Украинский кризис как приговор Европе

Неожиданный визит председателя ОБСЕ Дидье Буркхальтера в Москву, переговоры с Владимиром Путиным и совместная инициатива по мирному политическому урегулирования конфликта на Украине вызвали массу вопросов. Первый и, пожалуй, самый важный задал и.о. премьера Украины Арсений Яценюк: почему вопрос Украины обсуждается без США?

С самого начала киевских событий все мировая либеральная общественность и мировые СМИ пытаются виртуализировать суть и причину украинского кризиса. Реальный конфликт интересов представляется в терминах борьбы за демократию и свободу, в которой условная Россия предстает воплощением зла, а некий условный Запад – светочем истины.

Визит в Москву Буркхальтера вскрывает картинку. Показывает, что за виртуальной украинской вывеской идёт ожесточённая борьба. И в основе этой борьбы вовсе не демократия, а жизненно важные интересы мировых центров силы.

Первой картинку смачно вскрыла заместитель госсекретаря США: «Fuck the EU». Тогда экспертное сообщество постаралось не заметить очевидного противоречия интересов США и Европы в украинском кризисе. Визит Буркхальтера вывел тему на новый уровень.

Сегодня уже очевидно, что гражданская война на Украине была вызвана вовсе не угрозой интеграции Украины с Россией. И тем более не интеграцией Украины с ЕС.

Каждый из этих двух вариантов развития ситуации не самостоятелен и локален. А рассматривать локальные конфликты в отрыве от глобального – то же самое, что судить о размерах бегемота и кролика по длине ушей.

Проблема не в интеграции Украины с Россией или ЕС. Украина вообще здесь не причём. Проблема в Европе и России. Вернее, в угрозе их интеграции. Для кого возникает угроза – вопрос чисто риторический.

Ввод в 1979 году странами ЕЭС единой европейской виртуальной валюты (ЭКЮ) стал первой заявкой на пересмотр итогов Второй мировой войны. Крушение СССР и Хельсинских соглашений будет много позже.

Надо понимать, что общие деньги – это не только общие издержки. Это ещё и общие правила, а в перспективе общая (конвертируемая) юрисдикция, правовая и налоговая система, законодательство, общий парламент и кабинет министров. Единая валюта рано или поздно обязательно влечёт за собой интеграцию пространства. В противном случае общая валюта обречена.

Иначе говоря, в 1979 году стартовал очередной исторический процесс формирования Большой Европы и нового (независимого от ФРС США) эмиссионного центра. Введением единой валюты Европа дала понять США, что она считает военный долг уплаченным, и отныне хотела бы разделить издержки, а свою экономическую и политическую повестку дня формировать самостоятельно.

Спустя 20 лет Европа оформила эти свои намерения. С 1 января 1999 года в оборот была введена полноценная европейская валюта – евро, а через три месяца на Балканах развернулась полномасштабная война. Самолёты НАТО начали бомбардировки Югославии, а евро начал стремительное пикирование вниз по отношению к доллару.

Европе очень быстро объяснили, что создать независимый эмиссионный центр, будучи зависимыми военно-политически и энергетически, невозможно.

Единственная возможность для Европы стать энергодостаточной – в устранении политических противоречий и более тесной кооперации с Россией. Без этого Большая Европа сможет интегрироваться в новое мировое устройство только как «дочерний» проект США, а евро – в лучшем случае как клиринг.

Помешать интеграции Европы через кооперацию с Россией США может только одним способом – военно-политическим. Именно он сегодня и используется на Украине. Именно поэтому fuck the EU. И именно поэтому попытка ОБСЕ и России найти мирный (в обход США) способ разрешения украинского кризиса (соглашение от 21 февраля) была расстреляна снайперами на Майдане.

Сегодня на Украине мы наблюдаем похороны стартовавшего в 1979 году процесса формирования Большой Европы в её нынешнем Маастрихтском варианте. Очевидно, что главное следствие украинских событий – резкое обострение отношений ЕС с Россией и эскалация общеевропейской напряжённости.

Для ЕС это прежде всего нарастание (после югославского кризиса) проблем безопасности и рост военно-политической зависимости от НАТО. Как следствие – институциональное ослабление евро и углубление внутреннего кризиса «старой» и «новой» Европы, стартовавшего с провала конституционного процесса в 2005 году.

«Старая» Европа жизненно заинтересована в кооперации с Россией, это лишает её статуса «прифронтовой» зоны – базового риска единой европейской валюты. А «новая» Европа жизненно заинтересована в сохранении «прифронтового» статуса, который является способом получения субсидий и от США, и от «старой» Европы.

У России нет целей в Восточной Европе значимых настолько, чтобы идти ради них на конфронтацию с ЕС. Зато эти цели есть (или были) на Украине. Это и объясняет выбор места столкновения. Результат достигнут: Москва с Киевом фактически на ножах, а ЕС полностью солидаризировалась с американской позицией.

Что дальше будет с Украиной для главного интересанта процесса уже неважно. Даже если Украина расколется, это лишь укрепит «санитарный» кордон вокруг России и дополнительно разожжёт очаг напряжённости.

Украина – это приговор единой Европе в её нынешнем виде, лишённой собственных целей и смыслов, внутренне разобщённой Европе. Маастрихтская конструкция ЕС будет разобрана. Вопрос лишь в том, в какой конфигурации и когда идея Большой Европы снова начнёт себя реализовывать.

Визит Буркхальтера – всего лишь рефлекторное сокращение мышц по сути уже мёртвой Европы. А предложенный ОБСЕ и одобренный Путиным план вряд ли будет реализован, как и соглашения от 21 февраля.

Собственно, это и озвучил Яценюк, когда спрашивал, «а что это вы тут делаете без США?»

Леонид Крутаков.