Рустрек с Драконовых гор

Фото: Engin_Akyurt / pixabay

Прочитал в Сети сообщение о возможном переселении пятнадцати тысяч буров из ЮАР в южные регионы России. Не знаю, насколько реальна эта информация. Но воспоминаний и ассоциаций возникло сразу же неподъемно много. Вот и поделюсь тем, что не могу «поднять» – полностью интерпретировать, четко экстраполировать, точно спрогнозировать.

Буры, или африканеры, как они сами себя величают, поселились в моем сознании в далеком детстве. Лежа с ангиной на продавленном дерматиновом диванчике, я классе в пятом прочитал Луи Буссенара «Капитан Сорви-голова». И «заболел» ностальгией по дивному месту и сказочному времени, где вечное лето, где подростки решают судьбы стран, а солнце всходит из-за Драконовых гор, золотя воды Оранжевой реки, или Лимпопо. Именно там по книге бесстрашные буры сражались со злобными англичанами, которые, не имея еще тогда «новичка»-газа, впервые применили против них «новичок»-оружие – скорострельные пулеметы Максима. Ух, как я жалел, что родился не там и не в то время! Но музыка этих названий долго звучала в душе и сознании...

Забавная штука жизнь. Любит она экспериментировать, создавать немыслимые комбинации и вариации. В начале девяностых я мыл алмазы в пустыне Калахари на берегу Оранжевой реки. Так вот получилось. И бурмастером в нашей шарашке был потомственный бур. (Извините, за невольный каламбур.) Его сын и помощник Патрик оказался как раз по возрасту ровесником капитана Сорви-голова. Мы сразу подружились и, помнится, все время друг друга учили. Патрик учил меня пилотировать самолет (у нас была в артели маленькая «Сесна»). Учил ловить рыбу в Оранжевой. Мы мыли камни на намибийской стороне, но каждое утро по-чапаевски переплывали с ним реку (и границу) на более удачливый юаровский берег и ловили там. Учил делать «вскрыш» поверхности земли бульдозером, чтобы добраться до алмазоносного слоя...

Вообще учил жить и выживать в пустыне, где за джином мы летали в германизированный Виндхук – столицу Намибии за шестьсот километров, а за пивом – в карликовое королевство Лесото за пятьсот... А я научил его солить и сушить уклейку к пиву. (В Оранжевой водилась банальная верховодка!) Научил также его...

Хотя, пожалуй, и все. Еще он вечерами у костра рассказывал про историю буров. Обычно начинал с Великого Трека. Это когда буры превратились в трекбуров – бродячих переселенцев. Сто пятьдесят с лишним лет назад у них возник выбор: либо жить на прекрасной и обжитой уже земле, но под англичанами, которые требовали от них помнить о демократии и забыть родной язык (нидерландский, африкаанс), либо жить по своим суровым правилам и говорить на языке отцов и матерей. Они выбрали второе и ушли в трек – безумное странствие на повозках в глубь самой дикой в мире пустыни, где создали Оранжевую республику и Трансвааль. Может, Патрик неточно рассказывал, но благодаря этой истории буров я и понял, что за право говорить на родном языке можно уйти и в пустыню!

А почему они все умели? На это тоже был ответ: потому что белые! А белые должны уметь все! Наверное, политкорректным демократам не понравилось бы. Я тогда тоже нахватался постперестроечной толерантности и не знал, как поступать, когда иногда ночью на наш лагерь наезжали (в прямом и переносном смысле) откуда-то из пустыни ватаги темнокожих симпатяг в стиле Безумного Макса на битых запыленных тачках. Один из нашей артели был бывший израильский «котик». Но на стрелку всегда выходил папа Патрика. Вечно босой (даже днем на раскаленных камнях), молчаливый, кремезный, громадного роста, весь покрытый рыжей шерстью. Он просто стоял, опустив гладкоствол с круглым, как у ППШа, двадцатизарядным барабаном. И смотрел. Прямо в глаза вожаку. Компания сразу уезжала. Патрик потом объяснил, что они с отцом прямые потомки Андриса Хендрика Потгитера – создателя бурского коммандо, первого в мире спецназа.

Для тех трекеров количество вообще не имело значения, и шестьдесят семь их бойцов гоняли по бушу пятитысячные армии. «Папа взглядом показывает, что помнит это. И они взглядом показывают, что помнят», – пояснял мой юный друг. А я тогда еще помнил телепередачу «Взгляд», но это было что-то совсем другое...

С алмазами не сложилось, как и не сложилось с «Де Бирс». Я улетал насовсем. В слякоть, низкое серое небо, девальвацию и приватизацию. Оставалась вечная Оранжевая, костер под Южным Крестом, цикады в «зеленке», смешные бушмены, заносчивые зулу – нереальный мир, который никогда не станет твоим, если ты не правнук Потгитера...

Патрик при расставании сказал, что они с папой тоже хотят уехать. У них в стране тоже началась перестройка, демократическая темнокожая власть начала бороться с коррупцией и сражаться за права человека. А папа объяснил, что из страны, где борются с коррупцией и сражаются за права, надо уезжать сразу. Люди не могут совмещать борьбу и работу. Там, где борются, уже не работают. А буры, хоть и знатные воины, но больше любят работать...

Лет через двадцать я встретил нескольких буров в Грузии. Они сделали туда трек, чтобы помочь с виноградарством. Но там что-то пошло не так. Наверное, уже начали с чем-то бороться. Знаю, что собирались буры и в южно-украинские степи. Но там все пошло не так. И вот читаю, что Великий трек готовится в Россию и Венгрию. Предполагаю, зачем это надо мадьярам. Их чуть не поставили на брюссельский хор за якобы ксенофобию и геополитическую нетолерантность. Мол, не хотят принимать замечательных африканских беженцев. А венгры отвечают, что не хотят просто принимать тех, кто не хочет и не умеет работать. Буры хотят и умеют. Они умеют все! Клянусь Патриком! Сложно придется Брюсселю уже после первого десанта трекбуров на берега Дуная.

Ну а Россия? Конечно, здорово принять тысячи сверхумелых, сверхотважных, сверхпреданных, а еще и богатых новых граждан. (Все буры весьма состоятельны, как все по делу работящие люди.) Но вот их взгляд...

А если он направлен прямо в лицо сотрудника фэмээс? А если в физиономию чиновника? Этот трек в Россию действительно может стать переломным моментом и в их собственной судьбе, и в судьбе их новой родины. Бур – это не только сгусток мышц, боевых инстинктов, навыков работы и выживания. Бур – это индикатор справедливости. Он идет не туда, где лучше, легче, сытнее, а туда, где чище, достойнее, надежнее. Еще буры всегда больше дают, чем берут. Такова философия их трека. И так хотелось бы, что он вошел в историю как Русский Трек (Рустрек). Трек буров в Россию в символическом плане может быть важнее, чем трек из России нефти и газа в физическом...

Патрик на прощание подарил мне старинную монетку Оранжевого Свободного Государства. Там выбит девиз трекбуров: «Geduld en Moed» – «Терпение и Мужество».

Р. Дервиш