Николай Гумилёв - «Замбези»

Африка… Таинственный континент, обожжённый солнцем, манящий своим флёром мистики и невообразимой древностью. Воображение тут же обрисовывает силуэты могучих, длинноногих чернокожих мужчин – охотников, их изящных красавиц – жён, радующих своих мужей жемчужными улыбками, когда они возвращаются домой с добычей. Бесчисленные стада животных, пасущихся в саванне…

Далеко разносящийся ночной порой торжествующий рык льва – царя зверей, выходящего на охоту и громко заявляющего о своих правах всем возможным соперникам. И, конечно, вода – символ жизни, без которого невозможно всё это бушующее великолепие могучей дикой природы – ровная гладь реки Замбези, неспешно несущей свои воды…

С давних лет этот континент привлекал своей тайной литераторов: были написаны такие вещи как «Капитан сорви – голова» Луи Буссенара; «Пятнадцатилетний капитан» Жюля Верна; «Зелёные холмы Африки» Эрнеста Хемингуэя. Наши русские поэты «золотого XIX века», приверженцы романтизма, не являются исключением. Русский поэт – романтик Николай Гумилёв много путешествовал по Африке. Первая его поездка состоялась ещё в далёком 1907 году, когда на его предложение руки и сердца некая Анна Горенко, будущая поэтесса Анна Ахматова, ответила отказом.

Далее были ещё поездки, в том числе и в качестве руководителя экспедиции. Африканские впечатления оказали очень серьёзное влияние на творчество Гумилёва, закономерным следствием чего стало появление целого африканского цикла произведений. Я бы хотел познакомить читателей «Политикуса» с одним из малоизвестных творений Николая Гумилёва, посвящённого Африке - «Замбези».

С уважением,
lancet



Замбези

Точно медь в самородном железе,
Иглы пламени врезаны в ночь,
Напухают валы на Замбези
И уносятся с гиканьем прочь.

Сквозь неистовство молнии белой
Что-то видно над влажной скалой,
Там могучее черное тело
Налегло на топор боевой.

Раздается гортанное пенье.
Шар земной обтекающих муз
Непреложны повсюду веленья!..
Он поет, этот воин зулус.

«Я дремал в заповедном краале
И услышал рычание льва,
Сердце сжалось от сладкой печали,
Закружилась моя голова.

«Меч метнулся мне в руку, сверкая,
Распахнулась таинственно дверь,
И лежал предо мной, издыхая,
Золотой и рыкающий зверь.

«И запели мне духи тумана:
— Твой навек да прославится гнев!
Ты достойный потомок Дингана,
Разрушитель, убийца и лев! —

«С той поры я всегда наготове,
По ночам мне не хочется спать,
Много, много мне надобно крови,
Чтобы жажду мою утолять.

«За большими, как тучи, горами,
По болотам близ устья реки
Я арабам, торговцам рабами,
Выпускал ассагаем кишки.

«И спускался я к бурам в равнины
Принести на просторы лесов
Восемь ран, украшений мужчины,
И одиннадцать вражьих голов.

«Тридцать лет я по лесу блуждаю,
Не боюсь ни людей, ни огня,
Ни богов… но что знаю, то знаю:
Есть один, кто сильнее меня.

«Это слон в неизведанных чащах,
Он, как я, одинок и велик
И вонзает во всех проходящих
Пожелтевший изломанный клык.

«Я мечтаю о нем беспрестанно,
Я всегда его вижу во сне,
Потому что мне духи тумана
Рассказали об этом слоне.

«С ним борьба для меня бесполезна,
Сердце знает, что буду убит,
Распахнется небесная бездна
И Динган, мой отец, закричит:

«— Да, ты не был трусливой собакой,
Львом ты был между яростных львов,
Так садись между мною и Чакой
На скамье из людских черепов!»...

Осень-зима 1918 года.