Германия прекратила финансовую поддержку крымских немцев

Короче, нас всех поместили в автобус и повезли, как анонсировала экскурсовод - дама лет 25 - по старому центру Варшавы. Это, конечно, было некоторым преувеличением, поскольку центр Варшавы был во время Второй Мировой практически уничтожен, так что он такой же "старый", как и наш Храм Христа Спасителя, но не будем придираться.

У одного из памятников нас вытряхнули из автобуса, и девушка, гордо указав на него, сказала - это памятник величайшему композитору в мире. Неглупые ежики в свое время испортившие нервную систему не одному преподавателю музыки, тут же сообразили - Фредерику Шопену. Ладно, подумали мы, хороший композитор, насчет величайшего, конечно, - дело вкуса. Мы Чайковского и Моцарта предпочитаем...

Та же история повторилась при подъезде к другому памятнику, который девушка анонсировала как памятник величайшему поэту в мире. Ежикам слегка поплохело при этом, поскольку они никак не могли понять, откуда в Польше взялся величайший в мире поэт. Предчувствие их не обмануло - перед ними стоял бронзовый Адам Мицкевич. Ежики в общем позитивно относились к нему - особенно за поэму "Пан Тадеуш", которую рассматривали как почти юмористическое произведение об очередном крахе панских надежд "нагнуть Москву". Но вот так при всем честном народе утверждать, что Мицкевич - величайший...

Далее, конечно, мы встретились с третьим по счету памятником и получили разрыв шаблона, узнав, что Йозеф Пилсудский - величайший полководец в мире. Нет, ну какие там Александр Македонский, Юлий Цезарь, всякие Наполеоны, Суворовы, Жуковы и др. Но ежики втайне надеялись, когда прозвучали уже привычные слова о "величайшем" увидеть памятник Рокоссовскому, которого глубоко уважают за его полководческие таланты... Не вышел каменный цветок.

Последней каплей стал визит к некоему памятнику, изображавшему группу вооруженных и полувооруженных людей, частично целых, частично раненных, частично - мы так поняли - уже мертвых. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять - это был памятник варшавскому восстанию 44 года. Экскурсовод тут же поведала собравшимся горячо любимую поляками душераздирающую историю о русской (это ее формулировка) армии, охотившейся на противоположном берегу Вислы на кур и лениво стиравшей портянки, в то время как Варшаву громила фашистская (опять-таки ее определение) армия. И тут ежики, уже изрядно контуженные встречей с тремя "величайшими" не вытерпели...

- Простите, - кротко сказали они, - Но почему одну противоборствующую армию вы определяете по названию превалирующей в ней нации, а другую - по названию превалирующих в ней идеологических убеждений. Это же создает неправильную картину. Надо либо тогда называть эти армии "советская" и "фашистская", либо - если принять ваш вариант, "русская" и...

Закончить мы не успели, поскольку двое мужчин, стоявших рядом с нами, немедленно побагровели так, что мы испугались за их здоровье. Экскурсовод, солидаризировавшись с ними по окрасу кожных покровов, залепетала что-то из серии - оно, конечно, да, вы правы, но мы так привыкли, и разве неправда, что в советской армии в основном воевали русские? Правда, сказали мы, но ведь и в противоборствующей армии в основном воевали немцы. И уж точно те дивизии, которые громили Варшаву были преимущественно немецкими, по этническому признаку.

Решив, что врага надо добивать в его логове, мы кротко поинтересовались, как считают в Польше, сколько людей погибло у них в результате гитлеровской оккупации (этот вопрос стал следствием утверждением девушки, что для них что гитлеровская оккупация, что советская - хрен редьки не слаще). 6 миллионов, сказала она, с подозрением глядя на нас. А во время советской? - 600 тыс. человек. Сразу видно, что никакой разницы, сказали ежи, и решили, что на сегодня хватит с них изучения альтернативно устроенного и развитого мозга представительницы величайшей в мире нации. Оставшаяся часть экскурсии прошла тихо...

Кстати, а с вышеупомянутыми немцами ежики в результате подружились. Они сами подошли к нам и выразили восхищение нашими познаниями в истории, после чего мы отправились в какой-то кабачок пить вино и болтать о всяком-разном...

Вот такая интересная, как говаривал Воланд, вышла история у нас в Варшаве.