Андрей Фурсов: Наше счастливое советское детство

Я хочу рассказать о своём детстве, о детстве моего поколения.

Я родился в 1951 году, в 58-м году я пошёл в школу, которую закончил в 68-м году. То есть моё детство и отрочество – это конец 50-х и начало 60-х годов.

Вот людям, которые не жили тогда, очень трудно представить атмосферу того времени.

Это была очень оптимистическая атмосфера. Недавно закончилась Великая Отечественная. В 65-м году всего лишь 20 лет прошло с её окончания. И людям, которые пришли с неё, многим людям, было где-то 45-50 лет. Это были молодые люди.

И вот моё поколение – послевоенное – мы знали, что мы – дети победителей.

Это было очень важно.

Я не могу сказать, что мы об этом постоянно думали, но это был фон. Мы знали, что мы – дети победителей.

Я знал, что мой отец расписался на Рейхстаге! Я знал, что он окончил войну заместителем командира дивизии по дальней авиации, по технической части. Я видел его друзей с орденами, медалями. Мы этим гордились. Это наши отцы, и они победили самого страшного врaгa.

Вторая вещь, которую мы знали, наша страна – защитник слабых во всём мире.

И пусть эти слабые ещё не очень развились, но они слабые. И мы готовы их защитить против тех, у кого в руках власть, деньги. И это было очень важно защитить слабого.

Наконец, третья вещь. Очень важная «фоновая» вещь.

Это абсолютная уверенность в завтрашнем дне.

То, что постепенно уходило. И то, что исчезло в 90-е годы. Вообще, 90-е – это зеркальная картинка того, что я описал. И в нулевые годы XXI века ситуация не очень изменилась.

Пафосно прозвучит, но в моём детстве было ощущение повседневного счастья. Жизнь была наполнена.

Скажем, когда я учился в 5-6 классах жизнь была наполнена несколькими вещами. Во-первых, книги. Все читали книги! Я помню, что книгу Герберта Уэллса «Человек-невидимка» мне дал заядлый двоечник-второгодник, а я дал ему за это Рони-старшего «Борьба за огонь».

Кроме книг, безусловно, спорт и шахматы. Шахматы – это была часть повседневной жизни.

Я помню, было очень дождливое лето 62-го года. На улицу не выйдешь. Поиграешь в шахматы в одном подъезде, перебегаешь в другой, там играешь с другими. В классе, в котором я учился, а было нас почти 40 человек, в шахматы не умели играть только двое. Шахматы были настолько популярны, что в газете «Известия» печатались шахматные партии. Например, матч Ботвинник-Таль, потом матч-реванш. Мы это всё потом разыгрывали. Вот это была очень важная часть жизни.

Шахматы – это игра стратегии, это игра самого высшего порядка! Скажем, шашки в этом отношении уже не котировались. Насмешливо относились к тем, кто играл в карты…

Что касается меня и моих друзей, то мы воспитывались на нескольких журналах.

«Техника молодёжи», естественно. «Знание – Сила». «Вокруг света», «Наука и жизнь», «Юный техник», «Юный натуралист». Всё это стоило копейки, но за ними нужно было побегать. Помню, как мы увлекались моделированием самолётов. Или, скажем, в журнале «Юный техник» были даны шахматы, где играют три человека. И мы это всё вырезали, играли. Это был мир увлечений. Ну, и естественно, кино. Любимые фильмы это фильмы про войну.

И если говорить об играх, то где-то до 12-летнего возраста, когда начинаются футбол/хоккей, это игры в войну.

И естественно, нужно было найти тех, кто был бы за фaшиcтoв. Договаривались: «В следующий раз ты будешь за фaшиcтoв!» Причём, в войну, поскольку послевоенное поколение, в войну играли всерьёз. Мы умели ползать по-пластунски. Прыгнуть со второго этажа – это вообще не проблема. Мне два раза приходилось прыгать в песок с 3 этажа. То есть, это была очень насыщенная жизнь.

Кем хотели быть люди?

Ну, естественно, не рэкетирами, не проститутками. Космонавтами, инженерами, геологами.

Все 60-е годы прошли под знаком «космос». Я помню, как в 57-м году отец показал мне спутник. В 61-м году, я помню, как мы горячо спорили с учительницей нашей, которая преподавала в первых трёх классах. И она сказала, что в космос ещё 100 лет никто не полетит. Это было 11 апреля 61-го года. На следующий день полетел Гагарин!

Я уже не говорю про лето. Лето – это ведь действительно была маленькая жизнь. А пионерлагерь - достижение советской цивилизации.

Самая бедная семья, заплатив 8-10 рублей, могла отправить ребёнка на целую смену в пионерлагерь. Более того, если семья была действительно малообеспеченной, они могли отправить ребёнка на две смены. И пионерлагеря были совсем другими, нежели его показали в фильме «Добро пожаловать, или Посторонним вход воспрещён». Режиссёр этого фильма хотел сделать сатиру на советское общество. И во многих отношениях он погрешил. Потому что в лагере была дисциплина. А как в пионерлагере без дисциплины? Ну режиссёру явно не нравилось, что детям запрещали где-то купаться… А кто будет отвечать, если ребёнок утонет? И я знаю случаи, когда дети тонули в пионерлагерях из-за отсутствия дисциплины. И попробуй без дисциплины поуправляй детьми 12-13 лет.

У нас была полноценная жизнь. Спорт, книги и очень высокая уверенность в том, что ты живёшь в справедливом обществе.

Понятно, что мы знали, что есть недостатки, есть люди, которые обманывают...Естественно, мы не знали всего, что происходило.

И сейчас, когда я вспоминаю 50-60 годы, понимаю, что Советских Союзов было два.

В одном СССР жил я и мои друзья, в нём трудился мой отец и его друзья. И был другой СССР, который тикал как мина замедленного действия и взорвался во второй половине 80-х годов, с приходом Горбачёвых, Яковлевых, Шеварднадзе и тех, кто дёргал этих марионеток за ниточки.

Но я-то жил в первом СССР. И жизнь, которой я жил, была совершенно другой.

Сейчас послушаешь иные каналы, которые говорят, что «в СССР забивалась личность…»

Да, ничего подобного! Это полное враньё!

Акцентировалось, что развитие личности должно работать на общество. Это ренессансный подход. И люди, которые так говорят - люди глупые.

И противопоставляя СССР Западу, демонстрируют свой провинциализм.

Я жил на Западе, я знаю, как работает та система. Там насчёт личного развития не совсем хорошо. И перспектива у тебя есть, если ты, как винтик, вписываешься в систему. То есть именно то, что сегодня критики советского общества приписывают советскому обществу.