Путин должен стать Сталиным

Фото: Akimov Igor / Shutterstock.com

Ключевая проблема сегодняшней российской власти заключается в полном несоответствии элиты и общества.

У этого несоответствия много разных проявлений. Например, 90% российской элиты — это либералы, получившие свои активы за счёт приватизации, причём необязательно в результате чубайсовской приватизации 90-х годов, но и в результате приватизации своих государственных функций.

В то время как 90% населения, наоборот, очень консервативно настроены, категорически требуют справедливости и «твёрдой руки». В частности, после подписания указа о пенсионной реформе количество людей, поддерживающих Сталина (даже не как политического деятеля, а скорее, как некий символ управления), увеличилось с 80% до 90%.

Связь между властью и обществом была разрушена в начале 90-х, когда произошла либеральная революция, главными действующими лицами которой были две силы.

Это средняя и нижняя номенклатура и торговля.

Они ставили своей целью решение двух принципиально важных задач.

Во-первых, передать по наследству те привилегии, которые имеют, в том числе те активы, которые они теоретически могут получить.

И второе – избавиться от ответственности перед обществом.

Иными словами, либерализм в российском понимании означает свободу человека от обязательств перед обществом.

А вот обязательства перед вышестоящими руководителями, перед деловыми партнёрами остаются. То есть воруй, сколько сможешь, правильно делись, и ничего тебе за это не будет. В итоге к концу 90-х годов уровень конфликта между обществом и властью достиг запредельных значений.

Важным фактором, который усилил этот конфликт, явилось то, что у нас не было элиты в классическом понимании этого слова: советские элиты вымерли, а новые вообще себе не представляли, что такое власть. Они рассматривали обязательным условием вхождения в элиту лишь наличие денег.

В результате разные элитные группы использовали общество как инструмент борьбы со своими конкурентами, в то время как в любой нормальной стране это категорически запрещено: внутриэлитные конфликты никогда не выводятся на уровень общества, они всегда происходят за кулисами. Для того, чтобы установить подобную систему, необходим был внутриэлитный арбитраж.

И в конце 90-х был, скажем так, объявлен «конкурс» на лучшего арбитра.

Его выиграл Путин, который в течение какого-то времени стабилизировал ситуацию, в чём ему очень помог экономический рост, вызванный политикой Маслюкова и Геращенко.

Усилиями Грефа, Кудрина и Игнатьева этот рост постепенно останавливался, но был продлён колоссальными нефтяными ценами 2005-2007 годов.

А дальше начались проблемы.

Начиная с 2009 года, страна практически непрерывно находится в состоянии экономического спада (был небольшой подъём 2009-2011 гг., но это был восстановительный рост, связанный с обвалом 2008 года). Кроме того, начался очень острый внешний конфликт с либеральной мировой командой.

Что такое либеральная команда? Есть шутка, что демократия – это власть демократов, а либерализм, исходя из этой логики, - это власть банкиров. А международные банкиры, контролирующие мировую экономику через Бреттон-вудские банковские институты, обнаружили, что их инструментарий больше не работает, после 2008 года экономический рост в мире остановился, и начался подъём националистического движения. В США это привело к появлению Трампа, и аналогичные процессы происходят по всему миру.

В результате идёт падение уровня жизни, который с 2012 года составил уже, наверное, 25-30%. К тому же, стало абсолютно очевидно, что компромисса быть не может.

Вместе с тем, Путин, который поначалу играл роль межэлитного арбитра, постепенно вывел себя в позицию катехона, собственно, возродил византийскую традицию, при которой царь защищает народ от произвола бояр и ростовщиков. В нашем случае — от чиновников и олигархов. В рамках этого формата, кстати, всегда и проходила его «Прямая линия».

Но когда стало понятно, что схватка между либералами и патриотическими силами во всём мире усиливается, то у либеральной команды появилась идея, что Путин уж слишком патриотичен, и его надо убирать.

Потому и началась активная антипутинская кампания, усиленная разного рода грязными провокациями: от украинского Майдана и сбитого малазийского «Боинга» до отравлений в Англии, хотя совершенно ясно, что Россия к организации этих событий отношения не имела.

В этой ситуации Путин всё более ясно понимал, что договориться с либералами невозможно: если они так себя ведут, это означает, что они вообще не рассматривают варианты, при которых можно договариваться.

В результате произошло три события.

Первое — в 2007 году. Это мюнхенская речь, когда он обратился к Западу и сказал: «Вы нарушили свои обещания, так нельзя». Его проигнорировали.

Второй раз он тоже достаточно жёстко произнёс речь на Валдайском форуме 2014 года, что это последнее предупреждение.

И в 2018 году, когда он в послании к Госдуме уже прямо сказал: всё!

А в выступлении на Санкт-Петербургском форуме был публично поставлен крест на Бреттон-Вудской системе. То, что она разрушается, понимали все, но об этом нельзя было говорить вслух, и, наконец, это было сказано.

Что означает: та политическая модель, которая была выстроена в нашей стране, также исчерпала себя.

При этом либеральные атаки на Путина летом 2018 года привели к тому, что его поставили перед ситуацией, когда он должен был указ о пенсионной реформе либо подписать, либо отклонить.

Отмена пенсионной реформы почти наверняка вызвала бы либеральный взрыв в духе «Путин не хочет, чтобы у пенсионеров были достойные пенсии».

И главное в этой ситуации было то, что Путин должен был бы уволить правительство и назначить кого-то другого. А не-либеральных чиновников и экономистов в виде команды у него на сегодня нет.

К тому же, нет Маслюкова, Геращенко совсем не молод. И в этой ситуации был выбран компромисс - Путин подписал пенсионную реформу.

Но в результате его образ катехона в глазах общества был нарушен. И Путин, который до этого обладал условной "тефлоновой" бронёй, к которой ничего не прилипало, слился с правительством. С тех пор всякая попытка его что-то сказать о правительстве, неминуемо заканчивалась тем, что ему говорили: «Это твои люди, они делают то, что ты им говоришь». Хотя это не соответствует действительности.

Ещё раз повторю: рейтинг Сталина в российском обществе вырос с 80% до 90%, а рейтинг Путина стал падать.

Правительство же, осознав, что если его не уволили за такую «подставу» как пенсионная реформа, то можно делать всё, что угодно, пустилось во все тяжкие.

Вплоть до того, что стало цинично фальсифицировать цифры, то есть решило не обращать внимания на реальную ситуацию. В силу того, что не либеральных государственных институтов у нас не осталось (то есть неконтролируемых), то все называют одни и те же цифры. А экономисты, которые пытаются показать реальность, маргинализуются.

При этом экономическое положение не просто ухудшается, а сильно падает и, скорее всего, к осени оно снова сильно ухудшится: вероятно, нас ждёт девальвация рубля с резким ростом цен на товары народного потребления, поскольку они привязаны к долларовым ценам импорта, резкий рост цен на бензин...

В этой ситуации совершенно очевидно, что политическую модель нужно менять.

Обращаю внимание: нужно менять не столько экономическую модель, сколько политическую. Если политическая модель будет изменена, то за ней можно менять и экономическую.

Политическую модель нужно менять, потому что абсолютно ясно: тотальная смена чиновников финансово-экономического блока возможна только под иной идеологией. И здесь вопрос состоит не о том, что хорошо и что плохо, а о том, что возможно, а что невозможно. Вероятно, можно придумать какую-нибудь модель, но её сегодня невозможно реализовать, когда 90% населения за Сталина, а управленческий класс — тотально либеральный.

Путин представлял разные архетипические образы. И в 2003 году я, выступая в прямом эфире РБК ТВ, сказал о том, что Путин — очень специфический архетипический образ.

Это образ Иванушки-дурачка, народ его ассоциирует с Иванушкой-дурачком. Надо учесть, что дурачок в русской традиции — это не вопрос интеллекта. Иванушка-дурачок — не дурак, он очень сообразительный. Но он не деловой, он верит людям, он не умеет продавать и т.д. К Путину как к человеку это не относится, но речь идёт не о человеке Путине, а об образе Путина в глазах народа. Самое главное свойство Иванушки-дурачка — к нему грязь не пристаёт. Но этот образ в результате сложных пертурбаций оказался сломан.

Когда я это в 2003 году говорил, это был первый срок Путина.

А тот образ, который сейчас должен на себя примерить Путин, — это образ крайне жёсткого отца нации, образ Сталина. А Сталин — тоже архетипический образ.

И в этой ситуации Путин неминуемо должен совершить левый поворот.

Обращаю внимание: речь идёт не о том, как народ воспринимает левые идеи. Речь о том, что нужно совершить действия, которые будут восприняты как ликвидация безобразия 1990-х и 2000-х годов.

Что сейчас требует общество?

Первое — должна быть ликвидирована частная собственность на землю и на недра.

«Норникель», другие крупные компании, которые были приватизированы, в результате чего какие-то люди получают десятки миллиардов долларов, которые должны принадлежать обществу, — это всё должно быть национализировано. Причём национализировано бесплатно. Более того, возможно, нужно взыскать с владельцев, потому что они сбросили с себя «социальные обязательства». Это первое.

Далее, должна быть национализирована внешняя торговля, пусть не по всем направлениям, но по сырью обязательно: по нефти, по газу.

Необходимо также крайне жёстко изменить налоговое законодательство: нужно резко ослабить налогообложение рядовых физических лиц и сделать налогообложение прогрессивным.

Необходимо резко увеличить социальные расходы и финансирование науки и образования: доля в бюджете на эти расходы должна вырасти, условно говоря, в два раза.

Я назвал лишь некоторые крайне необходимые действия. Отмечаю, что это не есть социализм. Потому что социализм – это отсутствие частной собственности на средства производства. Этого общество пока не требует, для малого и среднего бизнеса так точно.

А чтобы осуществить такого рода операцию, нужна большая общественная группа, которую условно можно назвать опричники, хунвейбины или ещё как-нибудь.

Но самое главное — должна быть идеология.

Проблема состоит в том, что у нас сегодня нет нелиберальных идеологических центров. У нас и либеральных нет, потому что у либералов все идеи закончились ещё лет 10-15 тому назад. И нынешние либеральные крупные системные тексты, которые пишут идеологи вроде Мау, ничего, кроме чувства жалости не вызывают — они просто убогие. И разного рода либеральные форумы иначе, как убогими, не назовёшь.

К тому же, необходима совершенно другая идеология, потому что распад мировой долларовой системы приводит к тому, что Россия становится одним из трёх центров силы: США, Россия, Китай.

Но, чтобы стать реальным центром силы, то есть создать евразийское пространство от Турции до Японии и от Польши до Кореи, необходимо иметь идеологическую имперскую базу. А у нас её сегодня нет.

И это тоже часть левой идеи, потому что она патерналистская. Вот что подразумевается под левым поворотом. Стоит отметить, что Путин постоянно декларирует левый поворот. Его майский указ годовой давности — это абсолютно левый поворот.

Но проблема в том, что, декларируя левые идеи, он поручает их осуществлять правым либералам, которые делают всё с точностью до наоборот.

Михаил Хазин