Битва за Ленинград vs. высадка в Нормандии

Долгое время нас пытались уверять, что СССР победил в Великой Отечественной войне, «завалив немцев трупами». Ну ОК — тогда давайте посмотрим, как воевали с немцами доблестные американцы, ведь у них-то всё наверняка было устроено по уму, так ведь?

6 июня 1944 года во время высадки в Нормандии американцы и британцы бросили на укреплённую линию обороны немцев свою пехоту. Голый пляж, прекрасно простреливаемый с господствующих над берегом холмов, на которых были расположены укреплённые артиллерийские и пулемётные огневые точки.

Вы никогда не видели, как стреляет пулемет MG42? Он не делает привычное «та-та-та-та» — он рычит, темп огня 1200 пуль в минуту, 20 пуль в секунду. 20 в секунду, Карл!

История донесла до нас один из эпизодов этой высадки, известный как «Зверь с Омаха-бич». Один из немецких пулемётчиков, Генрих Северло, ефрейтор 352-й пехотной дивизии, сидевший в опорном пункте №62 с пулемётом MG42 и двумя карабинами, за несколько часов расстрелял 12 тысяч патронов из пулемёта и ещё около 400 из карабинов. За это время он убил и ранил, по разным оценкам, от 2500 до 3000 американских солдат.

Один пулемётчик. Из сотен таких же. Можете представить себе, каковы были общие потери союзников в этот день. Это как раз тот случай, когда можно уверенно и буквально сказать «трупами закидали». При этом официальные американские власти признали только 4414 убитых за время проведения операции «Оверлорд» по всему фронту. Как говорит пан Тымчук, «потерь нет».

Кстати, Генрих Северло остался жив, хотя в конце концов и был ранен при отходе и попал в плен. Пиндосы не узнали, что он и есть тот пулеметчик из опорного пункта 62.

Битва в Хюртгенском лесу. Считается «самым длинным сражением, в котором приходилось участвовать американской армии». Генерал-фельдмаршал Вальтер Модель несколько месяцев сдерживал превосходящие силы союзников, опираясь лишь на безнадёжно устаревшую к тому времени «линию Зигфрида», не приспособленную для использования на ней современных артиллерийских орудий. В ходе сражения американцы потеряли, по самым скромным подсчётам, 33 тысячи убитыми и ранеными (свыше двух дивизий), не сумели достигнуть поставленных задач, а сама битва была названа «поражением первой величины».

Немецкое наступление в Арденнах. Немецкая группировка численностью примерно в 240 тысяч человек успешно атаковала в течение восьми дней американскую армию, состоявшую из 840 тысяч человек (да, в три с половиной раза большую!).

При этом генерал Эйзенхауэр писал в мемуарах, что он знал о готовящемся наступлении немцев и «подготовился». Несмотря на его «подготовку», немцы за неделю продвинулись на фронте примерно в 100 км шириной вперёд на 80-100 км, уничтожив около 800 танков и 90 тысяч американских солдат (ещё 30 тысяч взяли в плен).

Ситуация складывалась для сил союзников критически, и американскому правительству пришлось обратиться к Сталину с просьбой начать наступление быстрее запланированного. Спешно начатое успешное наступление советских войск заставило немцев существенно ослабить свою арденнскую группировку, перебросив на восточный фронт 6-ю танковую армию Дитриха и ещё 16 дивизий. И тогда, когда от немецкой группировки почти ничего не осталось, союзники начали «успешное контрнаступление».

Оборона Бастони. Отдельно стоит отметить «героическую» оборону городка Бастони 101-й воздушно-десантной дивизией США (которых после битвы газеты называли «побитыми бастонскими ублюдками»). Защищали Бастони американские парашютисты от немецкой Учебной танковой дивизии. Учебной она называлась не зря, потому что комплектовалась из курсантов танковых училищ, не закончивших обучение. И, насколько я знаю, к моменту битвы у Бастони у этой дивизии оставалось половина личного состава и менее трети танков. А сколько фильмов было снято про эту «героическую» оборону! Почти как про хероев под Крутами.

Про операцию «Коттедж»,когда американцы потеряли при захвате ПУСТОГО острова 103 человека убитыми, 230 ранеными и эсминец USS Abner Read, подорвавшийся на мине, слышали уже многие.

Все эти хвалёные американские генералы – Эйзенхауэр, Монтгомери, Брэдли – редкостные бездарности, успехи которых весьма сомнительны, несмотря на то, что они воевали против самых слабых и неподготовленных частей Вермахта, значительно уступающих им в численности (и при тотальном превосходстве в воздухе). И это именно американские генералы реально закидывали фронт трупами.

А теперь представьте себе гипотетическую ситуацию: США и Третий Рейх на одном континенте, а СССР на другом. Через сколько недель флаги со свастикой развевались бы и над Калифорнией, и над Вашингтоном?


Ну а теперь, когда вы знаете, как доблестно воевали пиндосы в Нормандии — я вам расскажу, как наши деды воевали под Ленинградом.

13 августа немцам удалось перерезать шоссейную и железную дороги Кингисепп – Ленинград, а также форсировать реку Луга. 14 августа 41 моторизованный и 38 армейский корпуса немцев вырвались на оперативный простор и двинулись на Ленинград. 16 августа пали Нарва и Кингисепп. В этот же день части 1-го армейского корпуса немцев захватили западную часть Новгорода, угроза прорыва к Ленинграду стала еще более реальна.

18 августа старшего лейтенанта Зиновия Колобанова, командира 3-й танковой роты из состава 1-го батальона 1 Краснознаменной танковой дивизии, вызвали к командиру дивизии генерал-майору В. Баранову. Штаб танковой дивизии в это время располагался в подвале собора, который был одной из достопримечательностей Гатчины, называвшейся в то время Красногвардейском. Показав на карте три дороги, ведущие к Красногвардейску со стороны Кингисеппа, Волосово и Луги, комдив приказал перекрыть их любой ценой.

Колобанов пришел в танковые войска по комсомольскому призыву. После окончания училища как отличник, который имел право выбирать место службы, выбрал Ленинград, «который любил заочно». Во время советско-финляндской войны прошел от границы до Выборга, трижды горел. Недавно отличился в боях под Ивановским. Его экипаж уничтожил фашистские танк и пушку.

Рота Колобанова насчитывала всего 5 танков КВ-1 (вместо 17 по штату, Кировский завод сделал, что мог — но сами понимаете, в городе даже с простым металлом было плохо, не то что с броней), в каждый из них было загружено по 2 боекомплекта бронебойных снарядов. Осколочно-фугасных грузили мало, главной целью танкистов было не пропустить к Красногвардейску танки. В тот же день Колобанов вывел свою роту навстречу немцам. Два танка старший лейтенант отправил на лужскую дорогу, еще два к дороге на Волосово, а свой танк разместил в засаде у перекрестка дороги, соединяющей таллиннское шоссе с дорогой на Мариенбург – северной окраиной Гатчины.

Колобанов лично провел с экипажами танков рекогносцировку, отдав указания о том, где оборудовать позиции, для каждой машины старший лейтенант приказал отрыть по два капонира (основной и запасной) и тщательно замаскировать их.

Командирский КВ у Колобанова был экранированным — на него Кировский завод наклепал дополнительные 25-мм листы брони поверх штатных. Свой танк Колобанов разместил так, что в его сектор обстрела попал самый длинный и открытый участок дороги. Дорога немного не доходила до расположенной поблизости птицефермы и чуть ли не под прямым углом поворачивала на Мариенбург. В одном месте дорогу пересекала грунтовая просека, по всей видимости, по ней местные жители ездили во время сенокоса. По обеим сторонам дороги стояли неубранные стога, были они и возле позиции, выбранной Колобановым. С двух сторон от дороги на Мариенбург были обширные болотины, в одном месте даже виднелось небольшое озеро с плавающими на нем утками.

Весь день танкисты рыли капонир для своего танка, вкопать КВ в достаточно крепкий грунт было сложной задачей. Однако к вечеру танк был скрыт землей по самую башню. Подготовил экипаж и запасную позицию, после чего тщательно замаскировал их, скрыв даже следы от танковых гусениц. Ближе к ночи к танку подошло пехотное охранение, которое разместилось чуть позади танка, позиции боевого охранения также были замаскированы.

Около 10 часов утра слева, со стороны дороги на Волосово раздалась стрельба, Колобанов без труда определил по звуку танковое орудие КВ. Позже по радио пришло сообщение о том, что один из экипажей уже вступил в бой с танками противника.

На их же участке было по-прежнему тихо. Пользуясь моментом, Колобанов вызвал к себе командира пехотного охранения и приказал тому не открывать огня по противнику до тех пор, пока не откроет огонь его КВ. Для своего танка Колобанов отметил два ориентира: первый – две березы в конце перекрестка и второй – сам перекресток. Ориентиры для стрельбы были выбраны с таким расчетом, чтобы уничтожить первый танк на перекрестке и не дать остальным танкам колонны свернуть с дороги, уходящей к Мариенбургу.

Фашисты появились на дороге только во второй половине дня, около двух часов. Захлопнув люки, танкисты приготовились к бою. Вскоре наводчик, старший сержант Андрей Усов, доложил о том, что видит в прицеле 3 мотоцикла с колясками.
Колобанов, понимая, что перед ним разведка противника, приказал пропустить ее, не открывая огня. Немецкие мотоциклисты быстро проехали перекресток, миновали стоящий в засаде танк и устремились на Мариенбург. Выполняя приказ Колобанова, не открыли по ним огонь и пехотинцы. В это время все внимание экипажа КВ было приковано к идущим по дороге немецким танкам. Колобанов отдал приказ радисту доложить о появлении танковой колонны немцев, а сам просматривал дорогу, на которой один за другим появлялись немецкие танки, окрашенные в темно-серый цвет.

Танки «T-III» и «T-IV» шли на сокращенных дистанциях, подставляя свои левые борта под орудие стоящего в засаде КВ, который мог поражать их как в тире. Люки некоторых машин были открыты, экипаж даже видел лица немецких танкистов, расстояние между немецкими танками и КВ не превышало 150 метров.

В это время на связь с Колобановым вышел комбат Шпиллер, который сурово спросил ротного, почему тот пропускает немцев. Шпиллер уже знал о том, что на волосовском и лужском направлении утром был бой с немцами, знал он и о продвижении немецких танков к позиции Колобанова, и его начало беспокоить длительное молчание КВ командира одной из его рот. Отвечать Шпиллеру было уже некогда, головной немецкий танк въезжал на перекресток и вплотную приближался к первому намеченному танкистами ориентиру.

В этот же момент Колобанову доложили о количестве танков в колонне, их было 22. Когда до намеченного ориентира оставались секунды движения, Колобанов понял, что пора начинать бой, и приказал Усову открыть огонь. Первый танк в колонне загорелся с первого выстрела, он был уничтожен еще до того, как миновал перекресток.

Вторым выстрелом уже на перекрестке был уничтожен второй танк. На дороге образовалась пробка. Колонна немецких танков, и без того следовавшая с минимальными интервалами, сжалась, как пружина. Колобанов приказывает перевести огонь на хвост колонны, чтобы окончательно зажать ее на узкой ленте дороги. Однако в этот раз с первого выстрела поразить замыкающий танк не удается, снаряд разрывается, не долетев до цели. Старший сержант Усов корректирует наводку и, произведя еще 4 выстрела, уничтожает два последних танка в колонне. Вражеские машины оказываются в ловушке.

Первое время немцы не понимают, откуда их расстреливают, и начинают поражать копны сена, подозревая, что в них прячутся танки или орудия ПТО. Однако вскоре они пришли в себя и обнаружили замаскированную засаду.

Начинается танковая дуэль нашего КВ и 18 оставшихся немецких танков. На КВ обрушивается целый град бронебойных снарядов, наш танк спасает то, что он по башню врыт в землю и имеет дополнительные 25-мм экраны. Через некоторое время от маскировки не остается и следа.

Внутри танка танкисты задыхаются от пороховых газов и удара многочисленных болванок по броне. Заряжающий Николай Роденков работает в бешеном темпе, загоняя в казенник все новые и новые снаряды. Наводчик Усов не отрывается от прицела, продолжая поражать танки в немецкой колонне.

Фашисты понимают, что попали в западню, и стараются маневрировать, но снаряды, выпущенные советским танком, поражают их один за другим. Их же многочисленные попадании почти не причиняют КВ никакого вреда. Сказывается выраженное превосходство советского танка в огневой мощи и толщине бронирования.

На помощь немецким танкистам приходят двигавшиеся за колонной пехотные подразделения, под прикрытием огня танков немцы начинают разворачивать на дороге противотанковые пушки. Колобанов вовремя замечает эти маневры и приказывает Усову поразить орудия ПТО осколочно-фугасными снарядами. В бой с немецкой пехотой вступает и боевое охранение, находящееся за КВ.

Усову удается быстро уничтожить одно орудие вместе с расчетом, но вторая пушка успевает произвести несколько выстрелов. Один из них разбивает перископный прицел командира, из которого Колобанов наблюдал за полем боя, а другой выводит из строя механизм поворота башни, делая ее неподвижной. В конце концов Усову удается разбить и эту пушку, но КВ почти лишается возможности маневрировать огнем. Большие повороты орудия вправо и влево теперь можно выполнять, только поворачивая весь корпус танка. По сути, КВ Колобанова превращается в ПТ-САУ.

Понимая, что немцы хорошо пристрелялись к его позиции, Колобанов приказывает механику-водителю вывести танк из капонира и сместиться на запасную позицию. Прямо на глазах немцев танк задним ходом выбирается из своего укрытия и отъезжает в сторону, располагаясь под прикрытием кустов. Танк вновь открывает огонь по колонне. В это время механику-водителю приходится сильно потрудиться, поворачивая по распоряжению Усова многотонную машину в том или ином направлении.

Наконец, последний 22-й танк немцев уничтожен.

За время боя, который продолжался более часа, старший сержант Усов успел выпустить по неприятельским танкам и противотанковым орудиям 98 снарядов, из них бронебойные были израсходованы все, а осколочные — почти все.

После боя Колобанов насчитал на своем танке более 100 вмятин от немецких бронебойных снарядов, однако ни один из них не смог вывести танк из боя. Танк натурально выглядел, как лунный пейзаж — часть листов экранирования вздыбило и сорвало, кое-где на бронекорпусе разошлись сварные швы, но он всё еще мог двигаться.

Им подвезли немного снарядов, и они еще оставались на позиции. Потом начали бой с фашистскими танками, которые повернули сюда, получив удар на Лужской дороге. Но тут совсем кончились бронебойные снаряды. Колобанов доложил об этом комбату и получил приказ отойти для пополнения боезапаса.

Всего 19 августа в бою с ротой Колобанова (да что там ротой — с пятью танками) немцы потеряли 43 танка.

Вот так мы и «завалили немцев трупами», отстояв Ленинград.

Что думали вражеские танкисты, разворачивая башни и приникая к прицелам? Вероятно, одинокий советский танк казался им просто самоубийцей. Колобанов после войны рассказывал: «Меня часто спрашивали, было ли мне страшно. Неловко отвечать, могут принять за хвастуна. Но никакого страха я не испытывал. Объясню почему. Я — человек военный. После выхода в отставку я двадцать три года проработал в народном хозяйстве. Но все равно всю жизнь чувствую себя военным. Тогда командир дивизии дал мне приказ «стоять насмерть». Это не какая-то эмоциональная формулировка, а точный приказ. Я принял его к исполнению. Был готов, если надо, умереть. И никаких страхов у меня уже не возникало и возникнуть не могло».

Колобанов трижды горел в танке еще в финскую кампанию. Колобанов решил умереть, но не отступить — потому что он знал, у него были последние пять советских танков на этом участке, и дальше — Ленинград.