Россия – самая опасная страна в мире

В последнем номере «Do Rzeczy» с профессором Анджеем Новаком, специалистом по России, беседует Мариуш Станишевский. Мы публикуем фрагменты интервью.

Мариуш Станишевский:
- С точки зрения Москвы Польша сегодня – это подопытное поле российской дипломатии или преграда в реализации политики Путина?

Анджей Новак:
- Польша в силу своего положения по природе вещей является преградой в реализации имперских планов, центром которых является Москва, а два столетия был Петербург. Это следует из геополитики. Польша лежит на пути из России в Германию, между двумя исторически сильнейшими этнополитическими или этноимперскими сообществами в Европе. Именно отсюда проистекает проблема Польши и её отношения с большой восточной соседкой.
Возникает вопрос, может ли Польша быть для России даже если не равноправным партнёром, потому что неравновесие сил очевидно, то, по крайней мере, может ли Польша восприниматься Россией как независимый субъект (а не объект) политики? И тут, увы, Российская Империя даёт достаточно ясный ответ. Польша может перестать быть преградой, если станет – вы назвали это подопытным полем, я скажу проще – полем господства России. На нём можно проводить определённые, важные для Москвы опыты или же нет. Это уже второстепенный вопрос, который зависит от потребностей империи. Царство Польское было таким подопытным полем для Александра I, затем в определённом смысле ПНР – особенно в период перестройки для секретаря ЦК КПСС. (…)

Мариуш Станишевский:
- Цена газа низка в тех странах, у которых поставки диверсифицированы. У нас – нет, так что русские могут безнаказанно диктовать нам высокие цены. Точно так же поступила бы любая страна, если бы имела такую возможность.

Анджей Новак:
- Да, но Россия открыто использует экономический инструмент не только для финансовой прибыли, но и для политических целей. Доктрина Фалина-Квицинского, сформулированная под конец существования Советского Союза (Юлий Квицинский был замминистра иностранных дел, а Валентин Фалин – последним послом СССР в ФРГ), состоит в том, что военный контроль над Центрально-Восточной Европой будет заменён контролем (монополизацией) поставок жизненно важных для любой экономики нефти и газа.
И Москва за это держится. Доктор газовых наук Владимир Путин свою докторскую диссертацию посвятил именно практическому развитию доктрины Фалина-Квицинского. Бывает, что государства, которые воспринимаются как пассивные объекты российской политики, награждаются низкой ценой. К сожалению, наши цены газа не являются результатом какой-то деятельности нынешнего правительства в сопротивлении российской политике, но свидетельством ошибок последних 20 лет, которые привели к укреплению зависимости от российских поставок. В ситуации, когда мы оправдываем ожидания Москвы даже на 70, 80 или 90 процентов, а не на 100, она всегда может употребить этот инструмент. И с 1992 года Россия это средство давления на Польшу использует. (…)

Мариуш Станишевский:
- Польша теряет достоинство?

Анджей Новак:
- Для примера давайте вспомним, до чего это правительство доходило. Приезжающего 1 сентября 2009 года на Вестерплатте Владимира Путина приветствовала низкопоклонническая статья министра Радослава Сикорского в «Газете Выборчей», в которой прозвучали слова, которые следует помнить всегда, к вечному позору человека, слова эти написавшего - слова о том, что Россия никогда не имела такого либерального и демократического правительства, как сейчас, при этой власти… А ведь это был момент, когда Сергей Магницкий умирал в тюрьме. Это был момент, когда арестовали профессора истории в Архангельске за то, что он обнародовал фамилии палачей из Гулага этой области семидесятилетней давности (и писала об этом та же самая «Газета Выборча», только мелконьким шрифтом и на последних страницах, которая на первой странице восхвалила либерализм Путина). Это был, наконец, момент, когда в Белоруссии, прямо около нашей границы, проводились большие русские манёвры «Запад», где на глазах польских наблюдателей отрабатывали тактическую ядерную атаку на… Варшаву, а также десант на польские нефтяные установки на Побережье. Известный впоследствии «эксперт» по вопросам авиации пан Хыпки объяснял тогда в польских СМИ, что это ничего особенного, обычное дело…

Мариуш Станишевский:
- Слова министра Сикорского, а потом отсутствие реакции на версию истории, представленную Владимиром Путиным на Вестерплатте, - это была наивность или непонимание нюансов польско-российских отношений?

Анджей Новак:
- Не следует думать о нюансах, когда кто-то лжёт. Давайте вспомним: Путин тогда сказал, что версальский трактат унизил Германию, и она стала его жертвой. Поэтому естественным образом она должна была стремиться к изменению этой ситуации, в чём ей помог Советский Союз. Это с возмущением заметила почти вся зарубежная пресса, но на это не обратила внимания ни одна из поддерживающих правительство Туска польских газет. Не следовало обладать глубокими знаниями, чтобы сказать тогда, что наш взгляд на генезис Второй мировой войны иной и основан на опыте не только Польши, но также и других стран, которые пали жертвой пакта Риббентроп-Молотов. И в наших интересах напоминать об этом генезисе именно таким образом, а не вторить версии, оправдывающей агрессию 17 сентября.
Правительство Туска погрязло во внутренней игре, которую Путин безжалостно использует и разжигает. Важнейшим приоритетом правительства с самого начала была борьба против ПиС. Если эта партия ранее представляла позицию реалистичную, но жёсткую по отношению к России, то Радослав Сикорский и Дональд Туск готовы были любой ценой показать, что предшественники были не правы. И поэтому первым гостем, которого принял премьер Туск, был посол Российской Федерации. Также визит, открывающий восточную политику нового правительства, был направлен не в Киев (как у всех предыдущих премьеров III Речи Посполитей), а в Москву.

Мариуш Станишевский:
- Из-за этой игры правительство впоследствии не могло требовать честного расследования в деле выяснения катастрофы.

Анджей Новак:
- Это очередной элемент систематического унижения Польши. Правительство отдало расследование в руки людей, которым никто в мире, повторю – никто, не доверяет. Контролирующий процесс смоленского дела генеральный прокурор Юрий Чайка был одним из главных кандидатов в список Магницкого, то есть в список российских чиновников, лишённых допуска на территорию США из-за участия в этом политическом убийстве. Чайка осуществлял надзор за самыми политическими и компрометирующими расследованиями в России – дело Литвиненко, Ходорковского и убийство Анны Политковской. К такому человеку польское правительство питает доверие и поверяет ему важнейшее для Польши расследование. Это был небывалый урок для нашего региона, но также и для всей Европы.
Россия показала, что может себе это позволить. Не знаю, что в Париже, Лондоне или Берлине думают о причинах катастрофы, но наверняка видят, что, отдавая это расследование функционерам, таким, как Чайка и Анодина, мы просто демонстрируем смертельный страх перед Россией Путина. То же самое было замечено, с настоящим ужасом, в Киеве, Тбилиси и Вильно. Представители политической элиты этих стран говорят прямо: если Польша, самая сильная страна в регионе, так ведёт себя, то мы должны капитулировать перед Москвой как можно быстрее. (…)

PS Поскольку текст опубликован лишь частично, то я позволю себе добавить ещё один фрагмент этого интервью, напечатанный на сайте Kresy24.pl:

Ссылаясь на поведение русских после смоленской катастрофы, историк констатирует, что русские демонстративно подчёркивают всё новыми и новыми вбросами, что это не была обычная катастрофа. Он напоминает, как обращались с останками погибшей в Смоленске Анны Валентинович.
«Символ «Солидарности» был осквернён таким образом, который трудно даже вообразить. Какой-то русский функционер размозжил голову Анны Валентинович – после катастрофы череп был в полной сохранности – а потом кто-то другой мял её, засунул в неё тряпки».