Русский на Донбассе

Это парня зовут Руслан, он из Новосибирска. И он - из тех немногих россиян, что действительно воюют на Донбассе. Сейчас он получил ранение и вернулся в Россию.

- Как тебя зовут?

- Руслан, позывной Руся. Мне 25 лет.

- Как жил до боевых действий? Учился, работал?

- Я работал промышленным альпинистом в Новосибирске. Зарабатывал хорошо, ни в чем не нуждался.

- Что сподвигло отправиться в зону боевых действий?

- Во-первых, по телевизору видел, что в Новороссии, а именно на Донбассе происходят боевые действия, со стороны Украины идет агрессия. Заходили в Новороссию «карательные» войска, и мирный народ страдал. Поэтому я не выдержал и взял в руки оружие. Ну, во-вторых, хотелось проверить, на самом деле это все так. С Запада ведь шла другая пропаганда, что на Донбассе террористы, которые поработили народ. Вот я решил проверить, и если на самом деле там шахтеры взяли в руки оружие, то я им помогу. Воевать я поехал только для того, чтобы оградить мирное население от батальонов, от «карательных» войск, от всяких людей с «особым» мировоззрением, которые считают себя вправе указывать, как жить другим. Я поехал не потому, что меня кто-то послал туда, не для того чтобы наша страна там что-то поимела. А чтобы не погибали мирные жители, женщины и дети.

- Когда приехал туда, что увидел?

- Поехал я в Алчевск, бригада «Призрак» там базировалась. Сначала не было спецназовцев, воинов профессиональных. Увидел только обычных людей, простых работяг, лет 30-40 мужики. Один, например, вчера был трактористом, другой шахтером был. Мало было даже тех, кто просто в армии служил.

- Ты упомянул, что пропаганда шла про профессионалов, спецназовцев. Откуда такая информация поступала?

- В интернете в основном. И по телевизору. С одной стороны Запад, с другой – русские политики. Вот я сам поехал и увидел это все.

- Какая ситуация была на тот момент, когда уезжал оттуда?

- Официально было перемирие, наступления, конечно, не было. Только диверсионные группы заходили к нам, мы также несли потери. Был артобстрел сёл, домов мирных жителей на линии разграничения. Они все были разбомблены, расстреляны. Людей там было очень мало. Каждый день с 6 до 12 вечера как по расписанию со стороны Украины был артобстрел. Не только из малокалиберного оружия, там были и 120-е минометы.

- Видел с той стороны иностранный контингент?

- Да, у нас поляки стояли, приезжали чеченцы. У нас они тоже были, но мы ничего не получали. А там конкретные наемники. Дудаевцы были, не согласившиеся с законами Чечни. Они на Украине сейчас, им платят.

Туда профессионалы едут. Они туда едут не как на войну, не защищать кого-то. Они едут на сафари. У них обеспечение очень хорошее, у них современные средства обнаружения цели, ночное зрение, инфракрасное и так далее. У нас кроме автоматов не было ничего, даже крупнокалиберного оружия. Я даже думаю, что у них, скорее всего, НАТОвское вооружение, на Украине такого нет.

- Приходилось общаться с пленными? Были среди них иностранцы?

- Видел, но не общался. Был один пленный, под каким-то веществами. Не чувствовал боли, не чувствовал страха, вел себя агрессивно.
ВСУшников, которых призывали просто, спрашивали: «Зачем ты пришел воевать?» Отвечали, что их просто призвали, не по своей воле.
Попадались и люди с нацистскими нашивками, у которых знаками отличия были оковы с надписью на украинском «рабовластник». У них тоже спрашивали, зачем приехали сюда, почему такая нашивка? Они отвечали: «Нам пообещали по два гектара земли и два раба».

- Что рассказывают о происходящем на украинской стороне?

- Я общался с пленным, который оттуда вернулся. Он выжил только потому, что ему всего 18 лет. Только поэтому не убили. Он рассказывал, что их БТР взорвали, все живы остались, но контужены. Командира сразу в яму закопали, живьем, даже разговаривать с ним не стали. Других пытают, мучают, издеваются. Вот в «Азове» одного из сослуживцев подвешивали на веревку, сидели выпивали и периодически подходили бить. Один взял лопату штыковую и ударил по бедру с размаху. Овчарку на него натравливали, она его грызла. Они не убивают, они издеваются. Мучают до смерти. В живых мало остается потом.

- Пока был там, удалось посмотреть, что показывают украинские СМИ?

- Был один раз курьезный случай. Сидели трое с Донбасса: два шахтера и тракторист, мужики лет под 50. По каналу показывают: прошло 560 дней с того момента, как русские террористы оккупировали Донбасс. Показывают полностью вооруженных людей, чеченцев, русских, с русскими флагами, как они оккупировали все. Там такая пропаганда, что я сам чуть не поверил, хотя я с Росси чуть ли не единственный был, вокруг меня одни донбасские мужики.

- А украинские каналы приезжают на передовую?

- Нет, при мне ни разу не приезжали. А если и приезжают, то снимают только то, что им нужно. Был случай, когда с российской границы выезжает ЗИЛ, и подбегает украинский канал, а там полная машина, человек 20 народу. Их спрашивают: «Вы русский военный, вы едете воевать?» Им отвечают: «Да нет, мы за продуктами едем», это правда, приходится за продуктами в Россию ездить. Их просят паспорта показать. Они показывают – все с Донбасса. И этот материал нигде не показали. Такое на Украине не покажут никогда.

- Как живут мирные жители?

- По поводу гуманитарной помощи. Есть, конечно, проблемы. Но во всяком случае в Алчевск всем всего хватает. Тем, кому нужна помощь, обязательно помогут. Медикаментами, питанием, все привозится и раздается людям.

- А у ополчения?

- Перебоями. Я, например, в своих кроссовках воевал. Но я приехал туда не для того, чтобы есть, а чтобы помочь. С Донбасса никто с толстыми лицами не приезжает вообще.

- Не жалеешь, что поехал туда?

- Нет, конечно, не жалею. Во-первых, на войне быстрее понимаешь, что человеку нужно в жизни. Во-вторых, узнал, что на самом деле там происходит. Не жалею ни об одном дне. У меня там самые яркие моменты за всю жизнь. Осознание того, что хотя бы немного, но помог людям, греет душу и остается навсегда.