Одиночество либералов. Журналист Леонид Шахов — о любителях устриц и европейских ценностей

Безотрадна судьба либералов в России. С времен еще Очакова. Сегодня, сейчас, после, хм, нового покорения Крыма, особенно пасмурна. И «национал-предателями», и «пятой колонной» уже нарекают, нарочито избегая пастельных метафор, эвфемизмов и синонимов. Не по чужой, увы, вине, однако. Лучшие умы — публицисты, режиссеры, поэты, ученые — не один философский пароход за два века отчалил, а ныне, после санкций, хамона, прошутто и устриц, в бизнес-классе Air France новый ковчег сбирается, но никак в толк не возьмут, почему народ завсегда против них, всем абсолютным большинством своим, всеми своими «уралами», вагонами и заводами.

Не надо путать, разумеется, наших либералов, эту плесень из дор блю, и само либеральное мировоззрение, ценности которого, как-то: свобода слова, выборы, независимость судов, разделение властей, пр., не может не разделять любой сколько-нибудь думающий человек. Мы просто столкнулись с классической неизбежностью: даже самые чистые, светлые, привлекательные и гуманные идеи можно дискредитировать, если продвигать их берутся фарисеи.

Сколько раз слышали: всё в России хорошо, вот только народ не качественный. А что тогда — всё, если народ исключить? Природа? Ресурсы? Власть? Культура? Традиции? Не пересекающиеся параллели. Мы и народ. Чай и теин. Сыр и реннин (актуальненко). Элита и «вата». Суть и контекст. Иные бы задумались, покопались в себе поглубже, попытались осознать, почему им не дано понять, почувствовать Россию. Талантливейший прозаик и революционный трибун по совместительству Дмитрий Быков давеча опроверг даже классиков: не интеллигенция страшно далека от народа, а народ от интеллигенции.

Казус Pussy Riot — нагляднейшая иллюстрация. Элементарная математика; хрестоматийная очевидность: дважды два — четыре, поэт — Пушкин, река — Волга, вера — Православие. И хотя истина — на поверхности: в самое сердце [русской] нации направлен выпад, никто, однако, из либеральной элиты даже неосторожным словом, случайной оговоркой не осудил вольных баловниц. А для народа не жаль ни стихов беспощадных, ни брани площадной, ни прозы безжалостной, ни образов уничижительных. Быдло, «анчоусы», «колорады», люмпены — давить, уничтожать, стрелять! Иногда задумаешься, откуда в ребятах-интеллигентах столько остервенелой суровости, присущей наивно-недалекой, мужиковатой деревенщине? Нет, это не «пятая колонна» — «первая сотня Майдана»!

Крым взять. Опять же, знают историю пуще всякого «ватника»; она практически без белых пятен: Израиль с Палестиной скажутся неудачным примером. Сколько слез русских, крови пролито на этой и по этой земле. Отчего бы не разделить с народом вселенскую радость по долгожданному воссоединению? Хотя бы раз. Хотя бы по такому случаю. Ан нет, и здесь весь «Жан-Жак» душераздирается стройной капеллой: «Агрессия! Аннексия! Вас здесь не стояло!».

В том ли только несчастье, что слишком сильно любят себя? Причем во всем — будь-то колонка в «Ведомостях», лекция на «Дожде», выставка на «Винзаводе», постановка в «Гоголь-центре», концерт в [украинском] Святогорске, протест на Болотной. Всякий раз, когда не согласны с Родиной, а не согласны едва ли не всякий раз, словно кит на брег, выбрасывается в топ «Яндекса» безудержный фальцет очередного страдальца: «Мне стыдно за Россию!» Ах, увольте! Сын — не сторож матери своей, если по Библии; «Отчизне мы не судьи», если по Бродскому. Выбор невелик: или они — не сыновья, или Отчизна — мачеха.

Сами-то чем целомудренней? Такая же «вата», только в очках, «стекловата», ага. Не могут, к примеру, тихо взгрустнуть о сгинувшем в украинском политическом блефе Андрее Стенине без привычного, ставшем уже плебейским комплексом, несогласного пафоса. «В целом мы против арестов журналистов, но у нас есть сомнения относительно того, журналистикой ли они занимаются…» И что хотели сказать — поддержать или повыпендриваться? В истории с захваченными корреспондентами LifeNews тоже не изменили себе. И, главное, лучше всех понимают, что лжет украинская пропаганда (100 тыс. примеров со всех войн можно привести!), но свято верят нелепейшему обвинению спецслужб о зенитной ракете вместо лейки в руках репортеров. Давайте, дескать, «дождемся официальных итогов расследования СБУ». Ок, давайте дожидаться. Только один вопрос: а официальным релизам ФСБ вы также слепо доверяете; и что ж теперь, если, к примеру, в машине Дзядко российские спецслужбы найдут, хм, гранатомет, нам тоже сомневаться в пацифизме миролюбивейшего Тихона?

Между тем всеми силами пытаются казаться искренними, утверждая: мы тоже требовали освободить журналистов. Тоже, ага. При этом неумело припрятанное упоение так и лезло наружу в каждом взволнованном твите, что можно и не сопровождать их бесшабашными смайликами. О гнусности провокации коллег с известной радиостанции и вспоминать как-то стыдно. Вдвойне безнравственны пустые попытки прикрыться верностью свободе слова. Или фарисейские выводы о пропагандистах.

Андрей Лошак, маститый репортер, ни разу не пропагандист, напротив, клеймит позором изменивших профессии, при этом сам, пытаясь «развидеть увиденное», изворотливо пользуется наукой доктора Геббельса: «А поскольку после уничтожения пассажирского самолета российская власть окончательно разругалась со всем миром, то картина получается совершенно параноидальная…» Безгрешный читатель сделает однозначный вывод: то есть российская власть уничтожила самолет и после этого окончательно разругалась со всем миром. И пусть Лошак это ни разу не утверждает, но выходит-то так, а не иначе. И кто, скажите, лучший пропагандист?

Эдакое семейство Буэндиа. Больше 100 лет несколько поколений варятся в замкнутом пространстве своего маленького Макондо, среди бегоний, скорпионов, желтых бабочек и зашифрованных пергаментов; не любят свет божий и не общаются с внешним миром, хотя бы иногда выбираясь из лабиринтов кровных и духовных связей, будто бы опасаясь, как бы грех инцеста не стал публичным. Мне, честное слово, иногда даже жаль их. Заблудших в дебрях своего затхлого одиночества.