Ирак: подводные камни в освобождении Мосула

Фото: OBJM / shutterstock.com

На днях в столице Ирака заявили, наконец, об освобождении Мосула – местной столицы запрещенного в России ИГ. Несмотря на то, что западные СМИ поспешили приписывать внешнеполитическую победу новому лидеру США, некоторые районы города до сих пор контролируются исламистами. Более того, пока совершенно непонятно, что будет после взятия Мосула, ведь перспектив на скорое уничтожение «Исламского государства» и стабилизацию внутриполитической ситуации в стране пока не видно.

Официальный Багдад, конечно, немного поторопился объявить об окончательном взятии «столицы ИГ» в Ираке. Несмотря на радость властей и жителей страны, еще несколько кварталов в Мосуле, как и довольно большая часть территории государства, находятся под контролем запрещенной группировки.

Надо сказать, эта победа действительно далась иракским военным нелегко. Битва за Мосул, которую обещал выиграть еще Барак Обама, началась в октябре прошлого года и растянулась на долгие 9 месяцев. Радикалы умело оборонялись и совершали успешные вылазки на позиции армии страны, убивая не только пехотинцев, но и уничтожая их технику. По свидетельствам военных, принимавших участие в боях за Мосул, армия Ирака воевала практически за каждый метр, за каждый клочок земли – так тяжело давались бои правительственным силам.

Только по официальным оценкам, тысяча иракских военных погибла в боях за Старый город. О мирных жителях информации и вовсе нет – жертвы подсчету не поддаются. Организация Объединенных наций сразу после заявления Багдада о взятии Мосула оценила ущерб в 700 миллионов. И это только один город. Про другие разрушенные из-за войны населенные пункты – Фаллуджа, Рамади и т.д. – пока даже не говорят. Более трех миллионов иракцев являются беженцами – опять же, по официальной статистике.

Назвать Ирак и Соединенные Штаты победителями в схватке с исламистами из ИГ в Старом городе пока не поворачивается язык. По крайней мере, для ближневосточной республики взятие Мосула не является таким уж однозначным громким успехом.

Взятие столицы самопровозглашенного халифата совершенно не означает уничтожение самой группировки. Причем ни идеологически, ни физически. Боевики продолжают активно вербовать новых сторонников и бросать их бой в Сирии и Ираке. Даже потеряв все территории, «Исламское государство» будет продолжать свое существование в информационном пространстве и курировать террористические атаки на города Европы и мира.

Идеологию ИГ могут сломит военные Ирака, только для этого властям страны придется плотно заняться решением внутриполитических и социальных проблем. Глава дипведомства ЕС Федерика Могерини заявила, что ближневосточной республике необходимо возвращать беженцев и восстанавливать доверие между разными группами и слоями иракского общества для строительства общего будущего.
Слова, конечно, правильные – кто бы спорил – только вот могут быть серьезные проблемы. А все потому, что строить будущее, которое после полного разгрома ИГ даже не определено, просто не получится.

И тут вопрос состоит не только в том, что почти одна пятая часть населения – курды – хотят выйти из состава Ирака вместе с северными районами. Кстати, через пару месяцев на этих территориях пройдет референдум о независимости. Еще 20% иракцев – это сунниты, жутко недовольные правлением шиитского большинства. Вероятно, эта причина некоторых из них (суннитов, имеется в виду) и заставила вступить в ряды исламистов. Шиитско-суннитское противостояние в республике выходит сейчас на передний план. Если не решать проблему представительства суннитов во властных структурах и их автономии, хаос в стране будет продолжаться, и гражданская война – это еще лучший вариант. Потому что худший – формирование очередного ИГ в суннитских районах.

Поэтому если иракским властям не нужно повторение этого кошмара, то правительство страны должны не пустыми обещаниями, а реальными делами продемонстрировать свой готовность решать внутриполитические проблемы государства. Но вопрос этот больше относится к тому, хватит ли у премьер-министра Хайдера аль-Абади политической воли.

Для американцев же взятие Мосула, конечно, стало победой, все-таки Дональд Трамп обещал в свое время победить ИГ. Конечно, до полного разгрома исламистов еще ой как далеко, однако взятие иракской столицы группировки – уже что-то.

Более того, американские военные, помогавшие иракским коллегам в борьбе с ИГ, теперь намерены использовать эту страну для строительства антииранской линии на Ближнем Востоке. Интересен вопрос, где же будут располагаться базы США. По всей видимости, Вашингтон постарается разместить свои контингенты в Иракском Курдистане и суннитских районах страны. Быть может, даже в том же Мосуле.

Взятие Мосула было важно для белого Дома не столько из-за стремления победить «Исламское государство», которое и не появилось бы без помощи Вашингтона, сколько из стремления вернуть себе геополитические позиции на Ближнем Востоке. Все-таки за последние годы, когда из-за успешных действий России в регионе влияние Соединенных Штатов стало стремительно падать, американцам нужно было как-то реабилитироваться в глазах мирового сообщества.

И планирует белый Дом эту реабилитацию с Ирака, а вернее, с Мосула – города, который имеет крайне важное логистическое значение. Ведь именно Мосул соединяет Центральную Азию с Восточным Средиземноморьем (через Иран) и Персидским заливом. Более того, через город идут пути из Ирака в Турцию и Европу. Поэтому освобожденный Мосул позволяет американской армии действовать на нескольких направлениях – вариантов для следующего вмешательства у США теперь предостаточно.

Безусловно, Штаты не заинтересованы в стабилизации ситуации в Ираке – разве что на словах. Страна нужна американцам лишь как плацдарм для дальнейших ударов по Ирану, Сирии и России. Кроме того, военный контингент в освобожденном Мосуле необходим и для того, чтобы приструнить Эрдогана, который стал слишком много себе позволять. Освобождение «столицы ИГ» в Ираке – это не окончание битвы с исламистами, это, прежде всего, новые возможности для американских интервенций в странах региона, как бы ни прискорбно это звучало.