Михаил Кильдяшов: Вместо пули слово заряжу. О газетных передовицах Александра Проханова

Слово — организационное оружие. Самая мощная и надёжная его разновидность. Там, где истощается зримый образ, рассыпается нотный стан, распадается череда смонтированных кадров, слово, несущее хотя бы горчичное зерно истины, преодолевает время и пространство, огонь и воду, ложь и отчаяние.

Слово, прозвучавшее как молитва, вырвавшееся, как боевой клич, родившее музыку стиха, меняет мир: упраздняет всё суетное и озаряет неземным светом главное, спасительное. С каждым произнесённым или написанным словом меняется соотношение добра и зла. И когда порой кажется, что тьма вот-вот окутает мир, является Слово и рушится адова крепость.

Пушки умолкают, патроны заканчиваются, гранаты дают осечки, но слово неизбывно. "Автомат для боя снаряжу — вместо пули сердцем заряжу" — в этих поэтических строчках Александр Проханов воплотил боевую природу слова, в которое говорящий и пишущий, как воин, всегда вливает каплю собственной крови, и утвердил миссию ратника за Отечество, чьё перо как "штык да зубья вил".

Но на том поле, где сталкиваются смыслы, где одни стремятся сохранить культурные коды, а другие — выдать их врагу, чтобы всё спасительное и созидательное было перекодировано, мутировало и извратилось, — там стреляющее слово должно бить непрекращающейся очередью. Потому ратник за Отечество ищет для пули-слова идеальную форму, чтобы противник, вопреки всем баллистическим законам, даже через самую прочную броню был поражён.

Прохановские передовицы и есть идеальная форма слова, которое стало организационным оружием, стало литературной "наукой побеждать". Уже больше четверти века вылетают они бронебойными снарядами из установок залпового огня "День" и "Завтра". Передовица стала не просто главной статьёй номера, вынесенной на первую полосу, не просто ядром газеты, ключевой темой, вокруг которой сосредотачивается весь выпуск. Прохановская передовица — это капсюль-детонатор, порождающий взрывную волну, что распространяется на все материалы номера. И тогда газета врывается в информационное поле, сотрясает его, как смысловая бомба: банальные суждения разметаются, неоправданные прогнозы вытесняются, "жизнь встаёт в другом разрезе" и открывается потаённая суть событий.

Прохановские передовицы — это рука писателя на пульсе страны. Мгновенная реакция на социальную аритмию. Подобно связисту, который в разгаре боя соединяет зубами разорванный кабель, чтобы приказ вовремя достиг цели, автор своими статьями заделывает пробоины в световоде истории, "чтоб не распалась связь времён".

Но при всей оперативности передовиц, написанных будто не за рабочим столом, а в окопе, есть в них не только нерв современности, но и вечные смыслы русской жизни. Не только то, что нужно читателю сегодняшнего дня, но и то, что останется важным для читателя дня грядущего.

Сложно в отечественной словесности привести подобный пример жизнестойкости газетных статей, которые интересно увидеть изданными в книге, узреть в них не только летопись, но и пророчество, предостережение, наставление. Вспомнится, пожалуй, лишь Иван Аксаков, чьи газетные и журнальные статьи, написанные во второй половине XIX века, теперь переиздаются большими томами и поражают современного читателя своей актуальностью: "Народный отпор чужестранным учреждениям", "Отчего безлюдье в России", "В чём наше историческое назначение?", "Об отсутствии духовного содержания в американской народности", "В чём сила России?".

Так и передовицы Проханова уже сложились в несколько книг, которые сохранят на своих полках наши потомки. По этим книгам можно подготовить спецкурс для студентов-журналистов, показывая, какую идеальную форму может обрести "слово, пронесённое сквозь ад", насколько лаконичным, ярким и образным оно становится, отстраняясь от суеты и лжесвидетельства. Тому, кто решился произнести подобное слово, уже ничего не страшно, его может "остановить только пуля", да и та пролетит мимо, потому что слово праведного боя подобно слову 90‑го псалма. В этом слове слышна "поступь русской победы". Это слово облегчает страдания "Новороссии, кровью умытой".

В передовицах Проханов — и тонкий аналитик, и пламенный трибун, и футуролог. Но что бы ни создавал — воззвание, лирическое эссе, портрет современника, очерк о поездке туда, где одухотворённые люди заняты общим делом — Проханов неизменно остаётся художником. Передовицы часто оказываются основой его литературных образов, вплетаются в ткань романов, вкладываются в уста персонажей. Из передовиц, как из раскрывшихся бутонов, возникают пейзажи и исторические панорамы, подводные лодки и самолёты, храмы и монастыри.

О ком бы ни писал в передовице Проханов — о недруге или о друге, — его язык — это всегда метафора и метафизика: "сверхзначение" и "сверхприрода", когда небесное прозревается в земном, когда соединяются в пульсирующей точке бытия пространство и время, когда жизненный опыт одного человека вбирает в себя исторический опыт всего народа, становится подтверждением и утверждением Божественных истин: "у русского народа есть таинственное, восхитительное и бесподобное богатство — его история, в которой он пережил великие нашествия, великие откровения, великие горести и ослепительные победы. Основал небывалое царство, земные границы которого омывают великие океаны, а небесные границы соединяют его с царствием небесным".

Каждая передовица Проханова — это еженедельная прямая линия главного редактора со своими читателями, прямое переливание идей, образов и упований. Это "Слово к народу", произнесённое в лихую годину, подобное тому слову, что начиналось с обращения "братья и сестры!": "Начнём с этой минуты путь ко спасению государства. Создадим народно-патриотическое движение, где каждый, обладая своей волей и влиянием, соединится во имя высшей цели — спасения Отчизны".

Создавая в 90-е годы "газету духовной оппозиции", Проханов все силы, весь талант сосредоточил на борьбе с врагами. Тогда заголовки передовиц звучали как боевой клич, горели огненными буквами, будто лозунги на плакатах многотысячной демонстрации: "Мы — из русской цивилизации!", "На нашей улице будет праздник!", "Дума, объяви импичмент предателю!", "Армия Петра I и Сталина — непобедима!", "За русский народ! За родину! За победу!", "Батарея!.. По врагам России!.. Огонь!..".

Прохановское слово боролось за спасение красных смыслов, красных подвижников и героев, красных созидателей. С их гибелью в небытие ушёл бы не просто исторический период, но и вся многовековая Россия. Не только разорвалось бы время, но и окончательно распалось бы пространство.

Красный цвет в заголовках красных передовиц был уже не просто цветом революционного знамени. Он был символом мученичества тех, кто положил свою жизнь на алтарь Родины в октябре 1993 года. Из передовиц, как из мегафона, звучало, что "красный смысл не покинет Россию", что если враг вступит на Красную площадь, то обожжётся, будто тронет раскалённый булат.

В период борьбы с клеветниками России, что создали "партию сласти", поклонились уже не золотому тельцу, а "золотому унитазу", пробили либеральную дыру в истории — главным воплощением красных смыслов стала Победа 1945 года. Нельзя было позволить врагу победить Победу, нужно было "бросить к Мавзолею штандарты НАТО".

В передовицах Проханова красная эра была осмыслена не как грубо атеистический, богоборческий период, а как эпоха с особой метафизикой, в которой, благодаря трудовому и боевому подвигу, единица в одночасье могла стать равна миллиону. Так знамя Победы становилось "иконой ХХ века".

От всполохов этого знамени слепли изменники и хулители, растворялась ядовитая энергия главной телебашни. Враги Отечества, убийцы Советского Союза боялись передовиц Проханова, как снайперских пуль. Один за другим бесы, вселившись в свиней, готовы были ринуться в пропасть. Родина одолевала их, как тяжкое иго, соскабливала, как коросту: "Россия своей угрюмой силой и божественной волей сбросит со своих плеч этот прелый зловонный тулуп, в котором копошатся мелкие кровососы и твари. Вновь омоется светом, облачится в светлые ризы. И мы ещё увидим посветлевшие глаза стариков, успокоенные очи матерей и сестёр. Как хочется покончить с изнурительной борьбой, забыть о пучеглазых, искажённых ненавистью телевизионных личинах. Как хочется положительного, прямого, не связанного с отрицанием поступка и действия. Хочется дожить до трудов, до урожаев, до космических пусков, увидеть Родину исцелённой. К этой потаённой мечте — наше шествие и наше движение. Мы — народ, бесконечны, никогда не умрём. И в этом ликовании мы подымаем кверху глаза, и в синем туманном небе, как виденье, летит над Родиной Красный Ангел Победы".

И наступило время нового Государства Российского, на защиту которого встала газета "Завтра". Оно нуждалось в новых смыслах, в новой большой работе, в "стратегии рывка", в "запуске русского реактора", в новых горизонтах и ориентирах, которые постепенно выкристаллизовывались в передовицах Проханова.

Теперь Россия, как всплывающий град Китеж, становилась светоносной Империей, что сберегла многообразие пространств, народов и традиций, восстановила алтари и заводы. Она сохранилась благодаря русскому чуду, что из века в век выводит Россию из тупиков, переносит её через пропасти: "в народном сознании, как в квашне, поднимается новое тесто, зреет хлеб будущего. Ещё не виден пекарь, ещё не намаслен противень, но уже пылает печь, готовая сотворить каравай Русского Будущего".

Россия грезит о высшей справедливости.Той, что не укладывается в земные кодексы и законы и творится Божьей Правдой: "Бог создавал звёзды, цветы, человека по образу своему и подобию, положив в основание священный закон справедливости. Если закон нарушается — гаснут галактики и солнца, падают царства, исчезают цивилизации и культуры". Божественная правда дарует народу мечту о всеобщем благоденствии, о русском Рае, о земле, где Россия сомкнётся с Царствием Небесным.

Именно такими в передовицах последних лет предстали Крым и Арктика — "предвечная", "обетованная", "благословенная" земля. В одной Государство Российское через князя Владимира приняло крещение, в другой — пройдя по шапке вечных льдов, коснулось неба. Такая Империя больше своей географии и истории, в её системе координат есть Божественная ось, где дух сильнее материи, а вера вернее расчёта.

Так мечта, чудо, справедливость и русский рывок стали категориями, метафорами, символами, которые в прохановских передовицах создают актуальное будущее, укрепляют "оборонное сознание", преумножают терпение, ибо "претерпевшим до конца даруется Победа".

Слово, летящее со скоростью пули, опережает реальность, обгоняет время, прокладывает путь для жизни. И вот оно плавно опускается на газетную страницу, та дрожит в предчувствии новых смыслов. На бумаге проступают алые буквицы: ВМЕСТО ПУЛИ СЛОВО ЗАРЯЖУ.