Виктор Садовничий - о главном уроке войны и переносе юбилейного парада

Академик Виктор Садовничий, вот уже более четверти века возглавляющий один из лучших вузов страны — Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова, известен многим как талантливый ученый-математик, лауреат многочисленных премий.

Однако мало кто знает, что его жизненный путь берет начало в небольшом селе, которое бомбили немцы в первые месяцы Великой Отечественной войны. Тогда его матери чудом удалось спасти их с братом.

Подходила к концу очередная неделя самоизоляции, когда неожиданно раздался звонок из МГУ. Оказалось, приглашали на интервью с ректором в преддверии 9 Мая, о котором я договаривалась еще месяц назад и на которое в нынешних условиях уже не приходилось рассчитывать.

Подъезжая на следующий день к главному зданию университета, я невольно поразилась непривычной картине. Ленинские горы, где учатся тысячи студентов, опустели. Никто не шел веселым шагом на лекции и не брел понуро к метро после неудачного семинара. На первом этаже, обычно шумном и многолюдном, лишь охранники. На девятом, где находится кабинет ректора Виктора Садовничего, тоже тишина. Начиная разговор, мы, соблюдая меры предосторожности, садимся на разных концах массивного круглого стола.

— Виктор Антонович, уже нет сомнений в том, что пандемия отразится на всех сферах жизни, вот и Парад Победы в этом году перенесли…

— Мне кажется, руководство страны исходило из того, что парад должен быть массовым, и, конечно, весь народ в едином порыве отметит этот День Победы. Не хочется пропустить эту дату, это событие, и оно обязательно будет, будет в тех же масштабах, люди этого хотят. Тем более есть даты, которые бы подошли под это мероприятие: например, дата первого парада на Красной площади 24 июня или официального окончания Второй мировой войны в сентябре. Это будет видно по ситуации. А пока мы со студентами хотим провести свой парад в онлайн-режиме.

— Как это будет?

— Мы готовим и концерт студенческий, и различные программы, и интервью с героями войны, и даже свой "Бессмертный полк" мы как-то дистанционно покажем. Каждый студент, сотрудник, профессор, если захочет, сможет показать портрет своего деда, прадеда или отца.

— Как на вашу жизнь повлияла война?

— Война коснулась моей семьи по полной. Дело в том, что небольшое украинское село, где я родился, — Краснопавловка в Харьковской области — было центром боев прямо в первые же месяцы войны. Причем наше село переходило из одного рубежа в другой — либо вступала Красная армия, либо немцы входили, раз шесть, и все это было за полтора года. Мне лично помнятся такие эпизоды — бомбежки.


Краснопавловка — это станция на железной дороге Москва — Днепропетровск — Крым. Кстати, то самое место, где потерпел крушение императорский поезд Александра III, совсем недалеко от нашего села. И, конечно, немцы бомбили именно железную дорогу, а наша хата была всего в 50 метрах, поэтому при каждом налете немцев мама хватала нас с братом, и мы бежали в поле, подальше где-то там падали, и мама накрывала нас собой. Однажды после очередной бомбежки мы пришли обратно, а хаты нет, только половина — ее снесло ударной волной. То время я очень хорошо помню, хотя мне всего три года было.

Помню еще один эпизод. Как известно из истории, под городом Изюмом Харьковской области было одно из самых больших окружений нашей армии, там были допущены ошибки командования, окружили огромное количество наших солдат. И их, пленных, вели через наше село на железную дорогу, сажали и везли в концлагеря. Это ровно возле той хаты, где мы жили. А наши места — чернозем, никаких дорог нет, в слякоть грязь была по пояс, и солдатики часто выбивались из сил, особенно раненые, и один из них упал. Мать увидела и дала ему сухарик, а эсэсовец ее прикладом ударил, и мы с братиком ее месяца три тогда выхаживали, она водички просила, мы ей подавали.

Еще помню возвращение отца в сентябре 45-го. Мама считала, что он уже погиб, а он возвращается, такая сцена была… Я гонял тряпичный мяч по двору, а тут заходит мужчина в солдатской форме, спрашивает, где мать. Я не обращаю внимания — в хате, говорю. Потом мама выскочила, говорит, это твой отец.

— Получается, это стало полной неожиданностью?

— Дело в том, что тогда очень трудно было с письмами. Он брал Будапешт, Вену, потом их секретно везли на Восток, и писем не было. Затем объявили, что война закончилась, а вестей не было, и мать решила, что отец, наверное, погиб, и она со слезами говорила об этом. Слава богу, отец вернулся, хотя четыре раза был ранен, стал инвалидом II группы. Награжден медалями, орденами, был стрелком на передовой, всю войну рядовой.

— А как МГУ работал в годы войны, какой он внес вклад в победу?

— Очень значительный. Сразу же в первый день войны студенты собрались на комсомольское собрание на Моховой и приняли решение быть мобилизованными, это факт исторический. Часть, у кого была подготовка, ушла в регулярные войска, например в артиллерию. Девушки с астрономического отделения в основном ушли в авиацию и стали летчицами или штурманами. Но значительная часть, более двух тысяч, а может, даже и три, записались в ополчение — каждый хотел воевать и записывался.


Студенты МГУ оказались в составе 8-й Краснопресненской дивизии с Консерваторией и Гнесинкой. Ополченцы выдвинулись в Ельню, это Смоленская область, дальние подступы Москвы, и надо сказать, что это были трагические дни. Они попали под мощный удар моторизированной немецкой дивизии, и более тысячи человек погибло в один день.

Сейчас на этом месте воздвигнут памятник, я принимал участие в его сооружении еще в 1970-е годы, будучи комсомольцем. Это одна из идей, которую я поддерживал. А выдвинул ее тогда Горимир Горимирович Черный, профессор мехмата: именно математиков, студентов и аспирантов, тогда больше всего ушло, но помогал сооружать памятник весь университет.

— Вы там бывали после?

— Мы с первокурсниками под Ельню каждый год ездим, примерно 500–700 человек приезжают в день начала войны в июне. Кланяемся погибшим, благодарим их. Это важная страница истории Московского университета. И трагическая, и славная, поскольку мы защищали подступы к Москве.

Конечно, прославились и студенты, воевавшие в регулярных частях. Вот немцы боялись наших летчиц — "ночных ведьм". Их так прозвали, потому что они летали на беззвучных самолетах, так называемых фанерных, и неожиданно возникали над складами, позициями и бомбили.

Я многих девушек — участниц тех боев — знал лично. Например, Евдокию Пасько, Героя Советского Союза. Дело в том, что ее дочь на моей кафедре работает, а ее муж работал на мехмате. Как-то она мне рассказала про один свой полет, когда над Азовским морем ее самолет перевернулся, но она продолжала лететь, ничего не заметив, и все никак не могла понять, в чем дело. Ей казалось, что стреляют с неба, а она же головой вниз. Наконец, она сообразила, что самолет перевернут, сумела снова его повернуть и посадить. Она умерла всего несколько лет назад, я был на похоронах, провожал ее. Или вот, Ракобольская Ирина Вячеславовна, начальник штаба этого полка, тоже недавно ушла из жизни. 9 мая всех их будем вспоминать, благодарить, это наши ветераны, воины, герои.

Я бы еще хотел отдельно вспомнить о своем учителе, декане мехмата Петре Матвеевиче Огибалове, который получил звание народного героя Югославии. Одно время я работал его заместителем. За что такая высокая награда? Он спас маршала Тито, знаменитого лидера югославского сопротивления, когда тот был окружен в 1944 году. Огибалов сумел посадить свой самолет в горах и забрать Тито. И вот когда позднее я ездил с Петром Матвеевичем в Югославию, и он шел по Белграду, женщины на колени перед ним становились.

— А образовательная, научная деятельность университета продолжалась в годы войны?

— Там сложно было. Сначала университет эвакуировался, он уехал в Среднюю Азию, и там занятия продолжались, мне рассказывали об этом профессора, которые меня учили. Студентов пригрели местные университеты, и там определенное время проходила учеба.


Когда фронт чуть отодвинулся, их передвинули на Урал, и МГУ продолжал работать там, а уже в 1943-м он вернулся в Москву, и были полноценные занятия. Война была уже далеко, занятия шли, профессора, те, кто мог, преподавали, а студенты, кто не был призван в армию, учились, но, конечно, это было небольшое количество. Кстати, после войны почти все руководящие позиции возглавили фронтовики, думаю, именно поэтому университет стал могучим.

И не могу не сказать про колоссальный вклад в победу наших ученых. Когда Москва подвергалась бомбежкам, Халил Ахмедович Рахматулин, основатель кафедры газовой и волновой динамики мехмата, лауреат Госпремий СССР, предложил использовать в качестве воздушных заграждений аэростаты, между которыми натянуты сетки. И вы знаете, это очень помогло, потому что он рассчитал точную аэродинамику, и немецкие самолеты запутывались в этих сетках, и это очень защищало объекты Москвы. Другой ученый, профессор Алексей Антонович Ильюшин, в ходе экспериментов, которые в годы войны проводил прямо в подвале здания на Моховой, установил, что при нехватке вооружений оболочку снаряда можно делать более легкой, сэкономив материалы, плюс это будет дешевле. Знаменитый биолог — профессор Борис Александрович Кудряшов — придумал состав, который помогал сворачиваться крови, один укол помогал ее остановить. Это позволяло выиграть время раненым до операции. Ну и можно продолжать.

— По-вашему, какой самый главный урок нам дала война?

— Вы знаете, недавно я смотрел онлайн-лекцию "Лидеры "большой тройки" в годы Второй мировой войны", ее проводили наши выдающиеся историки, и мне кажется, их оценка была правильной. Здесь нет однозначного вывода, кто из мировых лидеров "тройки" мог бы больше сделать, чтобы не допустить войну. Конечно, определенная ответственность на плечах лежит, но все-таки главный вывод, который бы я сделал, что надо во имя мира находить решения, чтобы никогда не доводить до войны, до вооруженного столкновения. И в этом задача лидера любого строя. Надо находить возможность избежать войны.

И вопреки расхожему мнению я считаю, что наша страна была к войне очень готова. Если сравнить ту страну, которая была в 1920-х годах, — абсолютно сельская страна с отсталой промышленностью и энергетикой, — то к 1941 году она уже смогла развернуть промышленность, стать великой, и это нас спасло. Например, уже во время войны мы открывали за несколько дней предприятия на Урале, в степи. Вот сейчас перед лицом опасности мы строим коронавирусную клинику за месяц, но и тогда за несколько дней заводы строили. Так что война — это, конечно, трагедия, колоссальный урон стране и урок всем, что надо находить возможность жить в мире, я бы так сказал.

— Что бы вы пожелали нам в преддверии 9 Мая? И как не пасть духом в текущей ситуации?

— Я бы пожелал, несмотря ни на что, эту дату обязательно отметить. А коронавирус мы вскоре победим, очень много для этого делает руководство страны. Я смотрю на эту напасть как математик: есть законы, как общество реагирует на инфекционные болезни. Достигается определенный процент людей, имеющих иммунитет, и дальше вирус отступает. Главное — нам всем соблюдать рекомендации, и вирус пойдет на спад. Я уверен.