Несказанная Даурия

Воистину, необъятна Россия! Воистину, прав Гоголь, говоря "надо проехаться по России". И я проехался. Я только что из Читы, из Забайкалья. Какой край, какие просторы, какие красоты. Горы в багульнике, как розовые облака. А сопки далекие, как синие облака. И ветер такой душистый, такой благоухающий полынями. Побывайте там и вам расскажут, показывая на какую-то речку, что где-то здесь таится безвестная могила Чингисхана.

Расскажут вам, как старообрядцы семейские приехали сюда и поднимали землю своими плугами и сохами. Расскажут о казачьих ватагах, которые ходили вдоль границы и отбивали нападения диких маньчжуров. Отсюда, из-под Читы, через Даурию, шли наши войска на Халкингол. И оттуда возвращался Жуков, увенчанный победной звездой.

Отсюда же в 41-м шли отряды и полки сибиряков, спасая, выручая из окружения Москву. А в 45-м именно из этих районов, переходя границу, двинулись вглубь Маньчжурии наши соединения, громя квантунскую армию. Какие нравы, какие характеры, какие темпераменты, сбрасывающие унылость, работающие с утра до ночи, преодолевающие напасти последних времен.

Вот два фермера – Чемусовы Николай и Михаил. Работали когда-то механизаторами на заводах, крутили баранки, водили экскаваторы. Рухнуло их городское производство, настигли их семейные неурядицы. Бросили все и приехали в эти непочатые степи в одних пиджаках. Ни кола, ни двора. Отыскали где-то брошенный военными, зарытый наполовину в землю КамАЗ, вытащили, откопали, отчистили. Из запчастей, набранных на сторонах в свалках, сложили новую машину. Вот появился инструмент.

На этом инструменте, на этом КамАЗе стали возить дрова, стройматериалы. Заработали первые деньги. Купили первую овцу, первую козу. А потом взяли жен из окрестных деревень. И работали день и ночь, день и ночь. И наработали. Сегодня у них в окрестных полях, на окрестных пажитях пасутся 120 тысяч голов крупного рогатого скота, тысячи овец, тысячи коз, свиньи, посевы, куры. Для экзотики съездили в Монголию и привезли сюда стадо яков и стадо верблюдов. Дожили до тех времен, до тех пор, когда поселение, которое они основали, решили зарегистрировать в населенный пункт. Хлопочут о том, чтобы на карте Забайкалья появилась новая жилая точка, новое название. И сказали: как только оно появится, это название, сразу же поставят церковь, чтобы благодарить господа за то, что он им дал в их трудовые руки.

А город Краснокаменск – город урана, где живут урановые люди, советский город, высеченный из земли одним ударом. Прямые улицы, дома, фонтаны, зелень среди этой горючей степи, школы, детские сады. И, конечно, урановые рудники. Все это лежит на плечах генерального директора Сергея Вячеславовича Шурыгина, который продолжает плеяду славных директоров того далекого советского уранового проекта, когда бурились первые рудники, ставились первые реакторы.

И мы выдержали мощнейшее давление Запада. Сначала создали свой ракетно-ядерный щит, а потом уникальную ядерную энергетику. Вот карьер, огромный, черный, пепельный, уходящий в глубину земли. Горняки, спускаясь в эту шахту, бурят в пластах урана шурфы, закладывают взрывчатку и взрывают эти толщи породы. Эта порода выходит на поверхность, дробится, проходит множество всевозможных превращений и трансформаций, обогащаясь, а потом мелкой крупой упаковывается в специальные стальные контейнеры и в запломбированных поездах отправляется далеко отсюда — на заводы, где из них делают твэлы — топливо для ядерных станций.

Смотрю на эти поразительные лица людей, на этих шахтеров, на этот поразительный энтузиазм, слежу за поездом, который медленно отчаливает от Краснокаменска, запломбированный, со всеми предосторожностями уходит на Запад на эти уникальные заводы, создающие твэлы. Как хорошо, что в России живут буряты. И как хорошо, что в России живут татары. И как хорошо, что в России живут ингуши. И как чудно, что в России живут русские. Эта страна огромна и необъятна по своим красотам. Каждый народ вносит в нашу палитру свою неповторимую краску, свою музыку, свой цвет, свой говор, свою высокую культуру, свою высокую таинственную душу.

Столица их небольшого Бурятского автономного округа Агинская – удивительно чистый, милый, славный, очаровательный городок с прекрасными домами, зеленью. В центре этого городка — гимназия. Из этой гимназии выпускники поступают практически все в высшие учебные заведения России, а оттуда многие их них работают в крупнейших корпорациях, в крупнейших научных центрах. Тут же, за поселком, находится буддистское поселение, буддистское стойбище — дацан, что значит факультет, университет, школа. Здесь обучаются молодые люди таинствам буддистского вероучения. Я беседовал с местным ламой, спокойным, очаровательным, глядящим на меня своими все понимающими добрыми глазами так, словно он только что вернулся на землю из Шамбалы.

Граница. На границе тучи ходят хмуро. И вдоль всей границы стоят гигантские бетонные колпаки доты, построенные еще Карбышевым для отражения возможной японской атаки. Начальник погранотряда Андрей Владимирович Волков – очаровательный, даже изысканный, утонченный, интеллигентный офицер, полковник, который прошел службу сначала в Заполярье в Норвегии, а потом в Таджикистане в знаменитом московском отряде. Мы говорили с ним о святости, нерушимости границы, о том таинственном мистическом мировоззрении, которое исповедует каждый пограничник, находясь у этой предельной черты, там, где начинается его Родина.

Он сказал, что, если я хочу понять реальную святость границы, он приглашает меня вместе с собой туда, где сходятся сразу три границы – китайская, монгольская и российская. И там, на этом стыке границ, поставлен крест. Это огромный, красивый, отлитый из чугуна крест с золотым тиснением и с высокой надписью: «Господи, спаси люди твоя».

Этот крест венчает собой границу. Это придает границе реальную святость, реальное чудесное, волшебное свойство. Начальник отряда рассказал мне, что, когда начался степной пожар, из Монголии пошел на Россию пал. И эти комья огня, как головы дракона, взлетали по ветру и переносились за десятки или сотни метров, поджигая другие участки степи. Огонь, дойдя до креста, вдруг остановился, раздвоился на два рукава, далеко обошел этот крест. И лишь потом вновь сомкнулся, оставив нетронутым этот кусок земли. Граница на замке, граница на запоре. Через пропускной пункт проходят в день десятки составов в Китай, туда и обратно, множество людей, автомашин. Люди, с которым мне доводилось встречаться, каждый по-своему наполнен желанием блага.

В центре Читы, в этом современном, шумном, с блестящими стеклами, с потоками иномарок городе, стоит старинная церковь 18 века, которую скатали из темных, потемневших от времени лиственничных стволов. Эту церковь называют здесь декабристской, потому что в ней венчались два декабриста. И в этой церкви находится музей декабристов. И небольшой коллектив музейных работниц, краеведов, превратил этот музей в своеобразное святилище, которое они оберегают, словно весталки. Они чтят декабристов. Они помнят их великий подвиг. Они благодарны им за то, что они привнесли в Сибирь столько света, столько образования, столько ума и красоты. В этой церкви детские кружки изучают родную русскую историю. И от этих людей веет какой-то удивительной благоговейной силой и красотой.

Каждый, с кем я здесь встречался, каждый, кому я пожимал руки, каждый, с кем я обнимался в братских объятиях, исполнен благоговения перед своим краем. Наполняет эту жизнь благородством, трудами праведными, облагораживает тот мир, ту окрестность, которую судьба вверила ему в ведение. Я знаю, что Россия без этого края невозможна, как и невозможен этот край без России.

Александр Проханов