Вадим Левенталь об особенностях украинской пропаганды

Мысль о том, что происходящее сейчас на Украине описывается термином «национально-освободительная война», кажется мне крайне спорной. Хотелось бы тогда знать: кто освобождается и от кого?

Индийцы, освобождающиеся от завоевавших их когда-то англичан, – это понятно; поляки, освобождающиеся из-под владычества русского императора, – это понятно; алжирцы, выбрасывающиеся французов за море, из-за которого те когда-то пришли, – тоже понятно. А что же здесь?

Если бы, скажем, Галиция объявила о своей независимости, Киев повел бы на нее войска, и львовские жители начали партизанить (можно представить себе, сколько поляков выразило бы желание поучаствовать в такой войне, да и поучаствовало бы, а заодно представить, в каких нежных терминах описывали бы эту братскую поддержку в московских изданиях), – это выглядело бы куда как более похоже на национально-освободительную войну.

Для того, чтобы нынешняя война была похожа на, скажем, алжирскую, нужно было бы представить себе, что при де голлевском разводе за Алжиром осталась бы, например, Корсика (хотя и это неточно), где-нибудь году в 85-ом Корсика, ужаснувшись стремительной исламизации, пожелала бы независимости, и Алжир ввел бы на Корсику войска.

В мае нынешнего года население Донецка и Луганска проголосовало за независимость от Киева — можно сколько угодно говорить о том, что «референдум не настоящий», но все видели очереди на участки, а главное — ясно, что такой результат логичен и последователен, как нелогично и непоследовательно выглядел бы любой другой результат.

Так проголосовали те же самые люди, которые из раза в раз голосовали за президента (хорошего ли, плохого ли), которого западно-украинский майдан дважды скидывал с должности — оба раза вопреки Конституции. Те же люди, которые много лет боролись за статус русского языка как второго государственного — и даже в этой малости им было отказано, а незадолго до референдума киевская Рада выразила намерение и вовсе запретить делопроизводство на русском. Люди, которые больше всего пострадали бы от экономического соглашения с ЕС, потеряв работу. Это не все, но этого уже вполне достаточно — как, спрашивается, еще могли они проголосовать?

Отряды самообороны эти люди начали формировать не для того, чтобы захватывать Киев, а для того, чтобы защититься от танков, которые Киев отправил к ним. Я помню, скажем, милый весенний ролик, на котором безоружные люди гоняют по полю киевский танк — тогда была еще надежда, что все анекдотом и обойдется. Еще раз: эти люди хотели только одного: не иметь ничего общего с Украиной — это они на своей земле защищаются, и сравнивать их с англичанами, силой пытающимися удержать Ирландию, странно. Да и бегут они сейчас на восток, а не на запад — что выглядело бы крайне странно, как если бы поляки во время польского восстания побежали бы вдруг в Россию.

Нам говорят, что местное население на самом деле хочет на Украину, а воюют там с украинской армией российские «казачки», – эта версия также выглядит странно. Во-первых, потому что с чего бы им этого хотеть (и чем дальше, тем больше — под «жовто-блакитным» флагом вас бомбят, под ним убивают ваших родственников, а вы все равно им размахиваете?), а во-вторых, потому что никакие засланные казачки не смогли бы вести продолжительную, а временами даже успешную партизанскую войну на недружественной чужой территории. Надо думать, украинская пропаганда не преминула бы раструбить на весь мир о солдате, который с Донбасса записался бы в армию, чтобы защищать родную землю от «оккупантов/террористов», – если бы хоть один такой патриот нашелся. Пока, напротив, все говорит о том, что из украинской армии дезертируют целыми батальонами. Так где же тут национально-освободительная война?

Иногда еще пытаются доказывать (с помощью роликов c ю-тьюба — это такие теперь приняты в мире доказательства), что с украинской армией там воюет регулярная российская — но это уже, извините, было бы смешно, если бы не было так грустно.

Но вернемся к главному: никаких признаков национально-освободительной войны обнаружить не удается — перед нами война гражданская.

Само собой, в любой гражданской войне каждую сторону поддерживают разные внешние силы (было ли когда-нибудь иначе?). Поддерживают главным образом морально, но и «подогревают» деньгами, и подкидывают понемногу оружия, а сами собой едут и добровольцы. Так бывает на любой гражданской войне, и тем не менее это не делает из гражданской войны какую-то другую.

И, само собой, ничто не сделает из гражданской войны войну «хорошую» – любая война отвратительна. На любой войне отовсюду, как грибы на дожде, лезут упыри и демоны, любая война плодит монстров, на любой войне происходит самое страшное — умирают люди, в том числе и те, которые этого вовсе не планировали, и любую войну нужно стараться любыми средствами остановить.

Однако призывать к прекращению огня, обращаясь только к одной стороне, в случае гражданской войны не только странно, но и бессмысленно: люди ведь взялись за оружие не забавы ради, и путей развития сценария здесь может быть только два — либо их уничтожат, либо их наконец попытаются услышать.

Фото ИТАР-ТАСС/ Зураб Джавахадзе.