Посольство России напомнило о 100-летней годовщине американской интервенции

Однако в феврале 1918 года события стали развиваться стремительно. Немцы, устав от выкрутасов советских выскочек-дипломатов с доморощенной стратегией «ни войны, ни мира», начали масштабное наступление. По меркам окопной Первой мировой войны — невиданный прорыв. Немцы проходили в день по сотне километров, большевики бежали быстрее лани, и тевтоны захватывали города одним взводом солдат, после чего прыгали в поезд и ехали в следующий город. Темпы наступления были крайне стремительными. Союзники схватились за голову. Ведь в России еще было припасено очень много военного добра, припасов и амуниции, которая вот-вот могла попасть в руки к немцам. Большевики же не могли задержать немецкое наступление даже на час-другой.

Пока красные вели переговоры с немцами по поводу будущего Брест-Литовского мира, немцы высадили в Финляндии, отколовшейся от РСФСР, десант, при помощи которого изгнали красных финнов. В Антанте беспокоились, что Берлин продолжит наступление к Мурманску — важному незамерзающему порту, а следом перехватят и Архангельск, где находились крупные армейские склады.

И вот англичане напрямую предложили большевикам высадиться в Мурманске и занять город, не позволив вступить туда немцам. Это предложение передали председателю Мурманского совета Алексею Юрьеву.

Кто такой Юрьев, также известный как Алексеев, совершенно непонятно. Но роль он сыграл большую и, судя по всему, человеком был непростым. Судите сами. Дореволюционная биография практически неизвестна, за исключением того, что товарищ жил в Америке и работал в газете Троцкого «Новый мир». В 1917 году под видом моряка оказывается в Мурманске, где сразу же становится председателем местного совдепа. Потом обеспечивает высадку англичан в Мурманске с согласия большевиков и лично Ленина и Троцкого, затем они же объявляют его врагом народа за сдачу Мурманска, но Юрьев-Алексеев продолжает возглавлять совдеп при интервентах еще полгода (!). А после расформирования совдепа становится переводчиком американского консула. После ухода интервентов товарища приговаривают к смертной казни, которую тут же заменяют 10 годами заключения и через полтора года отпускают на свободу. После чего его следы теряются. Наверное, утопился с горя. А если серьезно, скорее всего, уехал домой. В Англию, или Америку. Но мы забегаем вперед.



В начале марта англичане предлагают Юрьеву помощь против возможного наступления немцев или финнов на Мурманск. Юрьев обращается с этим предложением в Совнарком, указывая, что фактически никакой военной силы в его распоряжении не имеется и в случае атаки немцев оборонять порт нечем. Из Москвы сразу же приходит телеграмма Троцкого:

«Вы обязаны принять всякое содействие союзных миссий и противопоставить все препятствия против хищников».

Получив добро, Юрьев принимает англичан с условиями: власть по-прежнему остается у Совдепа, иностранцы не вмешиваются в местную политику, они же снабжают регион припасами.

Через несколько дней полторы сотни британских морских пехотинцев высадились в Мурманске. На рейде у города встало несколько союзных кораблей. Несколько месяцев интервенты дисциплинировано сотрудничали с большевиками и даже вместе воевали против белых финнов. Уже через несколько дней после прибытия англичан в Мурманске объявился отряд красных финнов, который запросил поддержки. Усилиями англичан был оборудован импровизированный бронепоезд, вооружением которого стали пушки, снятые с британского корабля. Английские морпехи даже прокатились на поезде в поисках белых финнов, но никого не нашли.

А уже через несколько дней английский корабль перебросил в Печенгу сводный англо-финско-советский отряд для отражения атаки белых финнов на город. В итоге атаку успешно отбили. Из вытесненных в Россию красных финнов англичане сформировали Мурманский легион, который де-факто тоже считается участником интервенции в России, хотя фактически это финские большевики. Анекдотичность дошла до того, что бывший американский ковбой и один из руководителей финской Красной армии Вернер Лехтимяки, назначенный командиром легиона, получил звание полковника британской армии, что совершенно не помешало ему в будущем воевать против Юденича и быть агентом Коминтерна.

Кстати, англичане высадились в Мурманске на основании устных договоренностей и фактически ничто не мешало им вести свою политику, поскольку никакого договора не было. Ленин и Сталин названивали Юрьеву по прямому проводу, требуя добиться заключения договора с англичанами:

Нам кажется, что Вы немножечко попались. Теперь необходимо выпутаться. Наличность своих войск в Мурманском районе и оказанную Мурману фактическую поддержку, как военно-политический акт определенного характера, англичане могут использовать при дальнейшем осложнении международной конъюнктуры как основание для оккупации. Мы советуем Вам составить официальную бумагу для доклада центральному правительству, то есть Совнаркому, о делах в Вашем районе, причем в этой бумаге как бы мимоходом упомяните о договоре, приведя его текст по протоколу и главным образом о заявлении англичан и французов против возможной оккупации района тоже по протоколу Вашего совещания с ними. Далее, Вы должны в очень любезной форме предложить англо-французам признать эти заявления насчет оккупации соответственно действительности. Вы можете при этом сослаться на то, что в конституции Российской республики Вы, как представитель власти в районе, обязаны представить центральному правительству совершенно точный отчет, запротоколенный речами, о таком важном событии, как организация обороны в районе против продвижения немцев и финских их агентов к морю. Если Вы этого добъетесь, то это будет серьезным шагом к скорой ликвидации того запутанного положения, которое создалось по нашему мнению у Вас, помимо Вашей воли. Этот Ваш отчет правительству должен быть совершенно официальным, но секретным, т.е. не подлежащим публикации. Одновременно на днях посылаем Вам отряды вооруженных красногвардейцев и одно лицо, которое будет постоянным связующим звеном между Вами и Москвой.

В апреле в Мурманск начали прибывать белые, пользуясь тем, что местные большевики практически не имели военной силы. Ленину это не понравилось, он посредством Сталина связался с Юрьевым и потребовал:

Советуем принять помощь англичан, не давая им пока согласия о тральщиках, и во что бы то ни стало прогнать белогвардейцев.

Юрьев переспросил, как это понимать:

Ваши слова: «советуем принять помощь англичан» и «во что бы то ни стало прогнать белогвардейцев» — значит ли принять военную помощь англичан и французов, выражающуюся в посылке их незначительного, однако, отряда в помощь нашей Красной Армии?

Можно ли по пункту второму официально заявить от имени Совнаркома о принятии помощи в обороне средней и северной части Мурманской дороги от финской белой гвардии.

Мы понимаем, что, быть может, этого Вы официально сказать не можете. Тогда возьмем ответственность на себя и сделаем сами. Но необходимо нам здесь быть уверенными, что наши действия не идут вразрез с Вашими планами.

Юрьеву перезвонил Сталин и передал ленинский ответ по прямому проводу:

Помощь принять. О тральщиках справиться в тех учреждениях, о которых Вы говорите, причем с нашей стороны препятствий нет. Комбинация должна носить абсолютно неофициальный характер. Дело это относим как бы к разряду военных тайн; в сохранении же тайны Вы ответственны как и мы.

Комбинация Кремля очевидна. Опасаясь наступления немцев, красные планировали воспользоваться поддержкой антантовских сил, но оставить эту поддержку в секрете, чтобы не нарушить нейтралитет. А если бы информация стала известна, вину свалили бы на самоуправство местного мурманского совдепа.

Однако высадка англичан в Мурманске вызвала серьезное недовольство немцев. Пользуясь страхом большевиков перед немецкой машиной, они демонстративно потопили несколько советских гражданских судов и оказали на совнарком серьезное давление по дипломатической линии, указывая, что прием англичан в Мурманске нарушает нейтралитет и грозит разрывом Брест-Литовского соглашения.



Перепуганные большевики попытались усидеть на двух стульях. С одной стороны заверили немцев, что уладят вопрос, с другой, свалили его разрешение на Юрьева, который силой внушения изгнать белых и союзников явно не мог. Совнарком телеграфировал в Мурманск:

Никакая местная советская организация не должна обращаться за помощью к одной империалистической коалиции против другой. В случае наступления германцев или их союзников будем протестовать и, по мере сил, бороться. Также протестуем против пребывания в Мурманске англичан.

Юрьев в ответ начал убеждать Ленина, что он совершенно бессилен что-либо сделать, а кроме англичан никто Мурманск защитить не сможет. Тогда высказался уже нарком иностранных дел Чичерин:

Ввиду постановлений Брестского договора военные суда англичан и их союзников не должны появляться у наших северных берегов.

Юрьев в ответ прислал телеграмму:

Противосоюзническая политика краесовета невозможна. Заставить союзников силой уйти невозможно. Военная сила неоспоримо на их стороне.

Мне необходимо было остановиться на утомительном, быть может, потоке речей, обращений, воззваний союзных представителей, ибо они создали в ту пору настроение на Юге России. Легко было верить в то, во что так сильно хотелось верить. «Слово», всем слышное, часто искреннее, будило подъем, надежды, иллюзии; но «дело» – не всем видное, приводило в смущение, в печаль. С первых же дней русская политика держав Согласия приняла характер двойственный, неопределенный и побудила меня к особливой осторожности. Во всяком случае никогда за все время моего правления и командования на Юге России я не давал державам Согласия ни письменно, ни устно никаких политических, территориальных и экономических обязательств за счет России. Во всех сношениях с их представителями я проводил тот взгляд, что помощь нам является их моральной обязанностью и вытекает из их же собственных интересов.

Это обстоятельство должно быть учтено в тот день, когда новая Россия будет сводить старые счеты со своими кредиторами.

На юге союзники обещали Деникину, заместившему собой умершего Алексеева, всякую поддержку при первой возможности. С открытием Дарданелл и появлением британского флота в Черном море создалась возможность послать британскую военную комиссию в Новороссийск. На основании отчетов этой комиссии Военный кабинет 14 ноября 1918 г. решил: 1) помогать Деникину оружием и военным снаряжением; 2) отправить в Сибирь дополнительные кадры офицеров и дополнительное военное оборудование и 3) признать Омское правительство de facto.

Министр иностранных дел лорд Бальфур в меморандуме от 29 ноября изложил кабинету основы своей политики в отношении России: «Недавние события создали обязательства, которые остаются в силе после того, как исчезли причины, вызвавшие их к жизни. Чехословаки – наши союзники, и мы должны делать все, что в наших силах для того, чтобы им помочь. В юго-восточном углу России, в Европе, в Сибири, в Закавказье и Закаспийской области, на территориях, примыкающих к Белому морю и Ледовитому океану, создались и выросли новые антибольшевистские правительства, охраняемые войсками союзников. На нас лежит ответственность за их существование, и мы должны стараться всячески их поддерживать… Что касается прибалтийских провинций, то мы должны оказывать возможное покровительство пробуждающимся народам этих областей с помощью нашего флота».

30 ноября нашим представителям в Архангельске и Владивостоке было сообщено, что наше правительство намерено придерживаться в отношении России следующей политики:

«Продолжать занимать Мурманск и Архангельск; продолжать сибирскую экспедицию; попытаться убедить чехов остаться в Западной Сибири; занять (с помощью пяти британских бригад) железнодорожную линию Батум – Баку; оказать генералу Деникину в Новороссийске всякую возможную помощь в смысле снабжения военными материалами; снабдить прибалтийские государства военным снаряжением».

Программа эта была весьма обширна. Она охватывала не только уже существовавшие обстоятельства, но прибавляла к ним новые, еще большие, заставляла Англию предпринимать новые шаги интервенции на Кавказе и на юге России.

За год перед тем, а именно 23 декабря 1917 г., между Англией и Францией была заключена конвенция, которую выработали Клемансо, Пишон и Фош, с одной стороны, и лорд Мильнер, лорд Роберт Сесиль и представители английских военных кругов, с другой; эта конвенция имела целью установить дальнейшую политику обеих держав на юге России. Конвенция предусматривала оказание помощи генералу Алексееву, находившемуся тогда в Новочеркасске, и географическое разделение сферы действий этих двух держав на всем том протяжении, какое они были в состоянии охватить. Французам предоставлялось развить свои действия на территории, лежащей к северу от Черного моря, направив их «против врагов», т. е. германцев и враждебных русских войск; англичанам – на востоке от Черного моря, против Турции. Таким образом, как это указано в 3-й статье договора, французская зона должна была состоять из Украины и Крыма, а английская – из территорий казаков, Кавказа, Армении, Грузии и Курдистана. На заседании военного кабинета 13 ноября 1918 г. намеченное в конвенции и указанное выше разграничение сфер действия было подтверждено вновь.

В результате британские войска высадились в Батуме и быстро заняли Кавказскую железную дорогу от Черного моря до Каспийского, другими словами, – до Баку. По отношению к местным жителям и их неустойчивым правительствам английские войска действовали покровительственно, подобно «старшим братьям», они организовали флотилию судов, которая вскоре обеспечила им превосходство на Каспийском море. Море это больше, чем площадь, занимаемая Британскими островами.

Британские войска численностью в 20 тыс. чел. к концу января 1919 г. оказались обладателями одной из самых больших стратегических линий в мире, причем оба фланга были защищены морским могуществом Англии на двух внутренних морях. Под этим прикрытием народы Грузии, Армении и Азербайджана должны были пользоваться полной независимостью, и вторжения большевиков в Турцию (в то время вполне покорную), в Курдистан или в Персию были предотвращены.