Русские воины из отряда «Кубань» на отдыхе после боя, в котором захвачена целая БМП Bradley

....Казаки первое время в западной Сибири жили в г. Тюмени, а затем перешли на устье реки Исети; но с умножением народонаселения в этом месте, особенно в местности Ялуторовского уезда, ныне Тобольской губернии, они, около половины XVII столетия, стали постепенно подаваться вверх по реке Исети, где в то время жили татары.
Поводом к движению казаков вверх по реке немало содействовало и основание Долматовского монастыря, долгое время служившего крепостью, в которой не раз приходилось отсиживаться от неприятеля не одним казакам, но и другим пришельцам Сибири. Земля, на которой был построен этот монастырь, и все пространство по обеим сторонам реки Исети принадлежали татарам, взглянувшим крайне враждебно на основание обители и на захват их земель казаками и разного рода русскими пришельцами. С этого времени начинается между русскими и туземцами кровавая борьба за существование, при чем казаки являются поборниками православия. О том, что Исетские казаки есть действительно потомки Ермака Тимофеевича и что они первое время жили в западной Сибири, свидетельствует царская грамота, данная (23 февраля 1623 г.) на имя воеводы г. Тюмени князя Михаила Борисовича Долгорукова. Первым основателем острожков на реке Исети был Исетский конный казак Тобольского разряда Давыд Андреев, который в 1649 году, по приказу из Тобольска, основал Красный бор; Андрееву разрешалось, кроме казаков, набирать для поселения в новом острожке пашенных крестьян и людей «гулящих». В 1650 году тем же конным казаком Давыдом Андреевым основаны два острожка на реке Исети: Усть-Миясский и Исетский. Земля, прилегающая к острогам, была отдана в большому количестве Андрееву, с правом населять ее. Тогда же из Казани были переведены сюда иноверцы, которые, по требованию казаков, все приняли православную веру. Вообще с этих пор значительно увеличивается прилив сюда вольных казаков с реки Волги, Дона и Днепра, а также беглых крестьян и людей других сословий из внутренних провинций России. В этом же году на реке Колчаданке (приток Исети) атаманом Белошейкиным с казаками был основан Колчаданский острог. Эти четыре укрепления были первыми опорными пунктами Исетских казаков против башкир, киргиз-кайсаков и калмык.
Сибирские воеводы, опасаясь разорений наших поселений в западной Сибири со стороны башкир, в случае соединения их с киргиз-кайсаками и калмыками, послали из Тобольска грамоты Исетским казакам, с приказанием им вместе с пашенными крестьянами усилить постройку острогов и крепостей по реке Исети, ее притоку Миясу и другим; вместе с этим подтверждены им были права, «набираться по прежнему гулящими людьми и разного рода пришельцами». С этого времени появляется сплошная цепь крепостей по берегам реки Исети, Мияса и их притоков. Так в 1659 г. основан Катайский острог, в 1960 г. – Мехонский, в 1668 г. – Терсюцкий и Шадринский, в 1669 г. – Бешкильский, в 1671 г. – Красногорский, в 1676 г. – Ингалинский, в 1677 г. – Арамильский и Средне-Миясский (ныне Окуневская слобода Челябинского уезда), в 1679 г. – Чумляцкий, в 1682 г. – Белоярский, в 1685 г. – Верхне-Миясский (ныне станица Миясская), в 1687 г. – Бродо-Калмацкий, в 1686 г. – Богаряцкий и Новопесчанский. Все эти остроги первое время были укреплены настолько хорошо, что неоднократно выдерживали осада киргиз, калмык и башкир. Между этими острогами были устроены форпосты, сторожи и маяки, для охранения всего протяжения линии. Следы маяков и сторож видны еще до сего времени, что касается форпостов, то часть из них удержала за собой даже прежние свои названия; остроги же, впоследствии, с увеличением населения стали называться «слободами».
До 1736 года Исетские казаки не составляли общего административного учреждения, а жили отдельными общинами, из которых каждая, в силу традиции, имела своего атамана. Атаманы эти, а иногда даже рядовые казаки, получали от Сибирских воевод именные указы и сообразно им действовали, строя новые поселения и остроги и оберегая прежние от набегов башкир и киргиз. Общины управлялись по обычаям своих предков и принимали к себе всех и каждого только-бы он был православной веры и, наоборот, всякий иноверец считался их недругом. Казаки не всегда оставались на одном и том же месте, а часто переходили с одних мест на другие. В этом случае они поступали с общего согласия.
Прежде чем уходить на другое место, по требованию атамана, собирался казацкий круг. По собрании круга, атаман, как представитель общины, сняв шапку и обративших к кругу, начинал объяснять так: «нам, казакам, жить на этом месте не пригоже, потому что большое многолюдство здесь настало. Потребно идти вверх по реке за рубеж, где мы можем поселиться отдельными куренями, поближе к Башкирии, куда мы станем почаще ездить. И теперь у нас есть так не мало хороших приятелей, заведем и больше. Станем у них выменивать бортовой мед, щипать хмель, да возить эти товары в Катайский и Исетский остроги, а может быть удастся захватить хорошие рыбные озера: вот тогда будем жить и поживать – и помирать не надо! Одно, конечно, – башкиры народ не больно спокойный, легкомысленный, не из-за чего бунтовливый: да коли живешь в ладу с ними, земель ихних не захватываешь, в торгах не обманываешь, так в опасное время какой-нибудь башкиритин даст весточку заранее. Придет и скажет: наши де думают думу не добрую, точат копья, готовят луки, кормят коней, съезжаются по ночам в многолюдстве, собираются воевать и разорять русских, хлеб и сено выжечь хотят, а коней отогнать. Ну да и мы, казаки, постоим за себя, у нас есть сабли, копья, свинец и порох, померяемся силами, а если же найдет их так много, то отсидимся в стане. После этого обращался атаман к кругу с вопросом: «гоже ли нам, казакам оставаться на этом месте или негоже»? В кругу поднимались руки вверх и казаки, сняв шапки, отвечали: «не гоже нам здесь жить, идет за рубеж к башкирцам». Затем, помолившись Богу, казаки снова отправлялись искать себе новой землицы под стан, не думая нисколько о том, что их там ожидает.
Таким образом, жизнь их в этом крае проходила среди тревог и опасений.