Как царь Пётр провозгласил Россию империей

Собравшиеся 2 ноября (22 октября) 1721 года в Троицком соборе Санкт-Петербурга сенаторы и представители святейшего Синода были настроены торжественно и празднично.

Шла служба, которую вёл епископ Псковский и Нарвский Феофан Прокопович, провозглашавший здравницу царю Петру и русскому воинству.

Официальный повод для многолюдного собрания был всем известен – Россия заключила выгодный для себя Ништадтский мирный договор, завершивший тяжёлую и кровавую Северную войну.

Впрочем, существовала и другая, тайная причина сбора, о которой все присутствующие прекрасно знали.

Царь Пётр Алексеевич, «прорубивший окно в Европу» уже давно мечтал провозгласить Россию империей, а себя императором.

Дело было вовсе не в тщеславии монарха, а в желании официально преобразовать средневековое Московское царство в могущественную державу, равную сильнейшим государствам Европы.

До этого момента лишь Священная Римская империя германской нации (лат. Sacrum Imperium Romanum Nationis Germanicaе) претендовала на имперство, именуя себя наследницей Рима. Россия не считала, что в политическом отношении уступает ей, поэтому хотела также приобрести для себя громкий и почётный титул.

Пётр устроил дело так, что не своей волей, а лишь снисходя к просьбе сенаторов соглашается стать императором.

В реальности же всё было согласовано и предопределено задолго до второго ноября.

Приближённые царя составили текст обращения, в котором связывали провозглашение империи с ратными успехами русского войска, которое победило сильнейшего противника в честном бою.

Стоит целиком привести содержание прошения, чтобы уяснить его суть:


Царь Пётр Алексеевич, для вида прочитавший давно известный ему текст, милостиво согласился принять титул императора.

Как только его ответ стал известен, за окнами собора сотни орудий Адмиралтейства, Петропавловской крепости и стоящих на Неве галер дали громкий залп.

Современник события писал по этому поводу: «Всё казалось объято пламенем и можно было подумать, что земля и небо готовы разрушиться».

При жизни царя лишь три европейские державы признали Россию империей: Пруссия, Голландия и Швеция.

В 1739 году их примеру последовали турки, в 1742 году – Великобритания и Священная Римская империя, а в 1745 году – Франция и Испания.

Любопытно, что Речь Посполитая, которая со времён Северной войны находилась в орбите русских интересов, упиралась до последнего и формально признала императорских титул за царями лишь в 1764 году.

Таким образом, провозглашение империи стало венцом трудной победы над шведами.

С этого момента Россия избрала для себя европейский вектор развития и долгое время ему следовала.

Несмотря на попытки некоторой части дворянства вернуться к допетровским идеалам, средневековье навсегда ушло в прошлое.

Нил Кольцов