10 февраля 2015 года - 125 лет со дня рождения Бориса Пастернака

Гамлет


Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далёком отголоске
Что случится на моём веку.

На меня наставлен сумрак ночи
Тысячью биноклей на оси.
Если только можно, Авва, Отче,
Чашу эту мимо пронеси.

Я люблю твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идёт другая драма,
И на этот раз меня уволь.

Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, всё тонет в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти.

Спасибо, Фиона! Именно это сразу вспомнилось ))

и че?, да, красивый, слащавый роман, очень похож на украинские мелодрамы. А сам Пастернак, что он за человек? Из богатой семьи, учился за границей, там осталось полно друзей и родни, которые ему и преподнесли нобелевскую премию. А Пастернак, когда от него любимая женщина уходила - напился йода - и - она не ушла. Он, йод выпил, чтоб не умереть, а только напугать ее. Мне кажется, что он - пятая колонна, но талантливый.

Когда роман был у нас опубликован я его сразу же прочел. Может для Пастернака он и вершина творчества, но я ничего в нем особенного не нашел. Зря роман запрещали, совершенно пустая вещь. Разочаровал, как и ГУЛАГ Солженицина.

ВАШИНГТОН, 16 янв — РИА Новости. Центральное разведывательное управление США (ЦРУ) частично опубликовало и рассекретило материалы, из которых следует, что управление поддерживало издание романа Бориса Пастернака "Доктор Живаго" и других писателей из "советского блока".
В одной из директив ведомства, датированной декабрем 1957 года, ЦРУ рекомендует уделить обнародованию книги Пастернака большее значение, чем другим произведениям, которые поступят в "советский блок". "Доктор Живаго" должен быть опубликован максимальным тиражом, в максимальном количестве редакций для последующего активного обсуждения мировой общественностью, а также представлен к Нобелевской премии", — говорится в директиве.
"Что касается изданий на других языках, они должны быть поддержаны крупнейшими общественными издателями", — отмечается в документе. В других материалах ЦРУ говорится, что авторы с активной творческой позицией, подобно Борису Пастернаку, будут способствовать разрушению "железного занавеса".
Ранее ЦРУ в Twitter анонсировало проведение в Центре Вудро Вильсона в Вашингтоне конференции "План Маршалла для ума", на которой речь шла о секретной программе ЦРУ по распространению книг в годы холодной войны. В ее рамках было объявлено, что мотивационная часть революций в странах бывшего Советского блока была подготовлена именно творческой интеллигенцией, произведения которой активно публиковались при поддержке ЦРУ.

Антисоветчик этот Пастернак.

......На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.........

Говорят что Борис Пастернак
Посещал по субботам бардак
Только всё это враки
Пастернаки в бардаки
По субботам не ходят ни как .

Обратите внимание на рубашку - явный посыл: я узник, узник совести.

У него переводы Шекспира хорошие... остальное не осилила ввиду несовпадения моих литературных ритмов с ритмами Пастернака...

О,о, почти Солженицин

А так конечно, такие как он, нам "глаза и открыли" ...
Ждем развернутого телесериала от Сванидзе о наследии Пастернака - плакать и каятся - наше все.
Если ЦРУ с 50-х заведует "Нобелевской кассой" - не стоит удивляться, когда будущие военные преступники получают "премии мира"

Стихи хорошие, но на уровне бардовских песен, цепляют и остаются в памяти лишь отдельные разрозненные строчки.
А вот проза.... - заумно, плоско, коряво.
Несколько раз прочитала роман, но так и осталось загадкой, что же здесь такого гениального?
Не Булгаков, уж точно.
Кстати, и фильмы-экранизации так же невозможно скучны. Из памяти выветривается и сюжет, и идея фильма, только и вспоминается что красавец Омар Шариф.
Не было бы ажиотажа вокруг его имени со стороны западных СМИ, никто в наши дни и не знал бы о таком писателе.

Переводы и поэзия прекрасны, но этот "Доктор Живаго", как какое то слепое пятно, сколько раз брался читать... С фильмами та же жесть, ну не могу я его воспринимать чисто на физиологическом уровне

Показательный пример того, как по политическим мотивам конструируют Ноб. лауреатов.
Пастернак - отличный переводчик. Хороший поэт, как мне кажется... хотя спецы считают по другому.
"Доктор Живаго" - это, по мнению литераторов, вещь совершенно малоинтересная.
Тем не менее, Пастернак - часть нашей истории.

Вы че политикус недавно тока всем сказали что цру призналось что они продвигали этого агента на нобелевку

Друзья, дорогие друзья, пожалуйста прочтите роман (о котором выше некоторые высказались жёстко и нелицеприятно, что местами и временами понятно) ещё раз. Если возможно. Если сможете - без предубеждений. Там не всё так просто. Честное слово...
Это - сильейшее описание тех страшных времён. Честно. На своей шкурке проверено.
Да, кто-то скажет: "Антисоветчик этот Пастернак." И такое мнение имеет место и право быть.
И всё же... знаете, ну не всё так просто. Особенно для тех, чьи предки были примерно в той же ситуации - когда - не понять толком, кого принять, кого отринуть, кто прав, кто виноват, кого помиловать, котого казнить, и главное: как ПРАВИЛЬНО поступить в той, дикой ситуации - страшный, судьбоносный выбор для многих...
Примерно такое же сейчас там, в страшной ситуации Новороссии. Подумайте, ведь и там не всё однозначно.
Это - непростой выбор. И тогда. И теперь.
Но Пастернаков роман, как бы страшен (или непончтен для многих?) он ни был, он лишь слабая попытка понять, осознать - что и как было. И что невозможно было переменить/переварить простому смертному - каток истории шёл цунами. Как такому воспрепятстовать обычному человеку?..
Нам не дано перевернуть историю, переписать её, перемонтриовать, перезаписать на новый красивый прянично-сладкий файл. Возможно же: осознать, что и так гнусно бывает! - и - возможно - постараться не повторить прошлых ошибок той исторической гнустности.
Об этом, собственно, тот самый Доктор Живаго.

Поростите. Я не очень умею сформулировать, наверное. Только ощущения, боль от прошлого моей семьи/рода, чувства от истории моих предков, память генетическая от неназслуженной погибели пращуров в той давней/недавней дикой мясорубке.

И об одном прошу: постарайтесь не спешить с оценками. Пропустите через себя ту память своих предков.
Не всё так просто в нашей общей истории, ох, не всё, и не так просто...

Александр Галич

Памяти Б.Л. Пастернака

Разобрали венки на веники,
На полчасика погрустнели…
Как гордимся мы, современники,
Что он умер в своей постели!

И терзали Шопена лабухи,
И торжественно шло прощанье…
Он не мылил петли в Елабуге
И с ума не сходил в Сучане!

Даже киевские письмэнники
На поминки его поспели.
Как гордимся мы, современники,
Что он умер в своей постели!..

И не то что бы с чем-то за сорок —
Ровно семьдесят, возраст смертный.
И не просто какой-то пасынок —
Член Литфонда, усопший сметный!

Ах, осыпались лапы ёлочьи,
Отзвенели его метели…
До чего ж мы гордимся, сволочи,
Что он умер в своей постели!

«Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела…»

Нет, никакая не свеча —
Горела люстра!
Очки на морде палача
Сверкали шустро!

А зал зевал, а зал скучал —
Мели, Емеля!
Ведь не в тюрьму и не в Сучан,
Не к высшей мере!

И не к терновому венцу
Колесованьем,
А как поленом по лицу —
Голосованьем!

И кто-то, спьяну, вопрошал:
— За что? Кого там?
И кто-то жрал, и кто-то ржал
Над анекдотом…

Мы не забудем этот смех
И эту скуку!
Мы — поимённо! — вспомним всех,
Кто поднял руку!..

«Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку…»

Вот и смолкли клевета и споры,
Словно взят у вечности отгул…
А над гробом встали мародёры
И несут почётный ка-ра-ул!

<4 декабря 1966>, Переделкино

Это для вас, сегодняшних, - строки А.Галича...

Друзья! Отмечается годовщина великого русского поэта нашей Родины! Не надо споров о романе. Лучше почитайте стихи, а если никогда не читали стихов Бориса Леонидовича -начните сегодня, в феврале.
"Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною чёрною горит."
Надеюсь, найдете это стихотворение и дочитаете. Кстати, автор не прав в том, что Б.Л.Пастернак открылся советскому читателю в 80-е годы. Передо мной томик стихов, изданный издательством "Художественная литература" в 1967 году. А роман "Доктор Живаго", на мой взгляд, хорош, но поставить в один ряд с потрясающей поэзией Б.Л.Пастернака невозможно. Всех с праздником - днём рождения Б.Л.Пастернака!

помню он был очень популярен на радиостанции "Голос Америки"

Обидно, что интеллектуально развитые люди, живя и творя на своей Родине, исполняли (и не важно - волей или неволей)заказ чужой страны. Интересно, что их побудило "...реальная подоплёка..." или...

ежики, пугливо озираясь по сторонам:

Французов тут не пробегал? Нет? Ну, тогда ладно, а то сейчас как понесется...

Если серьезно, то мы... как бы это правильно сформулировать, прохладно относимся к творчеству Бориса Леонидовича Пастернака. Что-то из его стихов нам нравится, но к фанатам себя не причисляем. Ахматова, к примеру, нам нравится гораздо больше.

Про "Доктора Живаго" скажем следующее. Читали мы этот роман, когда были глупыми, одурманенными нашей собственной "революцией гидности" ежатами (недолго были одурманены, но из песни слов не выкинешь). Сейчас не можем вспомнить из этого гениального произведения ни кусочка. Все как-то расплывается как кисель в сознании, помним общее ощущение тоски, безысходности, метаний от берега к берегу. И вроде бы с этой точки зрения оно похоже на "Тихий Дон" Михаила Шолохова, но ведь совсем-совсем разные ощущения. "Тихий Дон" мы отлично помним - и содержание, и отдельные "куски", и героев этого романа, и даже второстепенные персонажи...

Не претендуем в данном случае на истину в последней инстанции, говорим только о себе. На наш взгляд, если прочитанное забывается с такой скоростью, с которой мы забыли "Доктора Живаго", значит, произведение не удалось. Почему? - Ну, это другой вопрос, со своей колокольни мы пришли к выводу - потому, что не всем интересны метания тонко чувствующей интеллигенции в эпоху революций. Ну, мечется она себе болезная, и хрен с ней - когда происходят тектонические сдвиги, сложно интересоваться судьбой всяких "накликальщиков бурь".

"Доктора Живаго" - аналог фильма Звягинцева "Левиофан". Во всех смыслах и одинаковой судьбой.
А Пастернак, - ну, дело вкуса, по мне так это человек гниловатый, среднего таланта.

Мелкая зависть неудачника к более таланьлтвому коллегк. Не более.

Именно что.

Так и пишите, что обидно когда интелектуально развитые люди оказываются моральными уродами.

Переводы и стихи - хорошие, роман - говно, как и человек, его написавший.

Небеса, похоже, голубые.
Мягкий снег под солнцем спёкся в наст...
Впрочем, комбинации любые
Нынче принимаются у нас.

Даже небо каждый час другое,
Что уж говорить о всём земном?..
Сколько тел готовы для убоя,
Сколько душ горят одним костром.

Это ли не смена поколений?
Каждый за себя и против всех.
В Мавзолее улыбнулся Ленин,
В Вашингтоне сатанинский смех.

В зеркало смотрю - и вижу деда.
Вот оно, смещенье всех времён...
Это ли, ребята, не Победа?
Под покровом власовских знамён.

Евгений Евтушенко
Памяти Пастернака

Он шел,
другим оставив суетиться.
Крепка была походка и легка
серебряноголового артиста
со смуглыми щеками моряка.
Пушкинианец, вольно и велико
он и у тяжких горестей в кольце
был как большая детская улыбка
у мученика века на лице.
И знаю я — та тихая могила
не пристань для печальных чьих-то лиц.
Она навек неистово магнитна
для мальчиков, цветов, семян и птиц.
Могила,
ты ограблена оградой,
но видел я в осенней тишине:
там две сосны растут, как сестры, рядом —
одна в ограде и другая вне.
И непреоборимыми рывками,
ограду обвиняя в воровстве,
та, что в ограде, тянется руками
к не огражденной от людей сестре.
Не помешать ей никакою рубкой!
Обрубят ветви —
отрастут опять.
И кажется мне —
это его руки
людей и сосны тянутся обнять.
Всех тех, кто жил, как он, другим наградой,
от горестей земных, земных отрад
не отгородишь никакой оградой.
На свете нет еще таких оград.

Анна Ахматова
Памяти Пастернака

Умолк вчера неповторимый голос,
И нас покинул собеседник рощ.
Он превратился в жизнь дающий колос
Или в тончайший, им воспетый дождь.
И все цветы, что только есть на свете,
Навстречу этой смерти расцвели.
Но сразу стало тихо на планете,
Носящей имя скромное.. . Земли.

Белла Ахмадулина
Памяти Пастернака

Начну издалека, не здесь, а там,
начну с конца, но он и есть начало.
Был мир как мир. И это означало
все, что угодно в этом мире вам.

В той местности был лес, как огород, —
так невелик и все-таки обширен.
Там, прихотью младенческих ошибок,
все было так и все наоборот.

На маленьком пространстве тишины
был дом как дом. И это означало,
что женщина в нем головой качала
и рано были лампы зажжены.

Там труд был легок, как урок письма,
и кто-то — мы еще не знали сами —
замаливал один пред небесами
наш грех несовершенного ума.

В том равновесье меж добром и злом
был он повинен. И земля летела
неосторожно, как она хотела,
пока свеча горела над столом.

Прощалось и невежде и лгуну —
какая разница? — пред белым светом,
позволив нам не хлопотать об этом,
он искупал всеобщую вину.

Когда же им оставленный пробел
возник над миром, около восхода,
толчком заторможенная природа
переместила тяжесть наших тел.

Объединенных бедною гурьбой,
врасплох нас наблюдала необъятность,
и наших недостоинств неприглядность
уже никто не возмещал собой.

В тот дом езжали многие. И те
два мальчика в рубашках полосатых
без робости вступали в палисадник
с малиною, темневшей в темноте.

Мне доводилось около бывать,
но я чужда привычке современной
налаживать контакт несоразмерный.
в знакомстве быть и имя называть.

По вечерам мне выпадала честь
смотреть на дом и обращать молитву
на дом, на палисадник, на малину-
то имя я не смела произнесть.

Стояла осень, и она была
лишь следствием, но не залогом лета.
Тогда еще никто не знал, что эта
окружность года не была кругла.

Сурово избегая встречи с ним,
я шла в деревья, в неизбежность встречи,
в простор его лица, в протяжность речи...
Но рифмовать пред именем твоим?
О нет.
Из леса, как из-за кулис актер,
он вынес вдруг высокопарность позы,
при этом не выгадывая пользы
у зрителя — и руки распростер.

Он сразу был театром и собой,
той древней сценой, где прекрасны речи.
Сейчас начало! Гаснет свет! Сквозь плечи
уже мерцает фосфор голубой.

— О, здравствуйте! Ведь дело к ноябрю —
не холодно ли? — вот и все, не боле.
Как он играл в единственной той роли
всемирной ласки к людям и зверью.

Вот так играть свою игру—шутя!
всерьез! до слез! навеки! не лукавя! —
как он играл, как, молоко лакая,
играет с миром зверь или дитя.

— Прощайте же! — так петь между людьми
не принято. Но так поют у рампы,
так завершают монолог той драмы,
где речь идет о смерти и любви.

Уж занавес! Уж освещает тьму!
Еще не все: — Так заходите завтра! —
О тон гостеприимного азарта,
что ведом лишь грузинам, как ему.

Но должен быть такой на свете дом,
куда войти — не знаю! невозможно!
И потому, навек неосторожно,
Я не пришла ни завтра, ни потом.

Я плакала меж звезд, дерев и дач —
после спектакля, в гаснущем партере,
над первым предвкушением потери
так плачут дети, и велик их плач.