Евросоюз ждут тяжелые времена

Михаил Хазин, экономист

В моих текстах неоднократно встречаются рассуждения о том, что Евросоюз ждут тяжелые времена, вплоть до его распада (в нынешней конфигурации), при этом я регулярно пишу о потенциальных возможностях развития Таможенного союза.

Это наводит некоторых читателей на вопрос: почему экономические законы действуют неодинаково на ЕС и ТС? Или, быть может, я где-то передергиваю и делаю выводы не из строгой экономической логики, а повинуясь личным симпатиям и антипатиям?

На самом деле фокус тут не в экономических законах, которые, конечно, действуют на всех одинаково, а в том, что у ТС и ЕС принципиально различные начальные условия. В частности, ЕС создавался в весьма и весьма специфической конфигурации, при которой к странам с так называемой северной экономической моделью, для которой характерен экспорт товаров с высокой долей добавленной стоимости («высокотехнологических»), стали присоединяться страны с «южной» экономической моделью.

Последняя характеризуется высокой долей экспорта продовольствия и туризма в экономике, причем доля занятых в этих отраслях довольно высока. Поскольку и та, и другая очень чувствительны к кризисам, государство использует для их поддержки постоянную девальвацию валюты, чем замещает высокую долю бюджетных социальных расходов для стран с «северной» моделью. После вступления в ЕС и особенно в зону евро в них начали нарастать социальные и бюджетные проблемы, которые компенсировались возрастающей долговой нагрузкой и помощью Евросоюза.

Именно эта помощь и позволяет поддерживать более или менее нормальную систему отношений внутри ЕС. По мере нарастания долговых проблем и развития кризиса роль этой помощи еще более выросла, причем роль Брюсселя, который ее перераспределяет (далеко не всегда эффективно), в части определения правил ведения экономической деятельности выросла многократно.

Нужно еще учесть, что поскольку местная промышленность в странах с «южной» моделью экономики не может конкурировать с продукцией стран с «северной» моделью, а система поддержки, основанная на девальвации национальных валют, умерла, то произошла деградация национальных экономик – и сегодня они уже просто не могут себе позволить выйти из ЕС (или зоны евро) по своей инициативе, поскольку это приведет к экономической катастрофе.

Затем к этой достаточно искусственной конструкции добавились страны Восточной Европы, в которых деградацию структуры экономики провели искусственно, для того чтобы оторвать их от СССР/России. Эти страны тоже прочно сидят на дотационной «игле», для них прекращение помощи Брюсселя тоже станет экономической и социально-политической катастрофой. В то же время количество стран-доноров в ЕС по мере развития кризиса неуклонно сокращается, как следствие, они постепенно начинают роптать, поскольку все более растущая нагрузка накладывается на все меньшее количество стран.

При этом при единой экономической политике политическая жизнь проходит в отдельных странах – членах ЕС. И категорическое нежелание граждан голосовать за продолжение текущей экономической политики постепенно становится важным фактором в большинстве стран ЕС.

Грубо говоря, безработные граждане не готовы поддерживать политиков, которые в Брюсселе голосуют за свободу передвижения рабочей силы, в рамках которой представители бедных стран ЕС вытесняют с работы коренное население. Есть основания считать, что в ближайшие два-три года голоса этой категории граждан резко усилятся, после чего брюссельским политикам придется нелегко.

Последние пытаются резко сократить национальный политический суверенитет, однако есть серьезные основания считать, что этот фокус не пройдет. Скорее всего, слишком поздно, времени на такие реформы уже нет, да и не очень понятно, как их проводить внутри отдельных стран.

Нет уже и достаточного количества денег для поддержания отдельных стран, в которых есть серьезные экономические проблемы и в которых по мере развития кризиса вся политика Брюсселя пойдет насмарку. И главной причиной этого явления является не экономика, а бюрократический свод правил и законов, принятый за последние пару десятилетий в рамках предположения, что экономическая ситуация для ЕС принципиально меняться не будет.

Иными словами, беда ЕС не столько в том, что там будет падать жизненный уровень населения, сколько в том, что в этом случае нужно заново переписать весь свод евросоюзовского законодательства, что сделать совершенно невозможно. Поскольку разрешить все внутренние споры и склоки, которые удалось скомпенсировать за 20 лет постепенно и по очереди в условиях избытка денег, за короткий срок и без денег невозможно.

Теоретически нужно бы сделать так: отменить все законодательство ЕС (вообще все, поскольку непонятно, кто и как его будет финансировать), разойтись по «национальным квартирам», а потом собраться и начать его писать заново – исходя из новых условий. Практически это, как понятно, невозможно, но и заниматься латанием дыр тоже не получится.

Поскольку любая попытка изменить одно правило (сохранив другие) будет приводить к необходимости его повторного изменения, по мере того как будут меняться те, на которые оно опирается. Грубо говоря, отцы-основатели ЕС не учли масштабов кризиса, они искренне были убеждены, что с проблемами такого масштаба регион больше не столкнется.

Самое смешное, что страны – потенциальные участники Таможенного союза через такую процедуру прошли – это распад мировой системы социализма и СССР. С точки зрения теории «неокономики» это естественно – нынешний кризис является последним для капитализма кризисом падения эффективности капитала, а СССР стал жертвой предпоследнего аналогичного кризиса. И если исходить из подобной аналогии, то ЕС находится примерно на стадии СССР 1988–89 годов – со всеми вытекающими из этого следствиями.

Иными словами, вопрос о том, как действуют экономические законы, решается однозначно: одинаково на всех. Но сложные образования, такие как страны или их региональные объединения, ведут себя не только в соответствии с чисто внешними факторами, но и еще подчиняясь естественным законам развития. И в этом смысле ЕС просто находится на другой стадии, в некотором смысле он отстает на четверть века от СССР, так что не исключено, что еще через 20 лет в Европе будет крупное наднациональное образование – Таможенный союз – и большой набор отдельных государств в Западной Европе, которые будут обдумывать новые принципы своего объединения.