2 гвоздики для товарища Сталина

- Знаете, почему я так сказал? – Он обвел нас вопрошающим взглядом.
Мы молчали, как будто воды в рот набрали. До ответа ли тут? Брякнешь что-нибудь не то – и все пропало. Да и куда нам, неграмотным бабам, подыскивать нужные ответы человеку такой величины. Акилина, единственная из нас, могла, наверно, что-то сказать, но и она, бедняжка, заробела.
- А сказал я так вот почему, - после непродолжительной паузы продолжал Сталин. – Если русский народ может плести такие легкие, красивые, добротные лапти, то он может и все остальное. Он может печь самый вкусный хлеб в мире, сочинить самую лучшую песню, родить самых талантливых детей, создать самый лучший подводный корабль, одержать победу в любой войне.
Он снова обвел нас своим внимательным взглядом.
- Правильно я сказал?
Мы от страха и нерешительности секунду помедлили, а потом громко и наперебой заговорили:
- Правильно!
- Лучше некуда!
- В самую точку!
- Знатно сказано!
- Золотые слова!
Сталин сделал несколько шагов в одну сторону, потом – в другую, остановился, сцепил пальцы рук.
- А скажите мне, пожалуйста, из какого материала плетут лапти в вашем поселке?
- Из лыка, - ответила я.
- А еще из чего?
- Иногда из мочалы. Ну это когда не успеют заготовить лыка.
- Больше никаких материалов не употребляют?
- Нет.
- В других областях лапти плетут из коры ракиты, ивы, вяза, из тонких корней, ветхих веревок… - Сталин на несколько секунд замолчал. - …из конских грив и хвостов, а кое-где даже из соломы. Представляете, какой диапазон? Какой простор для творчества? Какая смелость мысли?
Мы слушали, раскрыв рты.
- Ваши мастера во сколько строк плетут? – продолжал Сталин.
- Да мы как-то и не интересовались, - ответила я. – Плетут и плетут…
- Хорошие мастера плетут в восемь-десять строк. На точеной колодке. Специальным крючком или свайкой. Это целое искусство. На хорошие лапти любо-дорого поглядеть.
Я непроизвольно посмотрела на свои порядком поношенные лапти и ужаснулась: как я могла прийти в них сюда, в Кремль, в такие высокие торжественные палаты, где безупречная чистота, а на подоконниках стоят цветы в горшочках! Но что я могла сделать, если мне нечего было больше надеть? И моим товаркам тоже.
- Обычно одни лапти делались для дома, а другие - для дороги. – Сталин потер одну ладонь о другую. – Знаете, как назывались те лапти, которые для дома?
Мы молчали.
- Они назывались бахилки, чуйки, шептуны, босовики, топыги. Одним словом, по-разному. Но в любом случае очень метко. Русский народ любит меткое живое, иногда озорное словцо.
Сталин подошел к столу, взял графин, налил в стакан воды и отпил несколько глотков.
- Ну а теперь рассказывайте, с чем пожаловали ко мне.
Он посмотрел на меня, на мою соседку, еще на одну женщину, остановил свой взгляд на Акилине, как будто заранее знал, что именно она будет отвечать на его просьбу.
- Мы насчет храма, товарищ Сталин, - ободренная благожелательным тоном вождя, сказала Акилина. – В нашем поселке очень хороший храм, его расписывал знаменитый художник Виктор Васнецов – фрески совершенно изумительные. Мы хотим его открыть.
- Это очень хорошее дело. – Сталин провел указательным пальцем по щеточке усов. – Русь без храма – это не Русь, а кладбище. Не очень-то приятно жить среди мертвецов.
- Вот наше письмо, - Акилина протянула собеседнику тетрадный листочек.


Тот внимательно ознакомился с ним, передал Александру Николаевичу Поскребышеву, своему безсменному секретарю, офицеру с несколькими звездами на погонах и с безупречной выправкой, и распорядился:
- Составь положительный ответ. И чтобы местные власти не чинили препятствий.
- Слушаюсь, товарищ Сталин, - коротко ответил Поскребышев.
- Поезжайте с Богом и ни о чем не волнуйтесь, - обратился к нам Иосиф Виссарионович.
Он подошел сначала к Акилине и пожал ее руку, а потом пожал руки и всем остальным. До сих пор помню тепло его большой ладони.
Неожиданно Сталин снова улыбнулся:
- Передайте мой низкий поклон вашим мастерам. Их лапти на любой выставке обуви, даже международной, наверняка получили бы золотую медаль.
- У нас в поселке говорят: правда в лаптях, а кривда, хоть и в кривых, да в сапогах, - вдруг сказала я. Сказать-то сказала да тут же и перепугалась: куда я сую свой нос! Это же Сталин, а не председатель колхоза!
Но все обошлось. Иосифу Виссарионовичу, видно, понравились мои слова, и он сказал:
- Глас народа – глас Божий. Если бы все это знали, мы бы избежали многих бед и потрясений.
Домой мы летели как на крыльях. Ещё бы – скоро в нашем посёлке будет действующий храм!

Эту правдивую и поучительную историю рассказала мне Анна Алексеевна Школьникова, староста храма Пресвятой Троицы, что в городке Тума Рязанской епархии.
Николай КОКУХИН