Император и убийцы

Герои новороссийских баталий один за другим становятся медийными фигурами.

Телевизор освоили практически все комбриги ополченческих формирований ДНР/ЛНР, а интервью Проханову становится даже более необходимым атрибутом полевого командира, чем автоматический пистолет «Стечкина» в деревянной кобуре-прикладе.

Все это было бы очень хорошо, но если первый сменивший автомат на телеэкран Стрелков наряду с тезисами геополитического характера все же регулярно рассказывал, как воевал, что планировал и почему не получилось (то есть хотя бы часть времени говорил о том, в чем действительно компетентен), то остальные комбриги рассуждают исключительно о вопросах большой политики.

Можно понять Мозгового, человека левых взглядов, мечтающего построить в Новороссии государство социальной справедливости, и сделать его плацдармом антиолигархической революции на постсоветском пространстве. Он использует каждый выход в СМИ для пропаганды своей позиции, которой не особенно рады на официальных информационных площадках. Его взгляды можно не разделять, можно констатировать их утопичность и эклектичность, но поступает Мозговой так, как поступал бы на его месте любой политический деятель, — еще Ленин учил использовать для пропаганды любую трибуну.

Остальные выступления комбригов по структуре ближе к стрелковским. Отличие в том, что в них напрочь отсутствует военная конкретика Новороссии, зато 100% места отдается лозунгам, обвинениям и стенаниям. Вот традиционная структура выступления полевого командира:

1. Мы сильные, смелые, гордые, воинственные, любимые народом и любящие народ. Я (имярек) и моя бригада (название) — лучшее, наиболее подготовленное соединение армии Новороссии. Все хотят к нам, но берем не всех, только идеальных суперменов-интеллектуалов.

2. Мы даже не заметили, как победили украинскую армию, и уже готовились, переночевав в Варшаве и пообедав в Берлине, вступать в Мадрид, поужинав в Париже.

3. Враг бежал, Вашингтон дрожал, и мы собирались продолжить наступление просто для того, чтобы отодвинуть линию фронта от наших городов, примерно до Атлантического океана, потому что уничтоженные нами украинские войска подвергают мирное население жестоким обстрелам.

4. Нам не дали. Нас остановила Москва. Нам навязали позорные, предательские, бессмысленные минские соглашения, поэтому Мадрид и Мариуполь остались в руках у хунты, наших людей продолжают убивать, а нам так и не дали занять Эскориал, Версаль и ближайший террикон.

5. Мы все равно победим и здесь, и в России.

Если бы так выступил один человек, я бы сказал — случайность. Но десятками (а таких интервью уже больше десяти), с нарастающей интенсивностью заполняя интернет своими, в общем-то, довольно пресными, неинтересными и однообразными стенаниями эти еще вчера никому не известные люди возникать не могут. Они бы в таком количестве просто не заинтересовали СМИ.

Но ведь если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь надо.

Прямо скажем, что в овеянных ореолом заслуженной славы войсках Новороссии сражаются далеко не одни лишь идеалисты. Идеалистов там как раз меньше всего.

В любой гражданской войне добровольно (вне мобилизационных мероприятий власти) принимают участие несколько групп (которые можно условно назвать профессиональными). Это, во-первых, глубоко идеологизированные сторонники какой-либо идеи, готовые за идею убивать оппонентов. Во-вторых, силовики (которые, как правило, оказываются по обе стороны баррикад). Часть из них делает сознательный выбор, часть — случайный, но война — их профессия, вот они ею профессионально и занимаются. В-третьих, те, кто в детстве в войну не наигрался (в том числе эльфы, гномы, хоббиты, рыцари и реконструкторы). Им выпала уникальная возможность помахать не картонным мечом, а перепрыгнуть из мира игрушечной войны в мир войны реальной. В-четвертых, наемники. У них, как и у силовиков, война — профессия. Только они воюют не на государственной службе (по присяге), а на свой страх и риск (за деньги). Также ради заработка в добровольческие формирования любой гражданской войны стягиваются и представители пятой категории — различного рода маргинальные слои населения, в том числе и откровенные уголовники. Ну и седьмая, последняя категория, возникающая по ходу нарастания боевых действий, — люди, пришедшие мстить за убитых и искалеченных детей, родственников, близких, друзей, за уничтоженные дома и разрушенную жизнь.

Формирования, в которых воюют все эти категории добровольцев, могут формироваться по интересам (монархисты, анархисты, троцкисты, фашисты, коммунисты), по профессиональному принципу (бывшие сотрудники «Беркута», военные, наемники) и, наконец, как чаще всего и бывает, добровольческие части формируются вокруг харизматичного командира (марковцы, дроздовцы, каппелевцы, чапаевцы, буденовцы, стелковцы, безлеровцы и т.д.).

Добровольческие части одного формата могут на деле серьезно различаться по численности, составу, насыщенности вооружением и техникой, а также по реальной боеспособности. Между ними затруднена или вообще невозможна координация действий. Противостоять они могут исключительно такой же разношерстной добровольческой армии. Как только в бой вступают регулярные части (восстановлена старая армия или создана новая), подобная добровольческая структура сыпется.

Еще одна проблема добровольческих формирований — трудности с поддержанием дисциплины, особенно в частях, состоящих из пришедших на заработки маргиналов.

Грабежи мирного населения, нарушение правил и законов войны (военные преступления) и т.д. Кстати, из Донецка и Луганска сообщают не только о всеобщей любви к ополчению, но и о грабежах, отжатии собственности, необоснованных арестах и даже пытках. Причем речь идет не об отдельных эксцессах, а о широко известной практике, с которой власти ДНР/ЛНР борются, но победить пока не могут.

Понятно, что такая армия не могла победить пусть слабые и плохо обученные, но все же регулярные, значительно более многочисленные и лучше вооруженные войска Украины. Не будем вдаваться в подробности приграничных операций, они широко описаны. Но если полевые командиры говорят правду, и они могли взять Мариуполь и Киев, то чего же не взяли? Чего они вообще прислушивались к мнению Москвы, которую обвиняют в предательстве?

Есть все основания считать, что самостоятельно ополчение, в том состоянии, в каком оно находилось в июле-августе, не смогло бы не только разгромить украинскую армию, но и отстоять Новороссию. Они потому и слушаются Москву, что все у них получается несамостоятельно. Собственно, их претензии к Путину (слушает не тех, кого комбриги любят, делает не то, что они хотят) подтверждают их несамостоятельность. Самостоятельные действуют сами. Но ведь одно дело несамостоятельно организовать разгром украинской группировки у границы, а другое дело — так же несамостоятельно до Киева идти.

Несамостоятельность слишком заметна будет, поскольку ополчения мало, дорога длинная, фронт широкий, и кому-то надо, кроме организации артиллерийской поддержки, обслуживания бронетехники, создания системы ПВО, способной убрать с неба украинскую авиацию, тылового обеспечения (вы видели хоть одного ополченца-интенданта или развернутый полноценный штаб хотя бы бригадного уровня?) заниматься контролем коммуникаций, сковыванием маневра украинских войск, обеспечением флангов и т.д. «Отпускников» не наберешься.

По сути, полевые командиры выдвигают России претензии за то, что Москва отказалась брать Киев своими силами, нарисовав на танках флаг Новороссии и давая возможность командирам ополченцев пиариться на камеру и рассказывать, что «хочу телевизор сморю, хочу на постели валяюсь, а что дедушка? Я его веником».

Не будем говорить о сложной геополитической обстановке, о стратегической ловушке, о необходимости выигрыша времени для перестройки финансово-экономической системы РФ и смены внешнеторговых приоритетов. Просто отметим, что если бы «освободительная армия Новороссии» двинулась на Харьков и Одессу в том моральном и организационном состоянии, в каком она находилась в июле-августе 2014 года, там бы после первой эйфории возникло много вопросов по поводу того, кто хуже. В конце концов, от фашистов ничего хорошего не ждали. Так что в них разочароваться было сложно. А вот о своих никто не хочет вздыхать: «Белые пришли — грабють. Красные пришли — грабють». Конечно, большинство частей армии Новороссии были достаточно дисциплинированы, но об армии судят по одному подонку, а в среде ополченцев такой был не один (иначе военные власти ДНР/ЛНР не прибегали бы в отношении добровольцев к такой суровой мере поддержания дисциплины, как расстрел).

Итак, ни технически, ни морально, ни численно, ни организационно армия Новороссии в августе не была готова проводить глубокую наступательную операцию. Зачем же нам сегодня комбриги рассказывают о том, как Россия не дала, а уж они бы не подкачали?

Думаю, что уровень мышления большинства полевых командиров заставляет их ощущать «вопиющую несправедливость», когда их, героев обороны, лично с нуля сформировавших свои части и переживших первые, самые тяжелые бои с карателями (тяжелые просто потому, что еще никто не верил, что будет война, а само ополчение было малочисленно, плохо вооружено и не обстреляно) заставляют вливаться в какие-то структуры, подчиняться каким-то непонятным им людям, когда с них спрашивают не только за личную, но и за расхлябанность и недисциплинированность подчиненных, а совсем уж самостоятельных отстраняют. Вот они и жалуются, преувеличивая свои подвиги, как всегда бывает на рыбалке, охоте и на войне.

Это, однако, внешний видимый контур. Потому что им ведь с завидной регулярностью предоставляют время и место на патриотических ресурсах. Значит, есть люди, заинтересованные именно в той интерпретации событий в Новороссии, которую излагают комбаты и комбриги, вдруг почувствовавшие себя генералиссимусами Чан Кайши. Есть люди, заинтересованные в том, чтобы превратить естественное недовольство вольной партизанщины, превращаемой в регулярную армию, в политический протест. Мы их не знаем, они себя не показывают, выдвигая на первый план недовольных командиров, но нас и не интересуют их фамилии. Это хлеб ФСБ. Мы же пытаемся вскрыть их возможную цель.

Вряд ли это американские наймиты, мечтающие о «патриотическом майдане», раз уж не удался майдан либеральный, смещении Путина и ликвидации России. США, конечно, могут поиграть с патриотическим майданом, чтобы создать лишние проблемы Путину, но реальная игра на победу такого майдана вряд ли устроит американцев. Дело в том, что победа «патриотического майдана» будет означать приход в Кремль политиков на несколько порядков менее квалифицированных и адекватных, чем команда Путина, политиков, которые могут с простодушием Стрелкова заявлять, что, мол, думал, что в Донбассе будет как в Крыму, и начал войну, а Путин, бяка, поступил не так, как я хотел. Это будут политики, признающие только ставку на военную силу, и не только справедливо уверенные в том, что российская армия, если надо, до Бискайского залива дойдет, но и готовые ее туда послать, а будут США вмешиваться, то ядерный удар могут нанести. Это люди войны, для которых победа имеет абсолютное значение, не важно, как и какой ценой она достигнута и можно ли было не воевать вообще. Из всех возможных решений они всегда выберут войну. Ну а американцам, чтобы устроить ядерный Армагеддон, нет никакой необходимости выстраивать такие сложные схемы. Это можно сделать хоть завтра, просто запустив собственные ракеты и замерев в ожидании ответного удара.

Более того, мне понятно, что люди, способные организованно выпустить в российское информационное пространство десяток новороссийских комбригов, никогда не отдадут власть этим амбициозным, но крайне простодушным ребятам. Сейчас новороссийские военные привыкли к вниманию, восхищению и к тому, что в ДНР/ЛНР они практически полные хозяева. Они автоматически экстраполируют это состояние на весь Русский мир, который куда сложнее, чем кажется из окопа под Волновахой или из блиндажа под Дебальцево. На деле они просто ударный отряд информационной войны, задача которого — дискредитировать президента РФ, по возможности втянув его в противостояние с патриотической общественностью и подорвав его авторитет в армии Новороссии, обеспечив таким образом резкое падение рейтинга и вынужденный уход из политики, чтобы не потерпеть поражение на очередных выборах. Когда и если задача будет выполнена, комбриги потеряются так же, как и возникли, — человек, которого две недели не показывают по телевизору, в политике не существует.

Уверен, что у многих уже возник логичный вопрос: а зачем кому-то таким сложным и рискованным путем убирать Путина, если, по сути, почти ничего не поменяется?

Поменяется. Фамилия главы государства и пара незаметных политических нюансов.
Сегодня Россия вернула себе статус сверхдержавы, а сверхдержавой Россия может быть, только пребывая в состоянии империи. Ну а империи нужен император. Не монарх, а именно император. Например, императоры Рима правили республикой, просто занимая ключевые республиканские магистратуры плюс получая imperium — высшую военную власть. Многие из них передавали власть по наследству и точно могли повлиять на выбор преемника, но окончательное слово было не за ними, а за сенатом и армией.

Императоры Византии и польские короли, генеральные секретари КПСС и американские президенты по объему своих полномочий и с учетом ненаследственного характера власти (хоть не всегда приход к власти оформлялся в соответствии со строгой процедурой) являются (являлись) именно такими императорами республик. Кстати, во всех случаях речь шла об олигархических республиках.

Полномочия, принадлежащие по Конституции президенту России, а также народная традиция, придающая его власти сакральный характер, позволяет поставить этот пост в ряд вышеперечисленных. Далее все зависит от конкретной личности: один может быть «Царем Борисом», а другой — «рабом на галерах». Так вот, судя по всему, раб провел галеру свозь все бури и штормы и теперь в виду бухты у кого-то из членов экипажа появилась мысль, что он и сам может поработать капитаном. Благо большая часть работы сделана.

Я не случайно также обратил внимание на олигархический характер всех республик, управлявшихся императорами (кстати, к Франции Наполеонов I и III и к викторианской Англии тоже относится). Дело в том, что все 15 лет правления Путина — это время медленных, незаметных, но радикальных реформ, постепенно уничтожавших базу ельцинской олигархической республики и перемещавших центр власти из рук большого бизнеса в руки профессиональных политиков-управленцев. Сравните ситуацию накануне 2000-х, когда самый дорогой россиянин устал и решил уйти, и накануне 2015-го, и вы поймете, как все изменилось.

Судя по постоянному повышению роли государства в экономике, а также по усилению его социальных обязательств, после окончательной внешнеполитической победы в противостоянии с США, которую можно ожидать к 2017-2018 году (имеется в виду не ситуация на Украине, которая разрешится раньше, а юридическое оформление нового мирового порядка) и которая позволит России сосредоточиться на внутренних проблемах, окончательный демонтаж олигархической республики неизбежен. Тем более что ее адепты лишатся и внешнеполитической (США) и интеллектуальной (российская либеральная интеллигенция потеряет евро-атлантический пример процветания, который последние 25 лет активно эксплуатирует в любой дискуссии) опоры.

Избежать подобного развития событий сторонники сохранения олигархической республики могут, только заменив Путина на тоже патриота, возможно даже большего антиамериканиста, готового проводить активную внешнюю политику, но забыть о внутренних реформах.

Фактически альтернативой путинскому курсу будет попытка, вытеснив США, занять их место мирового жандарма и эмиссионного центра, для того, чтобы, во-первых, отвлечь внимание населения от внутренних проблем внешними победами, а во-вторых, совершенно по-американски подкупить народ за счет ограбления остального мира и вывести таким образом олигархов из-под удара, сделав народ соучастником их преступлений.

На примере США мы видим недолговечность такой системы, но на век нынешнего поколения олигархов хватит, а следующее пусть заботится о себе само.

Ростислав Ищенко, президент Центра системного анализа и прогнозирования