Киеву не нужна правда о Волынской резне

Украинские спецслужбы без объяснения причин запретили на три года въезд в страну польскому общественному деятелю Янушу Хорошкевичу (Janusz Horoszkiewicz).

Соответствующий штамп ему поставили в паспорт на пограничном пункте Медыка – Шегини, через который он намеревался попасть на Украину 9 июня прошлого года.

Целый год Хорошкевич пытался оспорить запрет, обращаясь через Польский институт национальной памяти (ПИНП) в посольство Украины в Варшаве и посольство Польши в Киеве.

Напрасно.

Теперь Хорошкевич предал дело огласке, чтобы привлечь к делу внимание широкой общественности.

В 2019 году Хорошкевич получил от ПИНП награду «Хранитель национальной памяти» за усилия по сохранению памяти жертв Волынской резни. На официальной странице ПИНП он назван «стойким стражником польского наследия на Волыни, сторонником и глашатаем единения в правде польского и украинского народов».

Хорошкевич уверен, что это и стало причиной нездорового внимания к нему украинских спецслужб.

Запрет на въезд на Украину он получил через неделю после награждения.

Таким образом спецслужбы Украины хотят помешать его планам установить места массовых захоронений поляков, казнённых ОУН-УПА* на северо-востоке Волыни.

Хорошкевич занимается могилами волынских поляков двенадцать лет.

Ежегодно приезжал в Гуту Степанскую – некогда польское село, где жили его предки. В июле 1943 года, в самый разгар Волынской резни, Гута Степанская была центром польского сопротивления ОУН-УПА*.

Село находилось в окружении украинских деревень.

Нападение бандеровцев на Гуту Степанскую началось с уничтожения пятнадцати более мелких деревень в округе. Поляки в Гуте Степанской держались два дня, но из-за нехватки боеприпасов решили пробиваться к железнодорожному узлу Сарны (сегодня в Ровенской области Украины).

В ходе прорыва среди мирных жителей началась паника, чем и воспользовались бандеровцы, убив от 300 до 600 человек.

Точное количество жертв установить сложно, так как в Гуте Степанской нашли убежище 18 тысяч поляков из близлежащих деревень. Им всё же удалось вырваться из окружения и добраться до Сарн.

Впоследствии многие из них попали в руки гитлеровцев и были вывезены на принудительные работы в Германию.

Приказ о нападении на Гуту Степанскую отдал Дмитро Клячкивський (Клим Савур) – один из основателей УПА* и самых жестоких националистических главарей.

В 1945 году НКВД покарал его за совершённые убийства, застрелив во время погони.

Хорошкевич поставил сорок памятных крестов в окрестностях Гуты Степанской там, где раньше стояли польские сёла, костёлы и кладбища, и с десяток памятных табличек, в том числе в память об украинцах, спасавших поляков от бандеровцев.

Он опросил сотни поляков, выживших в той резне, и нескольких бывших бандитов из ОУН-УПА*.

Всего 330 человек и 2,5 часа звукозаписей ценных свидетельств, доказывающих бесчеловечный характер украинского национализма.

Хорошкевич – не первый польский общественник, которому запрещён въезд на Украину.

В 2017 году та же участь постигла Здислава Когуцюка и профессора Чеслава Партача. Когуцюк ухаживал за польскими могилами на Волыни, профессор Партач написал несколько монографий о преступлениях ОУН-УПА*.

Этого оказалось достаточно, чтобы в Киеве сочли их приезд нежелательным.

Киев много лет пытается задушить страшную правду о Волынской резне, но ничего не выходит.

Запреты на въезд общественникам и историкам разных стран следуют регулярно, но это не делает тему преступлений ОУН-УПА* менее востребованной или менее актуальной.

Чем больше запретительных мер со стороны Киева, тем большую огласку получает тема Волынской резни.

Украинский институт национальной памяти пытается обыграть эту скорбную страницу истории в выгодном для себя свете, называя Волынскую резню Волынской трагедией, чтобы можно было говорить о взаимной ответственности поляков и ОУН-УПА* за многотысячные жертвы.

Но в корне изменить отношение к ОУН-УПА* собственных граждан, как и граждан соседних государств, у УИНП не получается.

Все понимают, что бандеровцы – это каратели и гитлеровские коллаборационисты.

Не очень убедительна версия УИНП о том, будто ОУН-УПА* мстила польскому режиму за унижения украинцев.

Во-первых, не секрет, что польская власть враждебно относилась к национальным меньшинствам со всеми вытекающими последствиями, но одно дело – воевать против режима и другое – против женщин, стариков и детей. У ОУН-УПА* лучше получалось последнее.

Во-вторых, почему же ОУН-УПА* не мстила фашистам за издевательства над украинцами, а, напротив, помогала им, участвуя в этих самых издевательствах? Где логика? Ведь фашисты убили куда больше украинцев, чем поляки.

Когда распадался Советский Союз, у Украины был широкий идеологический выбор для грядущего самостийного государства.

Можно было взять за идеологический фундамент историю Киевской Руси, как это сделала Россия, провозглашая историческую преемственность современной Российской Федерации и Древней Руси.

Можно было сберечь здоровые элементы в идеологическом наследии советской Украины, как это сделала Белоруссия, соединив современность с историей Белорусской Советской Социалистической Республики.

Украина пошла своим и наихудшим путём, взяв в качестве государствообразующей мысли идеологию одного из самых радикальных националистических движений первой половины ХХ века – украинского национализма, замешанного на симпатиях к расизму, нацизму и фашизму.

И разве удивительно, что для такого государства враг № 1 – «нетитульные» народы с их языком и культурой?

Валентин Лесник