«Мы проваливаемся в бездну непонимания»

Писатель Олеся Николаева ― о ярких впечатлениях прошедшего года, обострившихся проблемах и прогнозах на будущее.

В прошедшем году я посмотрела дивный фильм Рустама Хамдамова «Мешок без дна», который нас возвращает к подлинным истокам искусства. К сожалению, за последние десятилетия приходится наблюдать, как люди утрачивают понимание поэзии, метафорического языка, художественного образа: плоское, утилитарное, прагматическое видение и мышление вытеснили язык притчевый и символический, расплодили симулякры, лишенные какой-либо глубины, смысла, означаемого и населили пространство искусства пустотами. Поэтому меня так утешил и порадовал этот фильм, в котором главная героиня ― это Красота: каждый кадр ― это великолепная картина, в которую хочется вглядываться и любоваться.

Что же касается современного искусства, позабывшего родной язык художественности, то за этим стоит антропологический кризис, который коснулся самой ментальности европейцев. И это грустно, поскольку тот, кто не понимает язык притчи, как поймет смысл событий и обстоятельств собственной жизни, вызнает по этим «звездам» и приметам свой путь, как не заблудится среди случайностей и частностей, утрачивая направление и цель?

Поразило меня и прекрасное видение ― балерина Евгения Образцова на сцене Большого театра в балетах «Жизель» и «Евгений Онегин»: то ли бесплотный ангел, то ли принявшая образ тела душа…

Открытием была и итальянская певица Соня Прина. Как сказал о ней мой друг поэт Николай Кононов, он слышал Луну, поющую человеческим голосом: такое это непостижимое природное (или сверхприродное?) чудо.

Всегда испытываю радость ― и эстетическую, и религиозную, когда смотрю на картины Елены Черкасовой, а в этом году она их еще приумножила.

И, конечно, большим потрясением для меня был спектакль, поставленный двумя китайскими театрами (один ― Национальный музыкальный театр Шэньчженя) по моим стихам ― это настоящая мистерия, где слово переливается в пластику тела, интонация ― в музыку, а свет и день сосуществуют в едином драматическом действии. Это мне напомнило образ дерева, которое возвышается как художественная идея, а отбрасываемая им тень ― та материя, в которую она воплощена.

Среди обострившихся проблем нужно выделить, прежде всего, отсутствие экспертного сообщества, размывание и уничтожение границ искусства и связанные с этим вседозволенность, отнюдь не эстетического свойства, а также всеядность. На смену художникам и экспертам пришли кураторы и дельцы. Сфера искусства сделалась коммерческим предприятием, которое функционирует по законам рынка. Целью стало создание не художественного, а рыночного продукта, в условия успеха которого входят реклама и раскрутка. Поэтому даже подлинный, настоящий художник не может выстоять в таких условиях: если он хочет стать конкурентоспособным, он вынужден искать спонсоров, опять-таки кураторов, создателей клипов и так далее… А если не хочет, пусть довольствуется «малым кругом» своих почитателей, сколь бы профессиональными в этой области они ни были. И наоборот: любой, извините, прохвост, который произвел некий продукт самого сомнительного и низкокачественного свойства, который выдал за произведение искусства, может быть раскручен и распиарен.

Что касается книгоиздательской политики, необходима система грантов на издание некоммерческой литературы, обладающей художественными достоинствами и представляющей эстетическую и интеллектуальную ценность. Но тут никак нельзя обойтись без восстановления экспертного сообщества.

А кроме того ― необходимо создание государственной системы распространения, чтобы книги попадали в магазины по всей территории России, а не только в две-три близлежащие книжные лавки.

То же касается и кинематографа. Помимо коммерческого кино, надо выпускать и те фильмы, которые говорят со зрителем на киноязыке и преследуют высокие художественные цели. В конце концов, область искусства ― это сфера мифа, архетипа, воплощенной красоты прикровенного мира и человеческого духа, что само по себе гораздо важнее (даже и для самого государства) финансовой прибыли, ибо прибыль тут ― невещественного свойства и состоит она в формировании национальной души ― Психеи.

К сожалению, никаких оптимистических прогнозов и ожиданий у меня нет: я вижу, как с каждым годом снижается общий интеллектуальный уровень студентов, которые приходят после школы поступать в институт, где я преподаю без малого вот уже тридцать лет. Я вижу, как вымывается та культурная основа, которая в оные годы была общей для всех жителей моей страны. Не без страха наблюдаю, как мои студенты переглядываются в недоумении, когда я говорю, предположим, о каком-нибудь предстоящем деле: «Редкая птица долетит до середины Днепра», имея в виду его сложность и необходимое упорство в достижении цели. И я понимаю, что мои студенты истолковывают эту фразу в каком-то буквальном смысле и воспринимают как намек на, предположим, украинские события, коль скоро она слышат слово «Днепр»…

Мы постепенно проваливаемся в бездну непонимания. И, в конце концов, рухнем туда, если в России не будет проведена культурная политика с четко обозначенными приоритетами, критериями, целеполаганием, задачами, смыслами. Но это потребует и реформирования всей системы школьного и высшего гуманитарного образования.

Меня не так страшат бреши в нашей экономике, даже в наших кошельках: гораздо больнее и обиднее видеть эти черные дыры в психике современного человека России, его измельчание, огрубление и опошление.

Олеся Николаева ― поэт, прозаик, профессор Литературного института имени А. М. Горького