Третья оборона Севастополя

Сергей Пинчук, историк

Есть какая-то черная мистика в круглых датах. В этом году исполняется ровно 160 лет со дня начала первой обороны Севастополя. В сентябре 1854 года союзные войска Англии, Франции и Турции высадились в Евпатории.

13 сентября 1854 года Севастополь перешел на военное положение. 11 месяцев русские солдаты и моряки сражались с противником, превосходящим их по вооружению и численности. Среди защитников города был и мой прапрадед, награжденный серебряной медалью за оборону Севастополя.

1. Как и сегодня, события Крымской войны начинались с масштабной информационной кампании, в которой России заранее был уготован образ империи зла. Ничто не ново под луною.

Достаточно просто полистать старые подшивки Times или London Illustrated. Откройте протоколы заседания британского парламента в 1853 или 1854 г. – речи благородных лордов и пэров спокойно можно переносить на страницы современных изданий, проставив под ними фамилии Керри, Нуланд, Эштон и прочих.

В период Крымской войны сложилось целое направление антироссийской памфлетистики. Тон в нем, кстати, задавали будущие классики марксизма и либеральные интеллектуалы.

«Колыбелью Московии было кровавое болото монгольского рабства, а не суровая слава эпохи норманнов. А современная Россия есть не что иное, как преображенная Московия».

Вот еще одна цитата: «Только в результате превращения Московии из полностью континентальной страны в империю с морскими границами московитская политика могла выйти из традиционных пределов и найти свое воплощение в том смелом синтезе, который, сочетая захватнические методы монгольского раба и всемирно-завоевательные тенденции монгола-властелина, составляет жизненный источник современной русской дипломатии».

Это Карл Маркс, а ощущение такое, как будто ты читаешь украинского пользователя или блогера из «Правого сектора». Характерной чертой информационной кампании стали многочисленные инсинуации о зверствах, вероломстве и жестокости русских.

К примеру, известия о Синопской победе преподносились сначала как следствие русского вероломства, а затем как избиение слабого, фактически беззащитного противника в лице турецкого флота. Никакие объяснения России тогда не принимались в расчет.

Все богохульные умы,

Все богомерзкие народы

Со дна воздвиглись царства тьмы

Во имя света и свободы!

Так оценивал эту ситуацию Федор Тютчев.

2. Нелюбовь и нежелание понять Россию, что в XIX, что в нашем, XXI веке, вполне объяснимы. Дело не в каких-то там выдуманных глобальных цивилизационных различиях между нами и Западом – корни наших культур одинаково христианские.

Дело в том, что Россия и русские никогда не искали легитимизации своей государственности на Западе, в том числе за счет какого-либо ограничения национального суверенитета, как к этому сегодня стремятся многие политики и граждане на той же Украине.

«Запад не может иметь с русскими дело, как с нормальным режимом, который можно мотивировать кнутом и пряником», – откровенно сокрушается сегодня New York Times, пытаясь разобраться в особенностях современной российской политики.

Именно отсюда произрастают все страхи и комплексы западного истеблишмента перед Россией, отсюда и дремучая риторика времен холодной войны и Крымской кампании. Отсюда и попытка новых украинских властителей запугать собственное население, породить волну шовинизма, чтобы отвлечь людей от реальных экономических и социальных проблем.

3. Еще одна параллель. Крымская война стала единственной в новейшей истории кампанией, которую Россия вела в одиночку. Серьезных союзников у нее не было. Австрия, которая была обязана России спасением от революционного мятежа в 1848 году, когда австрийский посланник самым жалким образом ползал на коленях перед русским фельдмаршалом Паскевичем в Варшаве, предъявила России ультиматум, угрожая открыть военные действия.

Прусский король, заверяя русского императора в своих самых лучших личных чувствах, не давал определенных гарантий, что не присоединится к его врагам. Швеция заключила с Англией и Францией военный союз.

4. В 2001 году Россия одной из первых пришла на помощь США и ее союзникам, вступившим в борьбу с международным терроризмом, предоставила транспортные коридоры и свои авиационные базы. Об этом, естественно, никто сегодня не вспоминает.

На совещании в Совбезе голос России так и остался голосом вопиющего в пустыне.

Китай что-то невнятное заявил относительно необходимости соблюдения принципов нерушимости границ, а «верная» Белоруссия, как и во время войны в Осетии, отмалчивается, как партизан в глухом Полесье.

Более того, министр иностранных дел нашего «главного стратегического союзника» произнес фразу о возможной перспективе вступления в ЕС. А министр иностранных дел Турции, где власти не так давно силой разогнали протестующих на площади Таксим, заявил, что турки «первыми поспешат на помощь Крыму – реликвии, оставленной нашими предками».

5. Крымская война аукнулась России не только сотнями тысяч погибших – страна оказалась на грани финансово-экономического коллапса. Стоимость кредитного рубля на бирже падала, ассигнационные деньги девальвировались, дефицит бюджета был чудовищным. Для поддержания курса рубля правительство прибегло к экстраординарным мерам – размещению внешних займов, включению печатного станка и вывозу золота за рубеж.

Только к 1859-му, через три года после заключения мира, путем жесткой экономии удалось сбалансировать ситуацию с финансами. А что произошло дальше? Дальше Россия, по словам ее канцлера Горчакова, стала сосредотачиваться.

Русские, как ни одна другая нация в мире, обладают удивительным даром регенерации в критические моменты истории. Поражение в Крымской войне стало стимулом для широкомасштабных реформ в экономической, социальной и военной сферах.

К 1870 году мы просто сбросили с себя обязательства, которые западные державы, подписав мирный договор в 1856 г., сами никогда не соблюдали. «Его императорское величество не может допустить, – писал Горчаков, – чтобы безопасность России была поставлена в зависимость от теории, не устоявшей перед опытом времени, и чтобы эта безопасность могла подвергаться нарушению, вследствие уважения к обязательствам, которые не были соблюдены во всей их целости».

6. А что же произошло с Турцией, которой протянули «руку помощи» западные союзники? Основные усилия султанов-реформаторов были направлены на создание армии по европейскому образцу и проведение буржуазных реформ при полной поддержке Англии и Франции, выступившими гарантами сохранения территориальной целостности Османской империи.

В 1854 г. Турции был дан первый кабальный заем в 75 млн франков, а уже с середины 50-х годов Порта, как называли турецкое правительство, постоянно гасила дефицит государственного бюджета посредством внешних займов.

Проникновение иностранного капитала в экономику Османской империи усилилось в 60–70-х годах XIX в., что стало началом фактического превращения ее в полуколонию: представителям западных держав был предоставлен ряд концессий на строительство железных дорог, эксплуатацию недр, морские перевозки.

К середине 60-х гг. всей финансовой системой страны распоряжался Оттоманский банк, созданный в 1856 г. англо-французским капиталом, и уже в 1865 г. Порта была готова объявить себя банкротом. Лишь новый иностранный заем позволил на время оттянуть окончательный финансовый крах империи.

Осенью 1875-го Порте, наконец, пришлось объявить о своем банкротстве и неспособности выплачивать государственный долг. К этому времени Османская империя имела более шести миллиардов франков внешнего долга. О ее самостоятельности речи уже не шло.

История не дает готовых рецептов решения проблем сегодняшней жизни. Эта наука, по словам одного из первых русских «европейцев» Т.Н. Грановского, только помогает постигать смысл событий.