«Никогда мы не будем братьями…»?

Как украинский национализм из болезни превратился в эпидемию.

«Никогда мы не будем братьями…», - написала украинская поэтесса Анастасия Дмитрук. Братьями – с кем? С русскими, живущими в России? Или с русскими, живущими на Украине? Или со всеми русскими, украинцами, белорусами, кто не поддерживает придуманные за два десятилетия исторические сказки про украинство? Или с теми, кто прервал украинский сон о скором европейском будущем?

Прочел где-то, что национализм на Украине возник в правление Щербицкого. Это не так. Напротив, Щербицкий во время пребывания на посту первого секретаря ЦК Компартии Украины преследовал и диссидентов, и носителей национальной идеи.

Другое дело, предшественник Щербицкого Петр Шелест, который не только защищал от обвинения в национализме литераторов-диссидентов Николая Винграновского и Ивана Драча, но и сам выпустил книгу «Україно наша Радянська», за которую и поплатился должностью. Как писали тогда партийные критики, «…в последние годы в нашей литературе появился ряд книг (Р. Иваничука, С. Плачинды, И. Билыка), для которых характерна идеализация патриархальщины. Украшая прошлое, такие авторы противопоставляют его современности. Книга «Україно наша Радянська» не только не помогает развенчивать подобные явления, а, наоборот, ограничивает возможности критики антиисторических тенденций в освещении прошлого украинского народа в художественных и научных изданиях».

Не из той ли книги растут нынешние «исторические» тенденции в Киеве?

Национализм на Украине существовал еще в советское время, но был скорее болезнью, присущей в основном творческой интеллигенции. Никто тогда предположить не мог, что вскоре он эпидемией распространится по всей республике.
Но тревожные звоночки уже были.

В ту пору я работал в Донецкой молодежке, затем собкором «Комсомольской правды» по Донбассу и Харькову. Так вот, в 80-х годах в закрытых письмах ЦК КПУ говорилось, что после многих лет лагерей, ссылок и спецпоселений на Западную Украину возвращаются бандеровцы. Причем, возвращаются при больших деньгах, заработанных на колымских стройках и якутских приисках. Они с размахом обустраиваются, посмеиваясь над земляками, не нажившими при советской власти ни капиталов, ни палат каменных, живущих нередко, как в довоенные годы, в хатках с земляными полами. И это было сильнее всякой пропаганды.

Тогда казалось, что опасность касается лишь Западной Украины, а никак не всей республики. С развалом СССР выяснилось, что это не так.

В начале 90-х годов уже сформированные и экипированные части УНА/УНСО расквартировывались по всей Украине, в том числе и под Донецком. Их боевые отряды однажды парадным маршем прошли по центральной улице города – улице Артема. Но тогда в Донбассе было сильное и хорошо организованное шахтерское движение. Их лидеры – Михаил Крылов и Николай Волынко (с ними вместе я прошагал от первых шахтерских стачек до организации нового независимого профсоюза горняков) пригласили лидеров националистов и сказали: «Ребята, поезд на Львов уходит в 6 часов вечера. До этого времени мы вас бить не будем».

И что они?

После шести вечера никого из них в городе не осталось.

Так просто разрешались в ту пору национальные споры.

Был у меня еще один забавный случай. В 1993 году я работал уже в Москве, но приехал в Донецк на очередную шахтерскую забастовку, поселился в гостинице. И вот звонят местные телевизионщики, говорят, что со мной хочет встретиться киевский журналист.

– Только, видишь ли, - замялись телевизионщики, – он – националист.

– Да хоть кто. Мы же не политические дискуссии будем вести.

Но тот был настроен именно на дискуссию. Причем, тональность спора становилась все безапелляционней и агрессивней. Ох, узнаю ее сейчас в телевизионных политических шоу, на которые приглашаются представители Киева.
Я уже хотел было выставить гостя за дверь, но тот, видимо, почувствовав остроту момента, выставил на стол бутылку горилки и выложил пачку сигарет «Прилуки». Окно моего номера выходило на площадку перед рестораном. Я вышел в окно и вернулся в номер с бутылкой армянского коньяка и пачкой «Мальборо». Гость, видимо, не ожидая того, вдруг с грустью признался, что он таких трат себе позволить не может. Все. Этим национальная тема была закрыта.

Кажется, в тот же год случился и парад бандеровцев в Донецке.

– Под галичину мы никогда не ляжем, - убеждал меня Волынко. – Никогда!

– Но они же вооружены и хорошо организованы.

– Мы тоже организованы. И оружие у нас есть, - утверждал Николай.

Сколько времени с тех пор прошло? Чуть больше двадцати лет? Сегодня Николай Николаевич Волынко, успевший побывать депутатом Украинской Рады от партии Юлии Тимошенко, мыслит уже по другому.

«Я горжусь тем, что я украинец, что я бандеровец!», – восклицает он.

Во какой поворот!

По его словам, многие члены НПГД (независимый профсоюз горняков Донбасса – А.К.) воюют в батальонах за Украину.

– Вместе с НПГУ (независимый профсоюз горняков Украины – А.К.) мы подписали совместное заявление и обратились к Минэнерго с просьбой выделять бытовой уголь на блокпосты. И сейчас помогаем нашим бойцам от Счастья до Мариуполя. Комбаты связываются напрямую со мной, я – с генеральными директорами предприятий. И решаем проблемы.

Дальше – больше.

– Хотите жить в России? Чемодан, вокзал, Россия! Мы будем строить новую Украину. Местная власть боится люстрации. Боится. А мы хотим жить. Народ стоял на Майдане. На Майдане стояли налогоплательщики, и много наших членов профсоюза были на Майдане. Мы защищали себя, свои семьи и хотим жить в нормальном государстве.

Таков сейчас Коля Волынко, который когда-то не только клялся, что никогда не ляжет под галичину, но и предупреждал, что, по его информации, меня заказали московским бандитам донецкие мафиози. Действительно, я был тогда изрядно побит, но не знал, по чьему заказу. Спасибо Коле, прояснил.

Сегодня, судя по его высказываниям, он принадлежит киевской партии войны. Потому что, как и Ярош, против всяких мирных переговоров и готов сражаться за идеалы майдана до последнего шахтера. Но уже за другие идеалы, нежели те, которые отстаивал чуть более двадцати лет назад.
– Хотелось бы спросить у доморощенных «миротворцев», с кем они собираются садиться «за стол переговоров»? – спрашивает он. – С кучкой отморозков из так называемых ДНР и ЛНР, которые вот уже три месяца откровенно занимаются мародерством и терроризмом на территории Донбасса, похищают и убивают мирных граждан, используют женщин и детей в виде «живого щита» в противостоянии с подразделениями Вооруженных сил Украины? Или с чеченскими боевиками и российскими диверсантами, которых Кремль активно забрасывает на нашу землю с целью дальнейшей дестабилизации ситуации? Нет смысла садиться за «стол переговоров» и с местной властью, которая фактически отсутствует в зоне вооруженного противостояния. Которая сама способствовала разжиганию сепаратистских настроений в нашем Донбассе.

Но его другой товарищ и бывший соратник Миша Крылов, то ли потому, что живет все-таки в Донбассе, а не в Киеве, то ли потому, что не побывал в кресле народного депутата от блока Юлии Тимошенко, говорит и думает иначе.

По его словам, шахтеры воюют не в украинских батальонах, а с украинскими батальонами. И поставляют им не уголь на блокпосты, а огонь из всех видов вооружений.
На Донбассе, по его словам, сформированы две шахтерские дивизии, которые сражались под флагом ДНР, и в каждую из них записывались по 15–20 человек в день, а иногда и больше.

И – тоже от имени Независимого профсоюза горняков Донбасса – пишет письмо шахтерам Германии, в котором пытается донести до европейского пролетариата позицию пролетариата Донбасса.

«…На Донбассе идет настоящая война, в которой гибнут мирные люди: старики, женщины, дети, – говорится в нем. – Вам нагло врут о том, что война идет между Украиной и Россией. Но это не так! Война идет между народом и кучкой олигархов при поддержке властей ЕС и США. Беда Украины в том, что подонкам, находящимся у власти, удалось заразить фашистскими идеями определенные массы людей. Мы, жители Донбасса, боремся против любых проявлений нацизма и фашизма. Мы боремся с оружием в руках за свою жизнь и жизнь своих близких. Нам некуда отступать - это наша земля! Мы обращаемся к вам, рабочим европейских стран, с просьбой о солидарной помощи: помогите нам разбить оплот фашизма на Украине. Это будет наша общая Победа!»

Два лидера. Два недавних соратника. Два взгляда на происходящее. Кстати, Крылов до того, как возглавил шахтерское движение Донбасса, работал на шахте «Октябрьской», которая находилась на окраине Куйбышевского района Донецка, в самой горячей точке – между поселком Пески и аэропортом. Я тоже там одно время жил на улице Лузина, потом на улице Вахрушева. Там до сих пор живут наши друзья. Вернее, жили. Кто-то погиб по время обстрелов. Кто-то ушел в ополчение. Многие покинули свои дома. Этот микрорайон назывался поселком Северный. Или поселком шахты «Октябрьской». Шахта нынче разбита так, что, говорят, восстановлению не подлежит. Поселка тоже фактически уже не существует.

Когда Мише напоминают о его недавней дружбе с Волынко и говорят о линии размежевания, которая прошла и через Независимый профсоюз горняков Донбасса, он жестко отвечает:

– Я бы не назвал это размежеванием. Те, у кого есть голова на плечах, уже давно поняли, кому можно верить, а кому – нет. Да, есть отдельные лица... Тот же Волынко. Но от него ушли почти все. Люди над ним просто смеются.

«Никогда мы не будем братьями…».

Подобная линия размежевания пролегла не только между западными и восточными областями Украины, не только через шахтерский профсоюз. Она пролегла между моими бывшими коллегами-журналистами, работающими в Киеве и работающими в Донецке, даже между теми, кто живет в Донецке. Между самими украинцами, живущими в России и живущими на незалежной. Даже между бывшими одноклассниками-однокурсниками, между друзьями и родственниками.

Обе стороны считают друг друга зомбированными – одни российской, другие – украинской пропагандой.
Беда еще в том, что исторические сказки об украинстве были подкреплены сказками о светлом европейском будущем. Эта последняя сказка грела умы не только носителей национальной идеи.

За пару месяцев до майдана мы сидели в одном из донецких кафе с приятелем, человеком, казалось бы, неглупым, имеющим свой небольшой бизнес, и я спрашивал, что он лично ждет от евроинтеграции?

– У нас будут европейские пенсии, европейские зарплаты….

– Откуда? При разваленной-то экономике и политической нестабильности?

– Ну, не сразу, лет через пятьдесят или сто. Европа нам поможет. Зато мы сразу после подписания соглашения сможем свободно ездить в страны Евросоюза.

Сейчас он действительно живет в Евросоюзе. В Праге у сына. Жена его перебралась к родственникам в другой украинский город, расположенный на территории, контролируемой силовиками. В Донецке осталась старенькая мать.

Сколько людей на Украине мечтали вот так же «свободно ездить». И эта мечта превратилась в право свободно убегать. От войны, нищеты, от призыва в армию.

«Никогда мы не будем братьями…».

Человечество давно поняло те истины, что в гражданской войне не бывает победителей. Что всякая революция оборачивается большой кровью. Что цели и лозунги, заявленные ее вождями, со временем превращаются в свою противоположность. Что революция пожирает своих детей.

Этим путем прошла в свое время Франция, за ней Россия. Теперь вот Украина. Сегодня она пьяна от происходящего. Но, кажется, уже наступает похмелье.

Александр Калинин