа, исчезновениях, убийствах и задержаниях на территории Крыма. Россия также обвиняется в том, что на полуострове ограничено преподавание украинского и крымскотатарского языков. Первое решение международный трибунал должен вынести не ранее 2019 года.

19 апреля 2017 года Международный суд ООН вынес промежуточное решение по делу «Украина против России», частично удовлетворив запрос истца о применении временных мер к российской стороне. Так, в рамках Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации РФ не должна ограничивать права крымских татар на сохранение своих институций, прежде всего Меджлиса. Суд также принял решение о том, что Россия должна гарантировать доступность образования в Крыму на украинском языке. Достаточных аргументов, подтверждающих финансирование Россией терроризма на территориях ОРДЛО, суд не нашел.

Комментарии тут излишни, хотя украинская сторона пытается трактовать упомянутое промежуточное решение суда как великую победу. Последствия которой, видимо, оценят дети и внуки героев майдана. Если, конечно, будут иметь к тому времени средства к элементарному выживанию. Так как в юридической войне взаимных долговых претензий с Россией перспективы Украины, мягко говоря, удручающие.

Если бы, допустим, споры между НАК «Нафтогаз Украины» и российским Газпромом решались в Печерском суде города Киева, украинская сторона могла бы рассчитывать на полное торжество «европейской справедливости». Но Стокгольмский арбитраж всегда пытается найти компромисс между запросами сторон. И отказ от формулы «take or pay» может обернуться пирровой победой, если Газпрому удастся взыскать с «Нафтогаза» пусть не желаемые 32, а «пустяковые» 1,7 млрд. долл. США. И если даже не в Стокгольме, так в апелляционном суде Швеции.

У «гордой» Украины, которая «слезла с российской газовой иглы», нет и таких денег. Ее аппетиты в 30 млрд. долл. США Стокгольмский арбитраж также удовлетворять не собирается. А после 2019 года на доходах от эксплуатации ГТС совместно со «страной-агрессором» можно смело будет ставить жирный крест.

Россия, ко всему прочему, 17 февраля 2016 года подала иск против Украины в Высокий суд Лондона из-за невыплаты Украиной пресловутого «долга Януковича» в 3 млрд. долл. США.

В июле 2017 года Высокий суд Лондона обязал Украину выплатить России номинальную стоимость еврооблигаций на 3 млрд. долл. США, купонный платеж на 75 млн. долл. США и штрафные проценты на эти суммы. Украину также обязали возместить России часть расходов, связанных с судебным разбирательством, в сумме 2,8 млн. британских фунтов. Одновременно Суд продлил действие решения, исключающего возможность принуждения Украины к выплате долга, до вердикта Апелляционного суда, слушания в котором запланированы на январь 2018 года.

Судя по всему, Украина и далее будет саботировать решение Высокого суда Лондона по политическим мотивам, а также из-за банальной нехватки средств. В 2014 году Киев получил от МВФ 4,6 млрд. долларов, в 2015-м – 6,7 млрд. долларов, а в прошлом году Украине был выделен только 1 млрд. долларов. В ближайшие четыре года (2018–2021) Украине предстоит выплачивать внешним кредиторам до двадцати миллиардов долларов по предыдущим займам. Очевидно, что без дополнительных кредитных вливаний, очередной реструктуризации или объявления дефолта страна-банкрот из финансовой ямы не выползет.

В этой ситуации России сложно будет рассчитывать на добрую волю украинских должников решить долговой вопрос в судебном порядке. Как вариант, Москва может переуступить данный долг частным западным коллекторским компаниям, которые могут прибегнуть к аресту остатков украинского имущества за рубежом.

В любом случае судебные тяжбы становятся обыденностью в ситуации, когда неадекватный киевский режим не желает вести конструктивный диалог с соседями и до последнего уповает на безусловную поддержку коллективного запада в «священном» антироссийском походе.

Понятно, что в своей активности в международных судах украинские власти руководствуются, прежде всего, соображениями внутриполитического пиара. Они прекрасно осознают ограниченность горизонта своей политической жизни. Но их привычка жить за чужой счет не станет оправданием для Украины или правопреемницы этой страны в игнорировании исполнения судебных решений. В конце концов, финансовую ответственность за авантюры собственных руководителей, как всегда, будет нести украинское население.

Войцех Михальски