С праздником!

"Антисоветчик – всегда русофоб". Это абсолютно лживый тезис, логическая ловушка, в которую попадают неискушенные люди.

Именно на этой максиме убежденно настаивают левые в полемике с теми, кто с ними не согласен. Им кажется, что сей довольно глупый лозунг не только содержит в себе ответы на все вопросы, но и является утверждением, не требующим доказательств.

А, собственно, почему не требующим? Докажите-ка, что «антисоветчик», то есть противник левой, коммунистической идеологии, является русофобом!

Нормальным логическим путем это доказать невозможно, потому что левацкая «аксиома» опровергается наличием огромной массы противоположных примеров. Например, великий русский поэт и дважды георгиевский кавалер — герой, добровольцем ушедший на фронт, Николай Гумилев – русофоб? Очевидно, что нет. Премьер-министр России Петр Столыпин, боровшийся с революционерами, русофоб? Тоже нет. Антон Иванович Деникин, сражавшийся с большевиками в Гражданскую, но помогавший красной армии во время Второй Мировой войны – русофоб? Естественно, нет. Писатель Иван Шмелев – русофоб? Нет, конечно. То есть навскидку взятые примеры самых заядлых антисоветчиков (которые одновременно являются выдающимися русскими) сразу начисто опровергают необольшевистскую пропагандистскую уловку.

Для того, чтобы подвести под лозунг «антисоветчик – всегда русофоб» хоть какое-то логическое основание, левым приходится притягивать за уши аргументы вроде того, что «советский период был вершиной развития России и русского народа». И что якобы антисоветчики, отрицая «советский период», отрицают тем самым достижения русского народа, сделанные в это время. Это утверждение – пример откровенной манипуляции. Потому что антисоветчики не отрицают достижения русского народа, сделанные в какой бы то ни было период. Антисоветчики осуждают политику режима, затруднявшую русскому народу свершение этих достижений. Антисоветчики осуждают, например расстрел русского военного теоретика, «русского Клаузевица», генерала Генштаба России Александра Свечина, оставшегося служить советской власти. Свечин предупреждал Сталина, что приближающаяся война с Германией потребует создания глубоко эшелонированной обороны, которая позволит сохранить жизни русских солдат. Сталин расстрелял Свечина, потому что его выкладки противоречили сталинской шапкозакидательской пропаганде о войне «малой кровью» и на территории врага. В итоге, кто оказался прав, Сталин или Свечин? В итоге – оставленная огромная территория, враг, дошедший до Волги и более пяти миллионов пленных и погибших красноармейцев в первый год Великой Отечественной войны. На чьей совести эти миллионы жертв? Во многом именно на совести советского режима, а не антисоветчиков. Антисоветчики, напротив, осуждают действия Сталина и скорбят по жертвам русских солдат.

А вот советчики все преступления и ошибки советской власти оправдывают Гитлером. Мол, если бы не революция 1917 года, не красный террор, репрессии, коллективизация и голод, не победили бы Гитлера. То есть Гитлер как бы оправдывает всё. Получается, советчик – всегда гитлерист. Как говорится, от любви до ненависти… Или, пользуясь советской лексикой, налицо «диалектическое единство и борьба противоположностей».

По сути, Адольф Гитлер является единственным оправданием советчиков. Потому что в космос бы полетели и без советский власти. В Российской Империи, как говорят левые, «при Царском режиме», не только бурно шло освоение Севера, покорение воздушного пространства, электрификация, исследования атома, строительство самых больших в мире самолетов и самых длинных железнодорожных магистралей, но и была разработана теория космических полетов и сделаны все необходимые для этого расчеты. То, что без тоталитарной власти коммунистической партии русские не полетели бы в космос – это просто наглая ложь.

В конце концов, СССР победил Гитлера. При поддержке западных союзников. Ценой огромных жертв русского и других народов России. Антисоветчики ценят подвиг и вклад каждого в победу. Но и осуждают те шаги режима, когда коммунистическое начальство без смысла и толку бросало в бесполезные атаки десятки, сотни тысяч простых солдат. А такие атаки были. Почитайте хотя бы «Воспоминания о войне» фронтовика Николая Никулина. И политруки были, и НКВД-шники. Те самые, из современных фильмов про войну. За годы войны военными трибуналами было вынесено почти триста тысяч смертных приговоров, расстреляно 157?593 человека. Красноармейца. Своего!

В эту же войну британцы приговорили к смерти 40 своих военнослужащих, французы – 102, американцы – 146. Не тысяч. Человек. В число осужденных советскими военными трибуналами солдат и офицеров входят и осужденные за «контрреволюционные преступления». То есть просто за убеждения. Так вот, антисоветчик – это тот, кто чтит подвиг героев, но не согласен, что людей можно сажать и расстреливать за личное мнение.

Если считать русофобами всех, кто осуждает семидесятилетнее господство большевистской партии в России, то с намного большим основанием можно назвать русофобами самих советчиков. Ведь они-то осуждают «Царский режим». А это получается не только Имперский период, но и все время развития России, начиная еще с Рюриковичей. Почти тысяча лет! Даром, что Россия распространилась на 1/6 часть суши именно при Царях, каждый из которых оставлял своему наследнику территорию больше, чем принимал от своего предшественника. По сути большевики называют «тюрьмой народов» и «кровавым режимом» всю русскую историю до 1917 года! И кто еще из нас русофоб, спрашивается!

Все до единого советчики считают самым главным событием в русской истории приход к власти большевиков и создание советского государства. То есть уничтожение не-советской, досоветской России. Для того, чтобы оправдывать октябрьскую революцию, нужно считать борьбу с Россией, а значит, государственный переворот и сопутствующий ему экстремизм, оправданными. То есть утверждение советского – это отвержение и борьба со всем несоветским. Советчик, левак не может быть русским патриотом, он может быть только советским. Не-советская Россия идейному советчику враждебна и чужда. Именно поэтому, кстати, так яростно советчики готовы бороться с любым восстановлением исторических русских названий. Потому что с позиций русского патриотизма, русской истории никак невозможно понять, чем улица, например, Моисея Урицкого лучше улицы Садовой или Трехсвятительской.

Это противоречие между русским и советским в последние годы стало модно пытаться нивелировать. Как-то примирить Царское и Советское. Мол, «наша история непрерывна». И большевики, мол, Царя не свергали, а свергли «проклятых февралистов». Но получается у «примирителей» плохо. Потому что на самом деле большевики свергали Царя ВМЕСТЕ с либералами. И активно хвалились свержением Царя все 70 лет своей власти. Советизм включает обязательное оправдание революции. А значит, активное отвержение Царской России. И видя, что лицемерное примирение не работает, советчики сбрасывают маску и снова начинают проклинать все Русское, Царское и Православное. И снова, в который раз, заводят свой «абырвалг» и «Интернационал».

Алексей Селиванов,
"Наследие Империи"

Для тех, кто отмечал его искренне, он означал простую вещь: что простые люди, как когда-то говорили, «люди труда», могут сами изменить порядок вещей, могут изменить мир – и сделать его светлее и справедливее. В этом отношении это был день торжества добра – активного добра, сильного добра – над злом. Каким бы сильным и прочным оно не казалось.

Он означал, что те, кто честно трудится, могут собраться и выгнать из своего мира тех, других, кто присваивает себе их труд, живет за их счет, делает их беднее – и сами богатеют, кичатся своим богатством и своими привилегиями и глумятся над людьми труда, овладев властью и подчинив себе мир.

Кому-то этот праздник искренне не нравился, и он тихо злился, потому что не нравился он им ровно по тем же причинам, по которым нравился другим: им не нравилось, что нужно работать, а не наживаться за чужой счет, не нравилось, что нельзя обладать привилегиями, нельзя быть выше остальным и подавлять их своим богатством и своей властью.

А кому-то было все равно – как у Маяковского: «Мы только мошки, мы ждем кормежки, закройте, Время, вашу пасть, мы обыватели, нас обувайте вы, – и мы уже за вашу власть». И таких со временем стало уж очень много. Первые были носителем Светлого начала, вторые – Темного, третьи – носителем и воплощением Сумерек.

Но дело даже не в этом конкретном их различении: сам этот праздник предполагал и утверждал, что мир может быть чище и лучше, что чище и лучше он может быть не когда-то в иной, посмертной жизни, а в этой, реальной – и лучше и чище его можешь сделать ты.

Каждый год эта празднуемая дата утверждала, что если у людей есть Мечта и если у них есть воля, смелость и готовность к борьбе, люди могут ее реализовать. Конечно, правда, то, что у них подчас получалось, не всегда совпадало с их совместной мечтой, но важнее то, что они понимали: то, что у них получается – зависит только от их собственных действий. Они – хозяева мира и нет в их мире иного господина, кроме их воли и совести. И, кончено, их умений и знаний.

Что нужно, чтобы проходить сквозь стены? Видеть цель, не замечать препятствий, верить в себя: у тебя может получаться или не получится – но проходить сквозь стены можно, и проходишь ты или нет - все зависит от тебя.

Поэтому праздник нес в себе и образ Мечты – быть хозяином своей судьбы и своего мира, и образ Надежды, что если мир еще не стал таким светлым и чистым, как мечта о нем – он еще может стать таким, если ты проявишь волю и его таким сделаешь.

Парад, который был в этот день, утверждал: вот та сила, которая стоит за тобой, и ничто в мире не сможет тебе помешать. Колонны демонстрантов, которые шли следом, утверждали: вот те, кто думает и чувствует так же как ты, и вместе вы сможете все. Это рождало эйфорию, иногда излишне чрезмерную, и вредило своей успокоенностью – но утверждало и уверенность в своих возможностях: «Мы уже перевернули Мир, мы разгромили тех, кто вставал на нашем пути, мы меняем природы, вторгаемся в мир Атома и выходим за пределы Земли!»

Конечно, чем больше проходило времени, тем больше праздник нес в себе начало исторических побед – и не случайно именно к этому дню каждый год подводили итоги того, что уже сделано, но удовлетворенность и, увы, самоуспокоенность тем, что уже сделано, рождали и надежду, и уверенность, что чем дальше, тем больше будет сделано теми же самыми людьми, кто совершил уже достигнутое. И утверждали Надежду, что то, что еще не сделано, все равно еще будет сделано и с таким же размахом, как уже совершенное: повернуты реки, созданы массово роботы, посажены яблони на Марсе, достигнуты новые Галактики с иными цивилизациями – все в наших силах, «все еще впереди!»: «Самая лучшая песня не спета, самая лучшая девушка – где ты? Все еще впереди, все еще впереди!».

А потом праздник отменили. Сначала, по сути, как мечту – праздновать еще разрешалось, хотя и не поощрялось, но открытым текстом объявлялось: «Хотите праздновать – празднуйте, только что? Ничего этого не будет, и ничего из того, что вы создали, – не в зачет: мира без равенства и привилегий не будет, власть будет у тех, кому положено и кто за эту власть будет платить, а главным будет не какой-то там ваш «труд», а те деньги мы у вас отобрали. Или которые вы сумеете у кого-то отобрать. Хотите мечтать об ином – не будет иного. Революция ваша – это бунт черни, попытаетесь о ней мечтать или не дай бог повторить: раздавим. Бог всегда на стороне толстых кошельков. И не хозяева вы своей судьбы и мира - живите, как назначено нами и нашим богом с его служителями. Хозяева мы, те, кто сумел вашу мечту отменить».

Это был первый заход, с началом 90-х. Но Праздник еще официально был – не хватало свободных рук и голосов в парламенте, чтобы его отменить. Мечту отменили и мир перевернули обратно, к положенному, кастовому, трансцендентальному и богоугодному, в котором Надежде если разрешено быть, то только на реализацию после смерти. Но праздник еще был, и была смутная надежда: вдруг все это – морок, нечто вроде гитлеровской оккупации, нужно пережить – и морок спадет, все наладится…

Оккупантов вроде бы прогнали – или они сами сменили форму и партбилеты, но те, кто их сменил, связанную с освобождением надежду отменили уже официально. И сказали, что праздновать нужно другое – не освобождение Мира от гнета зла, а освобождение Москвы от поляков. Дело, собственно, не то чтобы плохое: но Мечта-то здесь где… И где Надежда?

В общем, и народное единство – не то чтобы плохо, только всегда встает вопрос: с кем, против чего и во имя чего…

Одно было праздником Нового Мира, другое – торжеством старого, привычного…

Одно – Мечтой и Надеждой на создание чего-то измененного, Светлого и Чистого, другое - утверждением привычного и положенного.

Один праздник говорил: «Мы повернули земную ось – и перевернем все мироустройство»! и звал в Будущее, в 22 и 23 век.

Второй сладко вещал: «Мы все вернули на место, никаких фантазий, все по обычаю, все как велят традиции, все как положено от сотворения мира». И под речитатив молитвы звал в далекое летописное прошлое…

Элита России вроде бы признает, что страна страдает от отсутствия образов будущего, но как только доходит до их обрисовки, как-то сразу все возвращается уж как минимум в те времена, когда 7 Ноября праздником света и надежды на новый мир и мечты о светлом и чистом мире и в помине не было.

Отменив праздник 7 ноября, власть имущие отменили не выходной день – они отменили право на Мечту и Надежду. И право самим быть хозяевами в своем мире.