Как нас теперь называть?

Литератор Игорь Снегин размышляет о том, почему так и не прижились обращения «господин», «сударь», а только и кличут «молодой человек» и «девушка» …

Недавно, путешествуя по Финляндии, мы с женой зашли в магазин, где кассир, оформляя чек, назвала ее «Мадам». Никто к ней раньше так не обращался. По крайней мере, при мне. Я слегка удивился, но затем взглянул на супругу со стороны, как бы глазами европейского обывателя. Да, действительно – мадам. А почему бы и нет? И возраст, и образование, и должность в госучреждении... все соответствует. Вот только в родном городе, так сказать, в культурной столице, я не слышал, подобных слов.

Этот случай привел меня к наблюдению за формами обращения, расплодившимися в городской среде за последнее время. Оказалось, что тема эта весьма непростая.

Каких только эвфемизмов не родилось в постперестроечное время, когда слово «товарищ» стали вытеснять из лексикона, а слово «господин» никак не «клеилось» к бывшим товарищам. (Простите за каламбур). Вот, к примеру, в доме, где живет моя дочь, прочел объявление начинающееся словами – «уважаемые собственники жилья». Очень интересно, а если ты не собственник? Тогда что? Другое сословие?

В своей парадной увидел листок с обращением «Дорогие жильцы...» Более демократично, но все же... Как то заскочил поесть в кафе «Теремок» и услышал «сударь» и «сударыня». Мне понравилось, но за пределами этой организации общепита данное обращение не прижилось. Зато в магазине или на улице часто называют «девушкой» женщину лет пятидесяти или молодую мамочку с двумя детьми, не задумываясь о том, что невозможно остаться девушкой, родив ребенка.

Я уверен, что большинство из моих сограждан вежливые люди и понимают, что обращение по половой принадлежности – «девушка», «мужчина», «молодой человек» - неправильно, но как надо говорить не знают.

Массовую культуру и массовое бескультурье в наше время формирует телевидение или интернет. Именно современная журналистика задает тон в формировании правил для общества, подсказывая, как надо говорить, а как не надо. И судя по тому, что никто не одергивает репортеров, когда они называют женщин с детьми девушками, то, следовательно, культура речи у средств массовой информации не на первом месте. А тогда что?

Из истории мы знаем, что Великая Французская революция дала миру слово «гражданин», а Октябрьская революция 1917 года (или Октябрьский переворот), ввела в широкий обиход слово «товарищ». Как и во Франции, так и в России форма обращения друг к другу служила идентификацией человека. В то время когда армия поделилась на «белых» и «красных» внутри общества произошло разделение на «товарищей» и «господ». В результате за семьдесят четыре года существования советской власти слово «господин» вытравилось из нашей речи и приобрело устойчивый отрицательный смысл. И напротив слово «товарищ» укрепилось в сознании наших сограждан. Можно по-разному относиться к социалистическому строю, но факт остается фактом. Советский народ привык к равенству, пусть иногда и формальному, ложному, но в любом случае, даже директоров заводов, министров, профессоров и так далее не считал господами.

Сейчас невозможно точно установить время, за которое во Франции вернулись привычные нормы обращения друг к другу, но в современной России этот процесс не окончен. И не окончен он в первую очередь по причине отсутствия идентификации людей внутри нашего общества. Определить, кто кому товарищ и кто для кого господин – не просто. Ни по одежде, ни по поведению не определишь сразу социальный и имущественный статус человека. Да и есть ли таковой? Есть ли критерии, по которым можно кого-то считать господином, а кого-то холопом? Образование? Возможно, но спорно. Доходы или уровень потребления? Еще более спорно. Причем каждый человек может оценивать свой уровень по- своему. И чтоб не нарваться на грубость или, не желая кого-то ненароком обидеть, мы все, как правило, применяем нейтральные формы обращения. Вроде «Молодой человек, будьте любезны...» или «Женщина в красном пальто... Да, да я к вам обращаюсь...»

Но это еще полбеды. Гораздо хуже, что не сразу определяются политические взгляды, которые порой бывают антагонистичны. Вполне возможно, что вскоре появится формы обращения к человеку для разговоров, так сказать «на публике» и в то же время в узких кругах сформируются свои, особенные. Таким образом, возможно, что крича с трибуны «Господа, прошу тишины...» какой либо оратор, встречаясь вечером в своем кругу, будет обращаться к собеседнику, называя его «товарищ» или как-то иначе.

Я не берусь рассматривать процессы «брожения умов» в современной России и не берусь предугадывать их результат, но, похоже, что формирование общества (гражданского, правового и т.д.) еще не закончено и впереди нас ждут новые испытания. А если кто-то устал от потрясений и ждет стабильности в государстве, то вот вам надежный индикатор окончания эпохи перемен - появление устоявшихся форм обращения между членами общества.

Игорь Снегин