Артобстрелы по укрепрайону ВСУ под Донецком

Донецк живёт трудными военными буднями. Обстрелы не прекращаются – украинские боевики яростно и злобно сводят счёты с мирными жителями: убивают каждый день, бьют по многоэтажкам, складывая их в гармошку, разрушают больницы и школы. Продвижение союзных сил армий донецких республик и России идёт медленно, потому что штурмовые действия мощных украинских укрепрайонов на авдеевском, марьинском, кураховском и других направлениях в Донбассе осложняются плотной жилой застройкой, недостаточностью авиаподдержки, нехваткой сил.

Донецк с утра до вечера сотрясается от артиллерийской канонады: сопротивление «укропов» проламывается и тяжёлой ствольной артиллерией, и реактивной, которая молотит, не жалея пакетов. У нашей стороны однозначное огневое преимущество, каждый всплеск артагрессии ВСУ получает десятикратный ответ. Но подавить все точки до сих пор не получается.

Пока нет и полного окружения украинской группировки, а значит, она получает боекомплекты и продолжает подпитываться со стороны Запорожья и Днепропетровска по не перекрытым и не разрушенным трассам. В Марьинке по состоянию на вечер 1 апреля нашими силами удерживаются окраины. Под Авдеевкой разведгруппы попали в засаду. Крупные укрепрайоны взять в лоб невозможно.

В Мариуполе продолжаются зачистки кварталов и взята небольшая оперативная пауза перед уничтожением ВСУ, пограничников и нацбатов, стянувшихся к черте металлургического гиганта – завода «Азовсталь». Пробить там оборону, учитывая разветвлённость подземных коммуникаций, мощность фундаментов промышленных сооружений, например, доменных цехов или прокатных станов, тяжелейшая задача. Глава Чеченской республики Рамзан Кадыров дал украинским боевикам сутки на размышления: если они не сдадутся, будут уничтожены. Его короткое обращение намекало, что живые позавидуют мёртвым, но понятно, что ближайшие дни ни для кого лёгкими не будут.
аждый час крутится смертельная рулетка и неизвестно, на кого укажет её стрелка: на дончан или на их врагов по ту сторону линии боевого соприкосновения. Справедливости ради, «укропы» уже не могут массированно наносить удары, но от этого не становится легче тем, кто находится там, куда попали пять или десять тяжёлых снарядов.

Наблюдала картину, как возле супермаркета на Текстильщике в Донецке, куда на днях были жестокие прилеты, девушка красила заборчик под громкий рёв и вой канонады. «Надь, брось ты тот забор, а вдруг сейчас в клумбу мина прилетит, тебя разорвёт пополам!» – кричит ей подруга. Надя поправляет платок, сдуваемый сильным ветром, окунает кисточку в банку и отвечает немыслимое везде, кроме Донецка: «Так что, это повод в бардаке жить?».

Восемь лет жизни под прицелом выковывали особый характер, гремучую смесь отчаянности, смелости, упрямства, фатализма и трудолюбия. Наши люди всё время стараются что-то обустроить, восстановить, украсить, создать, противопоставить свой труд бессмысленному разрушению со стороны ненавистного противника. Окрестные поля усыпаны пустыми ящиками из-под снарядов – местные деловито растаскивают их под хозяйственные нужды: сажать зелень, хранить инвентарь или на растопку.

В городах Донецкой республики нет воды – в некоторых районах она вообще отсутствует около месяца, в других – дают по часам и пользоваться ею для готовки или питья невозможно. Украинцы перестали качать воду по каналу Северский Донец и устроили жёсткую водную блокаду. Цена на бутилированную воду в ДНР резко взлетела, а в очереди к киоскам по продаже воды на разлив стоят огромные очереди. Масштаб проблемы невозможно представить – в одном только Донецке остаются жить не менее 750 тысяч человек, к ним добавились и десятки тысяч беженцев с освобождённых территорий. Сейчас их разместили во всех школах, детских садах, пансионатах как Новоазовского района, так и Донецка.Беженцы, потерявшие точку опоры, очень разные. Одни искренне благодарны и рады, что живы и вырвались из огненного ада, устроенного боевиками нацбатов и украинских вояк, взявших жителей в заложники, другие в стрессе от резких перемен и выражают недовольство ценами и ассортиментом магазинов, огромными очередями везде: за водой, за телефонными картами, в обменных пунктах и банках, в госструктурах. Некоторые откровенно нелояльны и враждебны: их удобный мирок рухнул и проще искать виновных, чем принять новые правила. Таких отдельных особей дончане урезонивают без церемоний и сюсюканья – обстановка не располагает к расшаркиваниям, а за «славаукраине» можно и в глаз получить. Отдельные эксцессы случаются, но погоды не делают. «Заукраинцы» в донецких республиках воспринимаются как чуждые элементы даже на бытовом уровне. Что может быть общего у дончанки, потерявшей сына в боях за ДНР, с алчной или идейной бабой, отправившей своего сыночка в ВСУ по контракту за деньги воевать против земляков? Ничего.

В городе почти все невоенные машины – частные авто, грузовички, автобусы – в знак поддержки спецоперации России промаркированы буквами Z или V. Они нарисованы краской или приклеены скотчем. Дончане после разрыва отвратительных минских соглашений впервые чувствуют себя свободными. А после недвусмысленных намеков глав ЛНР и ДНР о готовности провести референдум о воссоединении с Россией люди воспрянули духом, готовые терпеть и сражаться ради великой и единственно верной цели.

В Донецке общность взглядов, целей, поддержки и взаимовыручки формировалась с 2014 года, с начала войны. Тогда все оставшиеся чувствовали и вели себя как единое целое, научившись ценить жизнь, любить свой город, заботиться о слабых, оставаться сильными. И теперь сплочённость похожа на гранит – это и деликатность в общении, и беспокойство за земляков, переживание чужих потерь, как своих, мгновенная готовность предложить свою помощь другим.