Денацификация украинской идентичности

В первый день нового года в ряде городов Украины прошли митинги и шествия в честь главаря украинских нацистов Степана Бандеры.

Потом была поездка бывшего президента Петра Порошенко в Херсон, где вместе с местными заукраинцами он заспивал песню «Батько наш Бандера…».

Если кто не знает, песня – о раненом боевике УПА* «без левой руки, без правой ноги», над которым рыдает украинская мать. Сын-нацист ей повествует о том, что «мы с москалями во вражде жили… Москали бежали, аж лапти теряли, и наши по ним выстрелы звучали». То, что её сын нацист, а УПА* – это нацистское формирование, украинскую мать в этой песне совершенно не беспокоит. На его могиле она написала: «Слава Украине! Всем героям слава!» То есть сама стала нацисткой.

Обратите внимание: «мы с москалями во вражде жили», а не наоборот, например «москали с нами во вражде жили».

Невольное признание, что ненависть исходит в одном направлении – Украины к России, а не России к Украине. УПА* никогда не одерживала крупных побед над «москалями», поэтому слова про то, как «москали бежали, лапти теряли» – из области грёз.

В песне изображена западноукраинская мать.

Но факт того, что эту песню вместе с Порошенко пели уже взрослые херсонские тётки, указывает на проникновение бандеровской идеологии в самые широкие слои украинского общества от Львова до Харькова.

Кстати, текст песни имеет несколько вариаций с упоминанием Львова, Хуста и даже Киева.

Хуст – город в Закарпатской области, здесь стоят памятники знаменитым деятелям русинского движения: зачинателю русофильского движения ХІХ в. Александру Духновичу (автору русинского гимна «Я русин, был, есмь и буду») и русинскому антифашисту Дмитрию Вакарову.

Ненависть украинского национализма к русинству общеизвестна. Упоминание Хуста и Киева в бандеровской песне – претензия на экспансию украинского русоненавистничества на восток.

Украинский национализм, а он оформился окончательно под влиянием европейского нацизма, претендует на владение всей Украиной и всеми украинцами.

Отсюда вопрос: совместима ли современная украинская идентичность с нацизмом? Приходится признать, что совместима.

Ведь бандеровщина есть не что иное, как местная этническая версия нацизма.

В 1930-1940-х нацизм имел разный облик в разных странах.

Испанский нацист был непохож на немецкого, хорватский – на финского. В пределах одного государства нацисты тоже были разные, от агрессивных кровопийц до лощёных профессоров.

В советском документальном фильме «Обыкновенный фашизм» (1965) немецкие нацисты – это зачастую обычные пивовары, булочники, трактирщики, то есть бюргеры из почтенных семейств.

Современные украинские неонацисты такие же.

Школьный учитель, если он убеждённо расхваливает детям «подвиги» Бандеры, – неонацист. Чиновник, если каждый день без укоров совести ходит на работу в здание администрации, над которой веет чёрно-красный флаг УПА*, – тоже неонацист.

Они – украинская версия неонацистов.

Такие же пивовары-булочники-трактирщики, как и немецкие бюргеры образца 1930-1940-х, и с такой же версией нацизма в мозгах. Только у немецких бюргеров была немецкая версия нацизма, а у украинских громадян – своя, украинская, приспособленная к социально-политическим реалиям ХХІ века.

Раз у украинцев есть своя государственная версия нацизма (бандеровщина), значит, национальная украинская идентичность, как и украинское государство, вполне совместимы с нацистской идеологией.

Противники такого мнения бросаются доказывать, что главарь украинских националистов 159-сантиметровый Бандера нацистом не был и потому бандеровщину уравнивать с нацизмом нельзя, но это всё дешёвая словесная эквилибристика.

Не хотите быть нацистами? Запретите бандеровщину! Это так просто!

Но Украина запрещать бандеровщину не желает, бросая все информационные ресурсы на то, чтобы внушить своему народу и соседним, что Бандера нацистом не был.

Если бы распространение бандеровщины ограничивалось молодёжной средой, можно было бы утверждать, что украинский нацизм – удел малого числа недалёких умом неформалов.

Однако это не так.

Украинские депутаты неоднократно исполняли песенку про Бандеру в Верховной Раде, а количество взрослых людей, поддерживающих украинское государство и его бандеровскую идеологию, столь внушительно, что позволяет вынести диагноз: украинское общество всерьёз больно нацизмом.

Для сторонников украинской идентичности надо сказать, что этой самой идентичности без нацизма не бывает.

Украинская идентичность не содержала в себе нацизма до первой трети ХХ века, когда нацизм ещё не был придуман.

К тому времени украинская идентичность приблизилась вплотную к фазе национального строительства, взлелеяв идеологию создания украинского государства-нации.

И в стремлении к реализации этой идеологии украинская идентичность нашла опору в появившихся в ту эпоху германском нацизме и итальянском фашизме.

Начало ХХ века – это Рубикон, перейдя который, украинская идентичность включила в себя нацистские мотивы.

После этого Рубикона украинская идентичность без вкраплений нацистской идеологии невозможна.

Это доказали события на Донбассе. Как только Украине потребовались образы коллективного единства, она автоматически схватилась за неонацистскую символику.

Все эти «Патріоти Nації», «Тризуб им. С. Бандеры»*, «Правый сектор»*, «Азов»* обрисовались неонацистскими, а иногда и откровенно фашистскими знаками и были сами порождением идеологии украинского нацизма.

Если бы это было не так, они бы выбрали символику, не вызывающую даже отдалённых ассоциаций с нацизмом и фашизмом. Вместо этого мы наблюдаем противоположный процесс.

Украинская идентичность не бывает без нацизма ещё и потому, что все на Украине однозначно считают западные регионы страны украинскими, а западноукраинская идентичность, как известно, является самой нацистской из всех региональных разновидностей украинской идентичности.

На Западной Украине царит культ ОУН-УПА* и дивизии СС «Галичина»*. Никому не придёт в голову оспаривать принадлежность к нацизму формирований СС.

Раз на Западной Украине чтут эсэсовцев, значит, чтут нацизм.

Если носители украинской идентичности не хотят одновременно быть носителями нацистской идеологии, они должны либо заявить, что Западная Украина – это никакая не Украина, либо что западноукраинская эсэсовщина – это никакой не нацизм.

Они предпочитают второй вариант, потому что заявить, что Западная Украина – это вовсе не Украина, означает самому стать сепаратистом в то время, когда украинская армия воюет против донбасских «сепаратистов».

Носители украинской идентичности не осознают, что если сепаратизм означает денацификацию, а сохранение единого украинского государства – нацификацию, то честнее и благородней встать на сторону сепаратистов.

Украинцы антифашистских убеждений, а таковых в стране немало, могут возразить, что не все носители украинской идентичности нацисты, и приведут в пример себя.

Вынужден их разочаровать: украинская идентичность без нацизма держится недолго, события на Украине после развала Советского Союза тому пример.

Хватило всего тридцать лет, чтобы дети и внуки украинцев с антифашистскими убеждениями быстро превратились в украинцев с фашистскими, сиречь бандеровскими, убеждениями.

Придумали даже специальный лозунг «Я не был бандеровцем, но я им стал!».

Его очень любили размещать на аватарках в соцсетях фанатики «евромайдана» в 2014-2015 гг.

И то, что их деды-украинцы воевали в Великую Отечественную против ОУН-УПА*, никак на них не повлияло.

Украинская идентичность без нацизма это как человек – носитель вируса, который ещё не заболел, но может заболеть в будущем – либо он, либо его потомки.

Быть украинцем, даже антифашистом, означает уже как минимум наполовину отречься от русской истории своих предков.

«Застонал, братья, Киев от горя, а Чернигов от напастей, тоска разлилась по Русской земле», – говорится в «Слове о полку Игореве» (XII век), «Наша великорусская Украйна», – писал Тургенев.

Отрекаться от этих слов и упрямо отдирать себя, украинца, от Руси и не считать Украину великороссийской, как и малороссийской, означает претендовать на то, что ты знаешь больше и лучше, чем древний автор «Слова…» и Тургенев.

Тут попахивает уже манией величия.

Носитель украинской идентичности должен либо вмещать в себя, то есть считать истинно украинским, всё украинское, в том числе западноукраинский вариант украинскости, либо отказывать западным украинцам в праве называться украинцами из-за их бандеризации или же самому перестать называться украинцем из-за нежелания стоять в одном ряду с современными бандеровцами.

Прежняя модель номинального разделения триединого русского народа на великороссов, малороссов и белорусов куда более точна и позволяет избежать выше упомянутой путаницы между бандеровщиной и её отсутствием.

«Мати моя, Малороссия і тётка моя, Украина…» – говорит Григорий Сковорода в «Письмах до М. І. Ковалинського». В «Баснях харьковских» он тоже употребляет слова «малороссийцы» и «великороссийцы».

Сковороду на Украине называют украинским философом (хотя он считал себя русским) и гордятся им.

Если знаменитый Сковорода считал правильным называть предков нынешних украинцев малороссами, предков нынешних русских великороссами, а их вместе – русскими, почему же Украина отреклась от этих терминов?

Или нынешние правители украинского народа считают себя умнее такой исторической личности как Сковорода?

Мы опять имеем дело с манией величия.

Украинцы-антифашисты – это люди с малороссийским сознанием, воспринявшие внешнее наименование «украинцы».

В советское время многие украинцы были по внутренним убеждениям малороссами и называли себя тоже русскими.

Агрессивное отторжение украинцев от (мало)русскости началось уже в самостийной Украине.

Это и привело к её нацификации, вызвав необходимость проведения денацификации в исполнении ВС РФ.

Владислав Гулевич