Российские врачи торговали забытыми трупами

Поверить в то, что в одной из славных онкологических клиник, где долгое время вполне успешно лечился от рака сам Иосиф Кобзон, налево и направо торговали телами усопших, за которыми не захотели прийти родственники, сложно. Но мы в России. И благородное, возвышенное, полезное общество нередко соседствует с шокирующим и кошмарным именно здесь.

Кинематографисты вряд ли рискнут снимать кино о том, что случилось на днях в Национальном центре онкологии имени Н.Н. Блохина. Хотя именно такая тема в ракурсе международной политической ситуации могла бы принести «Оскара» любому из российских режиссёров. Жанр «ужасы» — такой родной и близкий для нашей с вами отечественной реальности! — сегодня, скорее, нишевое кино «на любителя». Нам подавай истории про то, как доктор Брагин из сериала «Склифосовский» спасал людей в интерьерах ослепительной красоты.

А реальность сурова. Обо всём по порядку. В конце ноября главную онкологическую клинику страны возглавил профессор, член-корреспондент РАН Иван Сократович Стилиди.

Новый руководитель ФГБУ «НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина» — специалист, без преувеличения, уникальный, которого знают и уважают не только в России, но и далеко за её пределами.

Вступив в должность на излёте ноября 2018 года, он, как любой директор, желающий знать, какое наследие он обрёл, назначил комплексную ревизию. Что любопытно. Дела Ивану Сократовичу передавал сам Михаил Давыдов, без преувеличения великий российский онколог, академик РАН, возглавлявший в своё время не только центр имени Блохина, но и Российскую академию медицинских наук.

Именно этому человеку, увенчанному государственными премиями и званиями, доверял лечение своего онкологического заболевания Иосиф Кобзон. Именно он спасал российского певца и депутата Госдумы от смерти, которая без участия этого талантливого специалиста, настигла бы звезду российской эстрады значительно раньше.

В день и час Х, который, повторюсь, без сомнения стал бы прекрасной экспозицией и завязкой хорошего сюжета, в кабинете нового руководителя зазвонил телефон.

— Иван Сократович… тут в патологоанатомическом отделении… неожиданная находка. Не могли бы вы спуститься?

Через 15 минут глазам Ивана Сократовича предстала картина, от которой даже у видавшего виды медика, строившего свою карьеру в предлагаемых обстоятельствах отнюдь не «глянцевой киношной реальности», зашевелились волосы на голове.

На свет Божий были извлечены тела, судя по всему, давным-давно умерших граждан. Взглянув на четыре трупа, у которых за давностью времён невозможно было определить ни пол, ни возраст, Стилиди изменившимся голосом попросил принести учётную документацию.

Носить её было не нужно, персонал ещё до прихода директора, откопал в залежах бумаг заветный журнал, в котором значились установочные данные скончавшихся и безнадёжно забытых близкими людьми граждан.

И вот уже Иван Сократович вопросительно смотрел на бывшего отставника, руководителя службы охраны онкологического центра. Но на немой вопрос нового шефа внятного ответа «безопасник» не дал, пояснив, что ни он, ни его сотрудники в дела местных патологоанатомов никогда не вторгались.

По «протоколу» максимальный срок хранения скончавшихся в медицинском центре пациентов — максимум! — 2-3 недели. Но как быть, если прошло лет эдак 15? Списать на привычное национальное разгильдяйство и дать нагоняй какому-нибудь заведующему моргом было невозможно. Сотрудники на посту менялись не раз, бережно передавая друг другу это мрачное наследие из n-ного количества трупов.

— А это что? — глухо, уже догадываясь обо всём, спросил Иван Сократович, листая журнал учёта мёртвых тел, в котором… не доставало нескольких страниц.

Слова «гробовая тишина» будут более чем уместны в этой ситуации. Никто из персонала не смог пояснить, куда делись недостающие страницы в пронумерованном и сброшюрованном документе.

— Вызывайте полицию, — повернувшись к начальнику охраны, сказал Стилиди. Хотя и без представителей закона ему, безусловно, было понятно, что на исчезнувших из журнала страницах могли быть вовсе не карикатуры на бывшее руководство, а установочные данные на тела людей, которые хранились здесь ранее.

Необходимо отметить, что, пренебрегая в данной ситуации негласным корпоративным правилом врачей всея Руси, которое предписывает ни при каких обстоятельствах не выносить сор из избы, Стилиди поступил более чем мудро.

Начинать трудовой путь на новом высоком посту с приёмки «контрафактных» трупов, которые были предъявлены беспристрастными («не замазанными» в этом «мёртвом деле») ревизорами, значит закончить его плохо. Очень плохо. Ведь ещё в Библии сказано, что нет ничего тайного, что не стало бы явным.

Приехала полиция

Опешившие российские копы начали с выемки всей документации, касающейся всех скончавшихся за последние лет эдак 15 гражданах этой респектабельной клиники. Работёнка следователям предстоит та ещё. Перепроверить все архивные медицинские журналы учёта смерти, а затем выяснить, кто из почивших мирно упокоился на кладбище или в колумбарии, а кто так до них и не доехал — дело не из лёгких.

С Днём ЧК вас, ребята!

Какие версии, Ватсон?

К слову, вмешательства ФСБ в процесс расследования исключить нельзя. 20 декабря, когда силовики России отмечают День работника органов безопасности Российской Федерации, полиция рапортует о том, что часть архивных документов исследована и… установлены факты изъятия страниц из журналов за многие годы.

О чем это говорит? В СК выдвигают осторожные версии и в неформальной беседе с представителями нашего издания сотрудники полагают, что в онкологическом центре Блохина весьма рачительно подходили к вопросу «утилизации» невостребованных тел.

Методичное уничтожение работниками патологоанатомического отделения центра Блохина части архивных документов, в которой содержалась информация об умерших, может говорить о том, что за вывеской уважаемого учреждения скрывался «торгово-производственный» конвейер» по продаже трупов.

Тех же, кто был обнаружен на момент проверки, организованной Иваном Сократовичем Стилиди, просто не успели «реализовать».

Кто мог быть покупателем мёртвых тел?

Кому, собственно, могли потребоваться тела давно умерших людей, которых сразила онкология? Ведь явно же не «черным трансплантологам» и не захолустному мясокомбинату (хотя отечественные киносценаристы, безусловно, рассмотрели бы оба варианта при построении сюжета данного ужастика).

Но и версия о том, что приобретателями «товара» могли быть профильные лаборатории и музеи, не выдерживает критики. Именно поэтому уже сейчас в домах действующих и бывших сотрудников раздаются телефонные звонки с предложением заглянуть на Петровку. У дверей квартир медсестёр и докторов, работавших в морге, уже сейчас толпятся визитёры из правоохранительных органов, не желающие дожидаться наиболее вероятных подозреваемых в кабинетах.



Эскулапам клиники Блохина предстоит дать ответ на ряд вопросов. Где архивные документы? И где тела умерших людей? И главное, кто стоит за всем этим?

Рискнём предположить, что главный вопрос будет адресован «звёздному онкологу» Михаилу Ивановичу Давыдову, возглавлявшему центр имени Блохина аккурат с 2001 года.

И пусть надежда на то, что он не полезет за всё проясняющим ответом в карман, умрёт последней.

Такая история.

Андрей Карелин