Новые "откровения" Б.Акунина о войне и о своём папе: Самурайский кодекс этномалины

Сенсационный вклад в изучение истории Великой Отечественной и национальных отношений в Красной Армии сделал недавно известный автор детективов Борис Акунин (Григорий Чхартишвили).

До сих пор было принято считать, что национальные «землячества» стали возникать в Советской Армии в 60-70-е годы, быстро сделавшись одной из самых тяжелых армейских проблем.

Однако, как утверждает Григорий Чхартишвили, еще в 1944 году его отец, артиллерийский офицер Шалва Чхартишвили умышленно превратил разведку вверенного ему артиллерийского дивизиона в моноэтническое предприятие, занятое поисками трофеев вместо выполнения своего воинского долга.

Вот какими поучительными воспоминаниями Борис Акунин поделился со своими интернет-читателями: «Про отца вспоминать одно удовольствие, все время улыбаюсь. Он был веселый, легкий человек…Осенью сорок четвертого отец, командир отдельного дивизиона, был в Румынии. Во время отступления он повсюду, где можно, подбирал приблудных (???) солдат-земляков, и у него в части образовалась команда разведчиков из одних грузинов. Мужики были лихие, в том числе и из уголовников (приблудные же). Очень эти разведчики любили ходить в тыл врага, прямо хлебом не корми. «Языков» не приводили, разведданных тоже добывали немного, но зато без трофеев никогда не возвращались. Однажды с гордым видом притащили здоровенную бутыль вина, найденную в пустой немецкой землянке. Подарили командиру – знали, что он сильно скучает по красному. Но отец как раз накануне очень сильно надрался и дал себе слово, что до конца войны больше не возьмет в рот ни капли. Отказался. Тогда разведчики выпили вино сами. Оно оказалось отравленным. Никто не выжил».

Сногсшибательной силы текст, просто Шекспир и племянники.

Без данных разведки артиллерия просто слепа – куда ей стрелять без них? Но логика «лихих мужиков»-уголовников вполне понятна – зачем же утруждать уважаемый воровской организм поисками разведданных, если можно трофеи выискивать, то ли в «тылу врага», то ли, что более безопасно и результативно, в румынских деревнях?

Действительно, и кому это надо – выполнять свои обязанности разведчика, выявлять расположение артиллерийских батарей противника, его огневых точек?

«Языка» же не съешь, обнаруженные цели не выпьешь, не продашь и отцу-командиру Чхартишвили, заботливо создавшему такую этномалину, не отнесешь. Он же по красному вину «скучал», а вовсе не по разведданным.

Судя по тексту, очень своеобразное у этого человека было представление об офицерской чести. Этакий самурайский кодекс Бусидо наизнанку.

По другим воспоминаниям Акунина, его отец в начале 1944 года на Украине, будучи начальником штаба дивизиона, сумел остаться в живых, когда дивизион погиб почти целиком. Живой начальник штаба Чхартишвили своего погибшего командира, Героя Советского Союза, после называл «кретином», а бойцы по его утверждению, погибли во время поголовного бегства. Дивизион из братских могил не мог ответить своему живому начштаба…

К сожалению, Борис Акунин не осветил ряд очень важных подробностей деятельности папиного предприятия по сбору «трофеев».

Прежде всего, хочется узнать: не пытался ли Шалва Чхартишвили прикинуть, сколько именно наших танкистов сгорело в машинах, подбитых из немецких орудий, не обнаруженных его «разведчиками» и сколько пехотинцев полегло под огнем не выявленных и не подавленных огнем пулеметов? Не мерещились ли они после войны в ночных кошмарах этому «веселому, легкому человеку»?

Что он в донесениях писал? Перечислить добычу своих «чудо-богатырей» и свою долю в ней Чхартишвили-старший никак не мог. «Сталинские сатрапы» из военного трибунала быстренько его бы «жертвой тоталитаризма» сделали за такую манеру «воевать».

Надо было докладывать о якобы выявленных его «лихими мужиками» псевдоцелях и стрелять по ним.

Куда из разведки девались солдаты и офицеры, не устраивающие Чхартишвили по национальному признаку, на чьи места он своих «приблудных» устраивал?

Хорошо ли личный состав понял урок «интернационализма» и «дружбы народов», который ему командир дивизиона преподал?

Какова была судьба тех солдат и офицеров, которые интересовались: «Куда это мы стреляем, по каким данным»? Командир дивизиона их куда-то бескровно переводил, или для гарантированного молчания поручал решения «кадрового» вопроса своим уголовникам принятыми в этой среде методами?

На многие вопросы относительно папиной бурной деятельности в Румынии, и, надо полагать, в других местах, мог бы ответить Борис Акунин.

К сожалению, описывая «этапы большого пути» Шалвы Чхартишвили и его «поискового трофейного отряда», писатель забыл подчеркнуть, что такое поведение было крайне нехарактерно для воинов-грузин, заботящихся, прежде всего, о разгроме врага, а вовсе не об удовлетворении своих материальных потребностей. Пишущий нелепые, смахивающие на гадости, о войне своего отца, строки автор с псевдонимом Акунин забыл как-то, что манера делить подчиненных по национальному признаку офицерам грузинского происхождения была тогда совсем несвойственна.

Нельзя же по одному Шалве Чхартишвили и его подручным-уголовникам о целом народе судить.

Приходится подчеркнуть это вместо Бориса Акунина.