Как разрушали СССР. Борис Ельцин: танцы на руинах страны

Иллюстрация: padrinan /pixabay

В школе, как утверждают официальные биографы, Ельцин был успевающим учеником и старостой класса. Независимые историки свидетельствуют, что, напротив, знаниями не блистал.

В армии не был, поскольку потерял два пальца левой руки и фалангу третьего, якобы разбирая найденную гранату. Здесь тоже что-то не так: сведущие люди уверены, что от взрыва гранаты в руке так дёшево он бы не отделался. Однако параллельно с ростом по партийной линии как-то незаметно «дослужился» до звания полковника…

В своей книге «Исповедь на заданную тему» Ельцин свидетельствовал, в частности, что тема его дипломной работы в строительном вузе была архисовременно-новаторской: «Телевизионная башня». На самом деле она посвящалась строительству приспособления для выгрузки отработанных материалов из угольных шахт. Ничего выдающегося, по мнению специалистов, собой не представляла.

Подобных примеров биографических выдумок, передёргивания фактов, их подтасовки можно приводить десятками. «Не случайно уральцы сразу назвали книгу „Ложь на заданную тему“», – отметил в одном из своих интервью «крестный отец» Ельцина Яков Рябов.

Его более всего возмущало искажение Борисом Николаевичем в «Исповеди…» событий жизни центрального Урала и охаивания людей, встречавшихся Ельцину «поперёк дороги».

Задним числом Яков Петрович сетует, что чекисты своевременно не разоблачили оборотня, скрывшего факты о своём прошлом.

Но ведь он сам, первый секретарь Свердловского обкома КПСС, был непосредственно причастен к пяти, по его словам, «рождениям» Бориса Ельцина: как главного инженера, затем директора домостроительного комбината, куда тот при его, Рябова, поддержке сиганул из прорабов стройтреста, а после – возведения на должность завотделом строительства областного комитета КПСС и впоследствии секретаря обкома партии.

Пятым его, Ельцина, рождением, в котором повивальной бабкой выступил Рябов, стало назначение Бориса Николаевича первым секретарём Свердловского обкома КПСС, входившего в пятёрку самых важных в стране.

Брежневу, немало удивлённому предложенной кандидатурой («Почему вы рекомендуете именно его? Он ведь не второй секретарь обкома, не депутат Верховного Совета, мы его в ЦК не знаем»), Яков Петрович дал самые лестные характеристики, и Леонид Ильич сдался.

Хронологически первой государственной наградой, которой был удостоен Борис Ельцин, стал орден «Знак почёта», вручённый в 1966 году «за достигнутые успехи в выполнении заданий семилетнего плана по строительству». Свердловск значительно прирос тогда жилыми новостройками, в чём была несомненная заслуга и директора ДСК, обладавшего «бульдожьей хваткой».

Ему была поставлена непростая задача: за 2,5 месяца до конца завершающего года единственной в истории СССР «семилетки» (1959 – 1965), «кровь из носу» сдать в Свердловске свыше 100 тысяч квадратных метров жилья. На прорыв, в подмогу строителям, направили десятки тысяч рабочих других предприятий города.

План выполнили. Ельцина решили представить к высшей награде государства – ордену Ленина.

Однако несколько месяцев спустя, когда уже практически решался вопрос о награждении, ночью рухнула пятиэтажка, которую строил ДСК. Выяснилось, что её фундамент заливали зимой, бетон промёрз и не успел схватиться. А весной оттаял, и дом «пополз», разваливаясь.

К счастью, люди не пострадали. Поскольку виновными в создании обстановки штурмовщины были все, мысли отдать главного строителя под суд не возникло – просто предложили на бюро обкома снять его с награждения. Рябов заступился, и орден Ельцину таки дали, хотя и не первый в иерархии советских наград.

Вожделенный орден Ленина он получил 15 лет спустя с формулировкой «за заслуги перед Коммунистической партией и Советским государством и в связи с пятидесятилетием со дня рождения», что с учётом последующих событий выглядит явной издёвкой.

К этому времени Ельцин сложился как тип прожжённого партийного карьериста, с непомерными амбициями, стремлением к власти любым путём, привычкой подминать всех под себя, расти за счёт других (это из воспоминаний о нём). «Сумел скрутить в бараний рог руководящие кадры области. Почувствовал, что стал хозяином области. Заигрывал с народом, постоянно маячил по телевизору. Людям это нравилось, они таращились в телеэкран и говорили – вот какой у нас руководитель!»

Скоро это с экранов будет лицезреть вся страна. И тоже на это купится.

Однако задавался вопрос: «А как вы его оцениваете с точки зрения дела?», на что неизменно следовал ответ: «Здесь вопросов нет – разобьется, но поручение начальства выполнит».

Многих это подкупило.

В том числе и второго «крёстного отца» Ельцина – Лигачёва, отправленного генсеком Горбачёвым на смотрины «уральского самородка» в среде его обитания, с прицелом на принятие в «команду реформаторов».

Егора Кузьмича он обаял до восторга, что и послужило основанием для перевода в Москву, где в апреле 1985 года Борис Николаевич возглавил отдел строительства ЦК КПСС, а уже в июне был избран секретарём ЦК КПСС по вопросам строительства.

Брали его в столицу, впрочем, не созидания ради. В конце того же 1985 года он сменил на посту многолетнего первого секретаря Московского городского комитета КПСС В.В. Гришина.

Работая на этом важном участке «кадровой революции» Горбачёва-Лигачёва, в ходе которой были смещены сотни партийных руководителей по всей стране, представлявшихся «врагами перестройки», Ельцин освободил от занимаемых должностей многих руководящих работников МГК КПСС и полтора десятка первых секретарей райкомов.

Выгнал с треском: «Разносы и выговоры, снятия с работы и отставки следовали одно за другим. Такое выдерживали не все. Первый секретарь киевского райкома партии Коровицын, снятый с работы со строгим выговором, покончил жизнь самоубийством…» (Чингиз Абдуллаев, «Распад. Лето двух президентов»).

Вопреки распространённому мнению, поддерживаемому им самим: «Практически никогда мне не приходилось ходить в подчинении…» («Исповедь…), Ельцин никогда не был лидером в истинном смысле этого слова.

В Свердловске его поводырём и нянькой был Рябов: подсаживал на должности, «отёсывал» (безуспешно), руководил им и прикрывал от многих провалов. Даже после перевода Рябова в Москву на должность секретаря ЦК Ельцин постоянно информировал патрона о состоянии дел в области. Свою брошюрку «Средний Урал: рубежи созидания» послал шефу с дарственной надписью: «Дорогой Яков Петрович! Прошу принять некоторые заметки о нашем с Вами дорогом Среднем Урале от “начинающего”».

Сочинение было переполнено чувствами настоящего, болеющего за светлые идеи коммуниста. «Стержневая задача партийного руководства предельно ясна – она определена XXVI съездом КПСС», – писал он и в развитие мысли приводил цитату Брежнева.

С руководящей ролью всё было понятно!

Партии, и своим «крёстным отцам» (Рябову, Лигачёву и Горбачёву) он был верен первых два года пребывания в Москве.

Став равным по чину первым двум, он сделал их своими врагами сразу же, как только получил от них долю товарищеской критики (фраза, сказанная Егором Кузьмичом «Борис, ты неправ», стала крылатой, в оригинале она звучит так: «Ты, Борис, не сделал правильных политических выводов»).

Выпестовавшему его Рябову, ставшему на то время чрезвычайным и полномочным послом во Франции, он отказал во встрече и впоследствии на его звонки никогда не отвечал.

Дольше всех продержалась преданность Ельцина делу партии и лично Генеральному её секретарю Горбачёву.

Те два года (1986 – 1987), когда он руководил МГК КПСС, Борис Николаевич оставался куда более ярым «перестройщиком», чем сам «отец перестройки». Угроза потери партбилета ввиду отказа в переходе на неподобающую, по его мнению, должность завотделом ЦК, заставила смириться.

Но он бестрепетно и демонстративно выбросил эту краснокожую книжицу 12 июля 1990 года, на XXVIII съезде КПСС, а с ней и те идеалы, которые он якобы искренне исповедовал без малого 60 лет своей жизни.

В канун этого события, годом ранее, Горбачёв командировал Яковлева во Францию, и Рябов сказал ему о Ельцине: «Человеку такого склада нельзя давать в руки высшую, а тем более верховную власть».

Подобную оценку давал и председатель Совета министров СССР Николай Рыжков, прежде генеральный директор «Уралмаша», хорошо знавший своего визави по работе в Свердловске: «Ельцин… по натуре своей – разрушитель. Наломает дров, вот увидите! Ему противопоказана большая власть. Вы сделали уже одну ошибку, переведя его в ЦК из Свердловска. Не делайте еще одну, роковую».

Речь шла о назначении Ельцина на пост «главного коммуниста Москвы».

Где дров он наломал действительно немало.

Но при этом значительно укрепил свои личные позиции. Средства употребил простейшие: посетил магазин, проехался в троллейбусе, записался на приём в поликлинике… Но всё под объективы телекамер и фотоаппаратов. Столица взвыла, как некогда Свердловск: «Вот это руководитель! Вот это совесть и честь!»

Классический принцип: «Я тебя породил, я тебя и убью» здесь явно не сработал.

Отстранив Ельцина от власти в МГК, заставив каяться в ошибках, Горбачёв совершил роковую ошибку, усугубив её тем, что не отправил оппонента подальше, послом в какую-нибудь банановую республику, а оставил в Москве в качестве пугала для своих политических оппонентов.

И Борис Николаевич успешно использовал этот фатальный промах.

В 1989 году он посетил США, «добившись», как ему казалось, встречи с президентом Джорджем Бушем. Он, а затем его преемник Билл Клинтон станут отныне и до конца его дней руководителями его политики на посту сначала председателя Верховного Совета РСФСР, затем первого президента России, на которые вознесёт его восторженная обманутая толпа.

Бушу первому (при действующем президенте СССР Горбачёве) он доложил 8 декабря 1991 года из Вискулей о прекращении существования Советского Союза.

Спустя полгода, 17 июня 1992-го, на совместном заседании палат Конгресса США отчитался, что «коммунистический идол… рухнул» и «мы не дадим ему воскреснуть», завершив свою без малого часовую речь словами: «Боже, храни Америку!»

Заигрывание с США определило сдачу государственных интересов, развал экономики и армии, ограбление недр, дичайшую приватизацию, обнищание населения и дефолт, узурпацию власти «семьей» и правление «семибанкирщины», расстрел танками парламента, спровоцированную спецслужбами Запада гражданскую войну в Чечне… и т. д., происходившие на фоне пьянства Президента и его чудачеств, настоящих танцев на руинах страны.

Его эпоха неотвратимо ушла 31 декабря 1999 года, за несколько минут до полуночи, самоличным объявлением об отставке «по совокупности причин».

В нём Ельцин просил россиян о прощении: и было за что.

Тихомир Павлов