Боец ополчения Оля: не знала, что так буду ненавидеть сине-желтый флаг

Глядя на хрупкую девятнадцатилетнюю девушку Олю из украинской Горловки, ни за что не догадаешься, что перед тобой — уже опытный боец ополчения и авторитетный политрук. Гражданская война на востоке Украины поломала ей молодость, но Оля не выглядит несчастной, хотя и признается, что очень ждет, когда наступит мир.



"Последней точкой для меня стала Одесса (события 2 мая — ред.), когда людей стали заживо сжигать. Сжигают и радуются", — вспоминает Оля о мотивах, которые привели ее в ополчение непризнанной Донецкой народной республики. Впрочем, решение не было сиюминутным. "До этого были предпосылки, когда они с майдана кричали: мы весь юго-восток перережем. Меня тогда еще передернуло", — говорит она.

На тот момент у Оли было специфическое, да еще и для девушки ее возраста, хобби — стрельба в тире: "Занималась в тире, у нас были травматические "пээмчики" (пистолеты Макарова — ред.). С друзьями выезжали в посадку пострелять из пневматики". Этого хватило, чтобы взять в руки оружие. "Но сборка-разборка, прицельная дальность — у меня этого не было. Не знала, что такое затвор, крышка, газоотвод, калибры. Все это с опытом пришло. Хотя иногда хочется забыть эту теорию и практику. Выкинуть камуфляж, забыть как страшный сон, не видеть, не слышать", — признается она. А забыть ей есть что.

Еще несколько месяцев назад Оля жила в родном Артемовске (соседний с Горловкой город — ред.) и училась в колледже самой мирной профессии — педагога-музыканта. Подрабатывала — сначала официантом, потом на мясокомбинате, потом продавцом-консультантом. "Доросла до старшего продавца-консультанта", — с гордостью говорит она.

А потом на землю Донбасса пришли те, кого здесь считают не освободителями, а оккупантами и врагами. Оля пошла в ополчение, "чтобы защищать свои земли, свой дом от этих уродов, которые жизни не дают никому". Из-за этого она даже рассталась с собственным женихом, который пытался убедить ее, что это не их война и лучше отсидеться в стороне.

"Они говорят, что не трогают мирных граждан, но я своими глазами видела доярок, которых пытали, разрезали им кожу между пальцами. Уж не знаю, что хотели узнать у этих простых женщин, может, кто в ополчение ушел и где дээнэровцы. Видела, как в Славянск в госпиталь привезли два обезглавленных тела ополченцев. Их даже опознать невозможно, чтобы матерям выслать похоронки. И такое было", — вспоминает девушка.

"Видела, как по Семеновке фосфор работал (в пригороде Славянска селе Семеновка украинская армия впервые применила зажигательные снаряды — ред.). Помню, мы попали на Семеновку, там страшное, жуткое зрелище, когда просто сидишь в машине, сделать ничего не можешь, потому что бомбят. С автоматом или СВД ты не побежишь на эти снаряды. А на тебя хлопцы, которые стояли на позициях, бегут и у них горят "комки" (камуфляжная одежда — ред.), и вода не спасает, земля не спасает. Фосфор разъедает все", — вспоминает Оля.

Сначала Оля была в Артемовске в "группе быстрого реагирования" — милиции ополченцев. "К нам приходили мирные жители, жаловались, что соседи дебоширят или обижают, или выделываются. Мы выезжали на место, разбирались", — вспоминает она. Но это было лишь начало ее "карьеры".

"Потом меня взяли на сопровождение в Славянск — мы сопровождали бензовозы, которые везли бензин в Славянск, возили туда продовольствие, подкрепление. Много было "мяса" и "жести". Едешь по этой Семеновке, предохранитель снят, патрон в патроннике, палец держишь под курком и не знаешь, что в тебя полетит. Страшно безумно. Едешь, не знаешь, чего ждать. Один раз ехали, буквально в 20 метрах от нас бомбанул снаряд. Мы втопили 190 километров в час", — рассказывает девушка.

"Хотелось бы побывать по всему Донбассу не в военное время. Но так получилось, что я побывала, в принципе, везде — и в Славгороде, и в Луганске, увидела красивые места. В том числе те, которые уже стерты с лица земли. Я была в Краснодоне (Луганская область — ред.), там разбомбили церковь. Мы едем, а у меня непроизвольно слезы из глаз. И тогда я решила, что просто так это сволочам с рук не сойдет, это все накажется. То, что они делают, — это не по воле Божьей делается, все это неправильно. Дети, старики — они тут ни при чем, чтобы страдать", — рассуждает Ольга.



А вскоре ей пришлось покинуть родной дом.

"Я сопровождала автобус с беженцами на Россию. Забирали людей с Николаевки, с Северска (города Славянского района — ред.), со Славянска беженцев направляли на Россию. На одном сопровождении мы едем, на границе мне звонят, прям возле полосочки (контрольно-разделительная полоса на границе — ред.). Помню ярко этот момент. Мои хлопцы говорят: "Артемовск сдан, возле горисполкома стоят четыре БТР. На прокуратуре, где была наша база, уже висит украинский флаг. Тебе возвращаться нельзя сюда". Так я попала на Горловку и осталась здесь", — рассказывает Оля.
Несмотря на юный возраст, Олю назначили политруком в собственном подразделении. "Что это значит?" — спрашиваю ее. "Директор по раздаче трындюлей. Лаю иногда на них. Чтоб дисциплина была. Хотя и у самой дисциплина иногда хромает", — объясняет Оля.

Троих ее друзей из Артемовска, с которыми она вместе пошла в ополчение, уже нет в живых — погибли в перестрелках. "Мамка льет слезы: что будет, если и тебя убьют? Я отвечаю ей: мы знали, на что шли", — твердо говорит девушка.

"Вот честно, у меня появилось новое чувство. Не столько защита земли. А просто уже какая-то месть, что ли, ненависть жуткая. Чего мы тут только не видели: у нас тут в Горловке маму с ребенком разорвало на части. Бабушек, которые на лавочке сидели, семечки лузгали — их тоже разорвало. Вчера по нам работал "Ураган", "Сушки" по нам работают. Ракеты по "Стиролу". Мы на них уже внимание не обращаем, только возмущаемся, когда они ночью стреляют и мешают нам спать", — признается она.

За три последние недели, как уже сообщало РИА Новости, в Горловке от обстрелов погибли свыше 50 человек, 170 получили ранения разной степени тяжести. Даже во время нашего интервью с Олей начался новый обстрел. Перебираемся в блиндаж.


"Вот честно: теперь для меня такого понятия, как Украина, уже не существует", — сидя в блиндаже, признается она. "Хотя по поводу Украины я не знала, что так буду ненавидеть сине-желтый флаг и воспринимать их, как наши в 1943-м свастику. Воспринимаешь точно так же и боишься. Не знаешь, чего еще от них ждать", — добавила девушка.

Ее мечта — чтобы ее родной Артемовск был наконец освобожден, и Оля ждет не дождется, когда ополчение перейдет в наступление.

Она признается, что уже с трудом представляет себе мирную жизнь. "Недавно поехали отдохнуть в гости к одному местному ополченцу, посидеть, посмотреть фильм. Так дико — шторки висят, мягкий диван. Дома уже два месяца не была. Я даже не знаю, как буду адаптироваться обратно от этого всего, от этих окопов, лесов, палаток. У меня теперь, наверное, дома палатка будет стоять", — признается она.

30 сентября ей исполнится двадцать лет.