Листая страницы истории или «Трудно быть жертвой»

Не раз задавался вопросом, почему украинцы воюют с советским прошлым, а при упоминании Сталина вообще раздаются такие эмоциональные взрывы, сравнимые с ядерным.

Казалось бы, при СССР такому, чисто географическому понятию, как «Украина», были приданы элементы суверенитета - границы (с территориями!), язык, флаг, гимн, парламент и даже членство в ООН. И давайте, всё таки не будем воспринимать всерьез многотысячелетнюю историю Украины, Христа-украинца и выкопанное древними украми Черного моря. Да и времена, так называемого, гетманства - это, как не крути, не государство, а вассальное образование. Итак, при СССР появилась республика со всеми признаками государственности.

Опустим за рамки созданную промышленность, города, послевоенное восстановление и прочее. Это, в конце концов, дело рук самих украинцев. Так в чем же дело? А дело в том, что одним из столпов украинской идеологии считается синдром жертвы. Жертвы москальского империализма, коммунистической тирании, голодомора, чернобыльской аварии и российской, наконец, агрессии. Даже гимн звучит жалостливо, как будто поют его жертвы всего вышеперечисленного, в надежде на лучшие дни, когда, наконец, запануют и всё такое прочее.

Этот конёк давно оседлан, он долгое время исправно вёз. Знай себе - строй из себя жертву, и всё прогрессивное человечество уже на твоей стороне и супротив презренного супостата. Вот и ломают, крушат и всячески стирают память о прошлом, выкорчёвывают с корнем. А на пустыре надо же, что-то посадить, нарисовать, слепить.

И начинаются не стыковки, несуразицы и нелепости. Начинается жонглирование и эквилибристика. Скажем с именами. Вот, к примеру, академик Патон – гордость и украинец, а вот Булгаков - уже как-то и не так, хотя тоже вроде гордость. Авиаконструктор Сикорский – он гордость Украины и настоящий щiрый украинец (потому, что уехал жить в Штаты), а вот авиаконструктор Туполев - он вроде, и украинец (по их версии) и гордость, но уже меньшего масштаба. А Брежневу и Хрущеву так и вовсе в украинстве отказано, они только родившиеся на территории Украины кацапы Сидор Ковпак - он украинец, но как-то о нём лучше не упоминать в контексте самостийности. И так далее и тому подобное.

Не знаю, каково это – ощущать себя жертвой чего-то. Я не ощущаю себя жертвой. И мой отец, проработавший на шахте жизнь, не считал себя жертвой. И мать, приехавшая на комсомольскую стройку в отдаленный от цивилизации район СССР - тоже не считала себя жертвой. И дед, погибший в первой же своей атаке в ноябре 41-го под Москвой, уверен, он тоже не считал себя жертвой, когда уходил на фронт, невзирая на бронь, и четверых детей.

Хотя нет! По материнской линии я из поволжских немцев. Депортацию 41-го года они восприняли с пониманием, мобилизацию в Трудовую армию - тоже. И даже согласились с тем, что после войны им не позволили вернуться в Поволжье. Не особо и рвались, кстати, понимая, что возвращаться некуда. Народ трудолюбивый, практичный, быстро освоился и на Урале, где работали в Трудармии в шахтах, и в Казахстане, куда были переселены.

Но в 57-м году им сказали, что они - жертвы. Сверху сказали. А раз так, то почему бы и нет? И мне часто приходилось слышать о том, как они пострадали в годы войны. Как-то случилось побывать в Германии, на мероприятии, где собрались старики и там услышал дискуссию всё о том же – жертвы режима и прочее.

И тут я не выдержал – «А вы-то, каким образом жертвы?» При царе – зеленый свет на передвижение по стране, ни крепостного права, ни налогов, ни службы в армии. При Советах – первая (!!!) в составе РСФСР автономная республика со своими газетами, театрами, школами, языком, администрацией. Во время войны, когда миллионные колонны беженцев с юга России скопились в районе Сталинграда, а сами жители не были эвакуированы, поволжские немцы уже находились в глубоком советском тылу. Было трудно? Безусловно!

Мой немецкий дед, здоровый мужик, слабо владеющий русским, до войны был мясником, в Трудармии работал в шахте вместе со своими тремя совершеннолетними детьми (две дочки и сын). В 42-м году он умер, не выдержав голода, холода и тяжелых условий труда. Многие не выдюживали. Но количество умерших и погибших в Трудармии было в сотни (именно в сотни и тысячи!) раз меньше, чем погибших на фронте. Это была страшная война! И для тыла и, тем более, для фронта.

Тяжелее этой войны история человечества не знала. И основные тяготы выдержала наша страна. СССР. Вся страна и каждый из ее народов по-своему. И вот, вы же, выжившие после войны, мирно сидите и обсуждаете, какие вы жертвы режима». И знаете, после моей эпической речи, будучи людьми суровыми, но здравомыслящими и рассудительными, они реально задумались и многие меня поддержали.

Вообще, быть жертвой - это не продуктивно. Да и как-то не по мужски. Не солидно это. На каком-то этапе такой «статус» наверное, возможен, в надежде на дивиденды со стороны "прогрессивного человечества". Но история народа пишется веками. Украина – новообразованное государство, и если ему суждено состоятся, то нужно ли, чтобы появление такого государства было следствием жертвы чего-то, кого-то?

(с) Бусыпсаки для Politikus.ru