Как «мошка» победила стаю юнкерсов

В штабе Туапсинской ВМБ командиру «малого охотника» СК-065 старшему лейтенанту Сивенко задачу поставили коротко: довести до плацдарма, вошедшего позже в историю Великой Отечественной как Малая земля, конвой с боеприпасами – транспортник «Ахиллеон» и три шхуны. Снабжение «малоземельцев» оружием шло двумя этапами – из Туапсе в Геленджик и уже оттуда – на плацдарм. 23-летнему командиру морского охотника, входившего в 5-й дивизион сторожевых кораблей ОВРа Туапсинской ВМБ, предстояло доставить десантникам боезапас.

О транспортнике известно только то, что построен он был в 1869 году и давал «Ахиллеон» со всем напряжением изношенного мотора максимальный ход в 7 узлов, тогда как «малый охотник» на своих трех бензиновых двигателях ГАМ-34БС мог развивать 27. А в конвое скорость определяют по самому тихоходному кораблю, так что рейс по весеннему штормовому Черному морю обещал быть долгим и небезопасным. Вели охоту за советскими судами торпедные катера фашистов. В воздухе бесчинствовали самолеты люфтваффе. Как вспоминал впоследствии сам Сивенко, на подходе к Геленджику их атаковали два немецких шнелльбота. Однако командир, воевавший с первого дня Великой Отечественной, при обороне Одессы и Севастополя получил изрядный опыт противоборства и сумел сорвать торпедные атаки кригсмарине. Поставили дымовую завесу и вошли в порт.

Опытный катерник однако понял, что все только начинается, следует ждать воздушного налета: пилоты люфтваффе любили и умели атаковать внезапно. Поэтому приказал команде готовиться к отражению атаки с воздуха. Но предположить, что налетит свыше полусотни пикировщиков Ju-87, Сивенко не мог.

Атаковали «лаптежники» волнами: одни, отбомбившись, улетали, следом в небе над конвоем появлялись другие. Расклад для советских моряков был совсем не радужный, но бились они отчаянно: пушечным и пулеметным огнем заставляли заходивших на бомбежку уходить с курса.

В первой, утренней атаке, отбомбились восемь вражеских самолетов. Черноморцы сумели отбиться зенитным огнем. Затем налетели еще двадцать, в середине дня в небе появились уже тридцать пикирующих бомбардировщиков. Нападали группами по два-три самолета.

Как вспоминал Павел Сивенко, во время войны у него появилось замечательное умение маневрировать на воде. Он всегда чувствовал момент, когда в бою нужно скомандовать взять руль влево или вправо, или застопорить ход, что в той восьмичасовой битве сильно помогло. Осколками были повреждены мостик и рубка, моторы и орудия, разбита радиостанция. Почти все моряки получили ранения, но сражались. Из носового орудия вели огонь краснофлотцы Григорьев, Перевозчиков и Скляр. Старшине второй статьи командиру отделения минеров Григорию Куропятникову осколками оторвало руку выше локтя, посекло голову и грудь, однако заметив, что на корме загорелись дымовые шашки, располагавшиеся аккурат над глубинными бомбами, он сумел доползти до них, перегрызть крепление и спихнуть их в море, устранив опасность взрыва. Место старшины у пулемета ДШК занял помощник командира Яков Мазлер. Он стрелял, пока не получил тяжелое ранение. Его заменил боцман Антоненко, которому в том бою досталось шесть осколков. Когда с пулемета сорвало крышку барабана, заменил ее обрезком жести и вел огонь дальше.

Флажный фал перебило, но раненый матрос Потапов срастил концы и снова поднял флаг. Взрывной волной за борт выбросило подносчика патронов краснофлотца Марочко – он чудом сумел взобраться на катер и продолжал подавать боеприпасы.

“Орден Красного Знамени, медали «За оборону Одессы», «За оборону Севастополя» и американскую награду «За выдающиеся заслуги» Павел Сивенко получил в один день”

Взрыв у самого борта 500-кг авиабомбы вывел из строя все механизмы. Корпус катера получил сотни пробоин под водой. Механик Калашников сумел быстро исправить средний и правый двигатели.

В том бою катерники сбили два пикирующих бомбардировщика. Фашисты так и не смогли потопить транспорты с оружием – оно было доставлено на Малую землю.

После того, как окончательно отогнали пикировщиков, моряки начали заделывать пробоины – крен корабля стал угрожающим, и раненому главстаршине Калашникову и мотористу пришлось в заполненном водой трюме исправлять наиболее опасные повреждения.

Как позже подсчитали моряки, немцы сбросили на их «охотника» более ста бомб. Потом, уже вернувшись в Геленджик и первым делом сдав раненых в госпитали, составили опись повреждений героического катера: левый двигатель работал с перебоями, форштевень и левая скула корпуса разбиты, трубопроводы пробиты во многих местах. Насчитали 1600 полученных при бомбежках пробоин. В геленджикском порту катер наскоро подлатали, и весь в «заплатках» корабль в пятибалльный шторм потихоньку отправился в базу, откуда его прямиком направили на ремонт в Сочи.

Как вспоминал Павел Петрович, за всю войну его экипаж потерял только одного человека – в госпитале Геленджика умер от тяжелых ран его помощник Яков Мазлер.

Из того боя катерники вышли победителями – они не только сумели действенно противостоять превосходящим силам противника, но и выполнили поставленную задачу – доставили оружейный конвой до порта назначения. Несмотря на серьезные ранения людей и повреждения корпуса корабля.

Старшину второй статьи Григория Куропятникова наградили «Золотой звездой» Героя Советского Союза. А о старшем лейтенанте Сивенко как-то позабыли. Он, впрочем, не был в особой обиде – воевал ведь не за награды. Так бы все и ушло в безвестность, не узнай о том героическом бое американцы. По одним данным, в марте 1943-го на Черноморском флоте был журналист из США и, впечатленный подвигом краснофлотцев, самым подробным образом описал все его перипетии. По другим источникам, сведения о бое «мошки», так по-свойски звали на флотах катер этого проекта, получил какой-то военный представитель армии союзников и направил доклад в Пентагон. А суть в том, что президент Соединенных Штатов наградил советского катерника и еще девятерых моряков орденом «За выдающиеся заслуги», вторым по статусу для офицеров военно-морских сил США. К слову, в Штатах говорят, что это награда генералов и полковников. Так что старший лейтенант Сивенко оказался редчайшим исключением из правила.

22 июня 1943 года американский посол Уильям Стендли ввиду отсутствия награжденных советских офицеров в Москве передал ордена наркоминделу Вячеславу Молотову. В сопроводительном документе говорилось: «Посол У. Стендли от имени Президента Соединенных Штатов Америки имеет удовольствие наградить орденом «За выдающиеся заслуги» старшего лейтенанта ВМФ СССР Павла Павловича Сивенко. Основание: за выдающуюся службу в качестве командира сторожевого катера Черноморского флота. Павел Сивенко – участник героических боев под Одессой, Севастополем и Новороссийском. Под отважным руководством старшего лейтенанта Сивенко проведен беспримерный бой сторожевого катера с большой группой бомбардировщиков противника, отконвоировано более ста кораблей, артиллерийским огнем сбито три самолета и повреждено шесть самолетов за время войны. Отважный и решительный офицер своими заслугами перед страной полностью подтверждает лучшие традиции советского военно-морского флота».

После того как в штабе узнали об американской награде командира СК-065, начали срочно наводить справки – кто таков старлей Сивенко. В Сочи, где «охотник» стоял на ремонте, приехал адъютант начштаба ЧФ с приказом прибыть к контр-адмиралу Елисееву. Иван Дмитриевич спросил у катерника, почему тот не надел свои награды, на что Сивенко ответил, что постоянно в море и случая не было получить. В наградном отделе ему вручили орден Красного Знамени и две медали – «За оборону Одессы» и «За оборону Севастополя». После чего адмирал Елисеев достал из сейфа и американскую награду.

В советском военно-морском флоте гвардейское звание присваивали кораблям первого и второго рангов, воинским частям и соединениям. Но я держал в руках слепую от времени копию приказа № 263 от 25 июля 1943 года наркома ВМФ СССР Николая Кузнецова о присвоении СК-065 звания гвардейского. Случилось это впервые в советской военной истории, когда корабль четвертого ранга был удостоен такой высокой чести. Гвардейское знамя вручали 11 марта 1944 года.

За военные годы экипаж «охотника» СК-065 прошел 32 тысячи миль, уничтожил три юнкерса и подбил еще шесть, об этом есть подтвержденные записи в вахтенном журнале, отконвоировал 117 транспортов. После начала наступления под Новороссийском катер принимал участие в высадках десанта почти во всех боевых операциях на Черном море.

Драгомиров Иван