Мальтийская встреча: Горбачёв на американском крючке

Декабрь на постсоветском пространстве всегда вспоминается как месяц окончательного развала СССР.

Именно в декабре 1991 года были подписаны «беловежские соглашения» о роспуске Союза Советского и учреждении другого – Союза независимых государств.

Но этот «финальный аккорд» был бы невозможен без прелюдий.

Одна из них – мальтийская встреча президента США Джорджа Буша-старшего и генсека ЦК КПСС Михаила Горбачёва, знаменовавшая собой окончание холодной войны.

Это событие тоже случилось в декабре, за два года до «беловежского сговора».

Накануне саммита, 1 декабря 1989-го, Горбачёв встретился в Ватикане с папой римским Иоанном Павлом II. Одним из результатов этой встречи оказалось начало легализации Украинской грекокатолической церкви – той самой, что в годы Великой Отечественной войны поддерживала ОУН-УПА, оказывая националистическим формированиям финансовую поддержку, и была ликвидирована решением Львовского собора в 1946-м.

Не стоит забывать и о том, что в середине 1940-х Ватикан участвовал в организации бегства немецких нацистов от справедливого возмездия за содеянные преступления, однако Горбачёва это не остановило.

Расчёт на неформальную обстановку

Дополнительный свет на события Мальтийского саммита проливают воспоминания Строуба Тэлботта (Strobe Talbott) и Майкла Бешлосса (Michael Richard Beschloss) «Измена в Кремле: протоколы тайных соглашений Горбачёва с американцами» (Тэлботт – американский дипломат и политолог, заместитель госсекретаря США в 1994 – 2001 гг., Бешлосс – американский историк и политолог).

Обращает на себя внимание тот факт, что планируемая встреча двух лидеров не анонсировалась до самого последнего момента.

«К концу октября 1989 года, – сообщают авторы книги, – лишь с десяток людей в американском правительстве знали, что Буш три месяца тому назад втайне предложил Горбачёву встретиться, чтобы познакомиться поближе».

Президент США, отмечают авторы, хотел «выманить Горбачёва в какое-нибудь уединённое место, на лоно природы, где они могли бы сочетать обсуждение государственных дел с пребыванием на свежем воздухе, метанием подков и «перемыванием косточек».

Президент сказал в сентябре своему аппарату, что рассчитывает "воздействовать на этого малого обаянием" в атмосфере, которая "позволит нам обоим положить ноги на стол"…».



Если использовать литературные параллели, то американцы, судя по всему, намеревались «охмурять» Горбачёва, как ксёндзы Козлевича, «под сладкий лепет мандолины».

Атмосфера неформальности и раскрепощённости и в самом деле имела значение.

Позднее Буш напишет в своей книге «Мир стал другим», что тактика его поведения с советским генсеком сводилась к установлению весьма доверительных личных отношений – они должны были «подсластить» бескомпромиссно-жёсткую позицию президента США по отстаиванию интересов своей страны.

Чуть позднее, весной 1990-го, пресс-секретарь Белого дома Марлин Фицуотер назвал отношение Буша к Горбачёву «крутой любовью»: этот оборот он позаимствовал у одной из американских организаций, которая призывала относиться к «трудным детям» с любовью и в то же время с требованием строжайшей дисциплины.

«Пусть Горбачёв пообещает не использовать силу»

Как отмечают Тэлботт и Бешлосс, в месяцы, предшествовавшие мальтийской встрече, Буш «старался казаться менее поддавшимся обаянию Горбачёва и более склонным жёстко торговаться с Кремлём».

В конце 1988 года, ещё не вступив в президентские полномочия, он, общаясь с репортерами, утверждал, что холодная война отнюдь не закончилась, предостерегал против «наивно-оптимистического, исполненного эйфории взгляда на события», заявлял, что будет «оказывать давление на Москву с целью дальнейших перемен».

Когда в декабре 1988-го Горбачёв с трибуны ООН заявил о своём намерении сделать военную доктрину СССР сугубо оборонительной и вывести из Восточной Европы полмиллиона советских солдат, а также колоссальное количество танков, артиллерии и военных самолётов, Буш продолжал держаться прежней своей линии, но «только уже с оттенком высокомерной иронии».

18 декабря 1988 года, сообщают авторы «Измены в Кремле», Генри Киссинджер (госсекретарь США в 1973–1977 гг., советник президента по национальной безопасности в 1969–1975 гг.) встретился с Бушем, которого уже избрали президентом. На встрече присутствовали Джеймс Бейкер, госсекретарь США в 1989–1992 гг., и Брент Скоукрофт, советник по делам национальной безопасности.

Киссинджер сказал Бушу, что тот может стать «первым президентом, обладающим реальной возможностью положить конец холодной войне».

– Почему бы нам исподволь не начать переговоры о сделке? – предложил Киссинджер.
– Пусть Горбачёв пообещает не использовать силу для подавления либеральных реформ в Восточной Европе, а Запад в обмен пообещает не использовать экономические и политические перемены, которые там произойдут, в ущерб интересам безопасности Советского Союза.
Запад может взять на себя обязательство не использовать Восточную Европу как базу для ведения тайных разведывательных операций против СССР. Запад может заявить, что отказывается от попыток выманить восточноевропейские страны из Варшавского пакта. А Горбачёв, не имея возможности применить военную силу, даст Восточной Европе возможность глотнуть политической свободы, необходимой ей для воссоединения с Западом…

Предложение, отмечают Тэлботт и Бешлосс, было типично киссинджеровским – с помощью тайной дипломатии на высоком уровне достичь определённых договорённостей.

Бушу идея понравилась, и он поручил Киссинджеру отвезти Горбачёву письмо за его, Буша, подписью с предложением организовать в недалёком будущем предварительную встречу – ещё до всяких официальных визитов.

Уже в январе 1989-го Киссинджер вылетел с этим письмом в советскую столицу.

Через полгода, в июле, Буш передал через маршала Ахромеева запечатанное в конверт второе письмо Горбачёву с приглашением встретиться до первого официального саммита на высшем уровне, который планировался лишь на 1990 год.

«Не снимать Советы с крючка»

Американцев поторапливала и Маргарет Тэтчер: в феврале 1989-го премьер-министр Великобритании посоветовала Бейкеру «не тянуть» в плане встречи с советским лидером, призывая, по сути, ковать железо, пока горячо

(«Не держите слишком долго посевы под парами», – сказала она). Госсекретарь ответил: «Слишком высоки ставки, чтобы мы вышли неподготовленными… Он [Горбачёв] идёт в нашу сторону. Вот и пусть идёт».

А Джек Мэтлок, посол США в СССР в 1987–1991 гг., разговаривая с Бушем в марте 1989-го и убеждая его провести встречу с Горбачёвым до конца года, особо акцентировал, что Соединённые Штаты «не должны снимать Советы с крючка, но, чтобы держать их на крючке, необходимо взять на себя повышенные политические и экономические обязательства».

«Обрушимся на них, как полиция на гангстеров!»

Непосредственно перед поездкой на Мальту, пишут Тэлботт и Бешлосс, глава президентской администрации Джон Сунуну, обсуждая предстоящий саммит, хорохорился перед Бушем: «Мы теперь покончим с застенчивостью – раз и навсегда!»

Президент с ним соглашался: «И правильно! Обрушимся на них, как полиция на гангстеров!»

Уже из приведенных нескольких цитат становится ясным, что планируемая встреча задумывалась американской стороной в весьма лукавом сценарии, согласно которому американцы будут лишь обещать, а Горбачёв, по их расчётам, не только даст ряд встречных обещаний, но и будет стремиться реализовать их на практике.

В самом деле, если вернуться к тем посулам, которые, как считал Киссинджер, могла бы дать Горбачёву американская сторона («не использовать Восточную Европу для ведения разведопераций против СССР», «отказаться от попыток выманить восточноевропейские страны из Варшавского пакта»), то совершенно очевидно, что эти обещания были нарушены Западом вскоре после Мальтийского саммита, в 1990–1991 гг., а уж о более позднем периоде и говорить не приходится.

Вместо «доктрины Брежнева» – «доктрина Синатры»

Никакие официальные документы в ходе встречи на Мальте не подписывались.

Горбачёв пошёл на множество неоправданных уступок по самым серьёзным позициям, в то время как американский лидер довольствовался лишь словесным одобрением перестроечных процессов в СССР.

На саммите был обозначен отказ советского руководства от «доктрины Брежнева» – так западные эксперты определяли советскую внешнеполитическую доктрину 1960–1980-х годов.

Она предполагала, что СССР, последовательно наращивавший свои военные силы и возможности, при необходимости считал возможным вмешиваться во внутренние дела восточноевропейских государств – членов социалистического блока, дабы гарантировать стабильность их политического курса.

Помимо этого, «доктрина Брежнева» подразумевала активность СССР в глобальной политике, его готовность к участию в региональных конфликтах любой интенсивности в самых различных точках земного шара.

Однако с конца 1989 года на смену «доктрине Брежнева» пришла «доктрина Синатры»: смена курса означала отказ СССР от удержания любой ценой восточноевропейских государств и других стран социалистической ориентации в орбите своего влияния.

Название доктрины связано с тем, что глава советского МИД Эдуард Шеварднадзе в конце октября 1989-го заявил, что Советский Союз не станет вмешиваться во внутренние дела стран Варшавского договора, а Геннадий Герасимов, опять-таки представитель МИД, комментируя это высказывание на одной из американских телепередач, упомянул песню Фрэнка Синатры «Я делал это на свой лад».

Вот такой, сказал Герасимов, теперь будет и новая советская внешнеполитическая доктрина: каждая страна станет жить на свой лад.

Отказ от геополитических завоеваний СССР

Саммит на Мальте оказался прологом к отказу от «ялтинской системы», сформированной в 1945 году и определившей политическую конфигурацию мира после разгрома нацистской Германии.

По сути, это был отказ от геополитических завоеваний СССР, оплаченных миллионами жизней и самоотверженным трудом нескольких поколений.

В СМИ в то время даже писали, что возник некий новый «мальтийский порядок».

Однако на самом деле в мире воцарился не порядок, а хаос.

Уже в августе 1990-го США вместе с союзниками ударили по Ираку (война в Персидском заливе) – на реакцию бывшего геополитического противника уже не нужно было оглядываться.

Тогда же американцы стали продавливать в своих переговорах с Москвой и требование «отпустить» прибалтийские республики.

А потом и вовсе началась эпоха ничем не ограничиваемого гегемонизма США, не сдерживаемых никакими противовесами.

Наталья Кириллова