НАТО учит польских лётчиков использовать ядерное оружие

И когда американцы спустили на воду свой первый атомный авианосец с бортовым номером “CVN-65?, капитан второго ранга Мурашов выходил на него в атаку чуть ли не каждую ночь. Мысленно, конечно.

И вдруг – невероятное стечение обстоятельств!

Садисты-адмиралы из Главного штаба ВМФ придумывают слежение за авианосной и очень ударной группой вероятнейшего тогда противника, и поручают, разумеется, Мурашову.И в один прекрасный день глядит он в перископ – и вот он, “Энтерпрайз”, вот он, сладенький, как на ладошке, и штук пятнадцать всяких разных крейсеров, эсминцев и прочих фрегатов вокруг него – как янычары вокруг Осман-паши.

Стерегут, значит, будто знают про существование капитана 2-го ранга Мурашова. Вообще-то, наверно, знали: говорят, что на каждого советского офицера старше майора в ЦРУ отдельное личное дело заведено. Если это так, то на Мурашова там – как пить дать – выделен целый шкаф.

У командира хищно заблестели глаза, а правый указательный палец машинально несколько раз нажал на несуществующий спусковой крючок несуществующего дробовика.
– У-у-у, гад!

Солнышко светит, самолёты с катапульт взлетают, антенны крутятся – а стрельнуть нельзя ни разику. Мир на планете нельзя нарушать. Вот если бы дали из Москвы команду… Хотя третьей мировой войны тоже не очень-то хотелось. Как же быть?Слежение за вероятным противником подразумевает простую, в общем-то, вещь: держи его, супостата, на прицеле и жди сигнала. Дадут сигнал – топи, не дадут – не топи, терпи, держи и жди, когда скажут топить, или тебя другой сменит месяца через три.

Трудная эта охота, скажу я вам, это все равно, что с похмелюги три часа пялиться на стакан холодного кефира или пива, а руки связаны намер-р-ртво…Да и внутри лодки – не санаторий с бассейнами и девочками. Подводная лодка – это же просто-напросто железный бидон, покрытый снаружи толстенным слоем резины. Представили, да? И что, ещё тянет в подводники? Во-во.

Одни сутки, другие, третьи… А как хочется влепить! Расписаться, как на Рейхстаге, только вместо надписи мелом “Здесь был кап. 2 ранга Мурашов!” – дыру в два трамвая. Вот здесь бы, как раз посередке… Даже ночью хорошо видно…

А этот гад – нарочно, что ли издевается? – ровно в полночь начал самолёты пускать: взлет-посадка, взлет-посадка, туда-сюда… Огоньки мигают, манят. И капроновое терпение, наконец, не выдержало постоянного трения об ту грань между умственным и физическим трудом, которую ежедневно стирают советские подводники.

Капроновое терпение звонко лопнуло, и эхо разлетелось по всем отсекам веером команд. Командир в сердцах звезданул кулаком по столу, разбудив закунявшего вахтенного офицера.
– Хватит, тудыть-растудыть! Торпедная атака! – И весь “Центральный” посмотрел на своего командира с восторгом.
– С учебными целями, – добавил Мурашов, несколько охладив пыл экипажа.
– Цель – “Энтерпрайз”. Ночь, однако, прямо к борту подлезем, хрен заметят. В центральный вполз минёр.
– Учебная фактически, тащ командир?
– Учебная, – подтвердил командир. – Пузырём. Пятый и шестой аппараты освободи.

И представил себе, как американские акустики, а следом за ними и все остальные наперегонки бегут на верхнюю палубу и в панике сигают за борт. Шум воздуха, выплевываемого из торпедного аппарата, не спутаешь ни с чем, а поди, разбери – вышла вместе с воздухом торпеда или нет… На таком-то расстоянии!Командир потер руки, предвкушая приятное. Держись, супостат. Держись, лапочка. Перископ провалился вниз, в “Центральный” ворохом посыпались доклады о готовности отсеков, и началось общекорабельное внеплановое мероприятие под волнующим названием “торпедная атака”.
– Пятый и шестой аппараты – то-овсь!… Пятый, шестой – пли!!! Имей, подлюка!
– Есть пли! – отрепетовал механик. – Воздуха не жалеть!

Шипение, бульканье, лодка слегка вздрогнула. Через некоторое время в центральном появился неприятный запах, и все завращали носами. Мурашов, прикрыв глаза в блаженстве, представляет себе картину, происходящую сейчас наверху… Сейчас бы ещё стопочку!Ладно. Не выдержав, командир цедит: “На перископную глубину! Поднять перископ!”

Ну-ка, что там? Так… Глянул в окуляры, повертел, та-ак… нашёл “Энтерпрайз”, и… мама!..
Нет. Не так.
– МА-МА! МАМОЧКА!!!
– Минёр! Минёр, ангидрид твою в перекись марганца!!!
– Здесь минёр…
– Чем стрелял, румын несчастный?!
– Тащ…
– Я тебя,.. я,.. чем стрелял, фашист?!
– Ничем я не стрелял…
– Как это – ничем?!
– А так, мы эта… тут с механиком договорились, что он в момент залпа гальюны продует – звуковой эффект тот же, а заодно и говно выкинем, две недели ж не продували, сколько можно его с собой возить.
– Сколько надо, столько и будешь возить! (минёр недоумевает – почему именно я?). Пересчитать торпеды!!!
– Тащ,.. а что случилось?
– Что случилось, что случилось… “Энтерпрайз” горит!!! Считай давай, говнострел-умелец!
Минёр пожал плечами и пошёл тыкать пальцем по стеллажам: плюс в аппаратах: плюс корма. А в перископе – картина!!! Глянем?


Пожар на авианосце USS Enterprise (CVN-65) 14 января 1969 г. Погибло 27 человек, 343 ранено, потеряно 15 самолётов (стоимостью 5-7 млн. долларов каждый). Ущерб, нанесенный кораблю, был оценен в 6,4 млн. долларов.

Ух, горит!Хорошо горит… Не просто горит – полыхает! В темноте здорово видно. Зрелище…
Дым, языки пламени, люди маленькими насекомыми бегают по полетной палубе – словом, полный комплект.
Доигрался! Долбанули “Энтерпрайз”! Это вам не хухры-мухры. Ой, что будет!..

Особист торчит посреди центрального и всё никак решение принять не может: дар речи потерял.

– Центральный минёру! Тащ командир, все торпеды на месте! Я не знаю, чего это он. А что, правда – горит?
– Пашшёл!.. Ищи, чем утопил этот утюг, и пока не найдешь…
– Не, ну говном – это навряд ли: То есть “Есть!”: А что, взаправду утоп уже?
– !!!!!!!
– Товарищ командир, цель номер три опасно приближается, дистанция пятнадцать кабельтов… – прервал размышления и догадки доклад акустика.
– Срочное погружение! Турбине вперед девяносто три! Боцман, ныряй на сто метров…

“Энтерпрайз” ни с того, ни с сего ушёл прочь от советского побережья восвояси, а лодке приказали скрытно вернуться в родную базу.

В точке всплытия поджидал БПК с комиссией.

Сразу же изъяли вахтенный журнал и штурманские карты. Поочередно опросили всех свидетелей и участников “атаки” и заставили письменно изложить события такого-то числа. И вырисовалось вот что. О присутствии в данном районе советской субмарины командир авианосца наверняка знал, а значит, знало и всё его охранение. Знал он также, что контакт с ней потерян. Это можно расценить, как отрыв АУГ от лодки, но дальнее охранение – тоже подводные лодки – все равно должны были продолжать поиск. Наверняка знала о потере контакта и вся ходовая вахта авианосца. Знали, и потому смотрели в оба. И тут – в лунной дорожке какой-нибудь сигнальщик видит перископ.

Докладывает, разумеется (у них за это дело крупная денежная премия, между прочим). Командование авианосца волнуется, луна прячется в облаках, и перископ скрывается (чтобы оптику в дерьме не запачкать). Все напряженно пялятся на воду, оповещают корабли охранения, а авианосец идёт, не меняя курса, потому что самолёты заходят на посадку.

Тут снова выглядывает луна, четко виден вышедший пузырь – в лунной опять же дорожке – и акустики кричат, что слышат торпедный залп… Рулевой и не выдержал, повернул, уклоняясь от “торпед” – так или иначе, история умалчивает, но самолёт не туда сел, врезался и загорелся.

Факт состоит в том, что по сведениям агентурной разведки и по дипломатическим каналам, в том месте и в то время, где наша лодка продувала гальюны, на авианосце произошёл пожар вследствие аварийной посадки самолёта, врезавшегося в рядом стоящие, а в довершение всего авианосец ещё и слегка влепил носом в борт своего же крейсера УРО “Белкнап”.

Опять же, через военного атташе производился запрос о наличии в том районе советских подводных лодок. Разумеется, вежливо ответили, что никаких лодок нет, а ТУ – быстренько вернули…

Автономка Мурашова закончилась досрочно…

На пирсе в базе лодку встречал лично командующий флотом. Выслушал доклад, насупившись, а когда командир уже приготовился ко вставлению, выложил ему две звезды: одну (большую и Красную) – на грудь, вторую – поменьше – на погон. В добавление к уже имеющимся. И сказал:
– Ну что ж, родной, одну свою мечту ты осуществил. “Энтерпрайз” минимум на полгода выведен из строя. За такое не грех и Героя дать. Но – не судьба. Подписывается международное соглашение о предотвращении конфликтов в море и воздухе путём запрещения имитации боевых атак.

Теперь, может, и они поймут его пользу, потому как ремонт “Энтерпрайза” им в копеечку вылетит. Но! – тебя там не было. Ты понял? И экипажу объясни. Ну, органы возьмут подписку о неразглашении, само собой…Объяснять янкам, что ты не имитировал торпедную атаку, а просто гальюны продувал, никто не станет. Во-первых, это их только разозлит, а во-вторых, смешно просто. Ещё возьмут и не подпишут соглашение, реванша искать будут.

ТАСС уже сообщил об аварии на “Энтерпрайзе” и заявил, что наших кораблей в этом районе не находилось. Так что, извини, вот тебе Орден Красного Знамени – это всё, что в моих силах. Да и вообще, не пора ли ему на покой? Командующий повернулся к комдиву.
– А то ведь, насколько я знаю, ещё одна мечта осталась, неосуществленная. Есть места?
– Найдем, товарищ командующий. Это – его последняя автономка. Готово представление на перевод в учебный центр, начальником тактического цикла.
– Езжай-ка ты, лучше, Мурашов, в училище. Учи там будущих флотоводцев, а здесь тебя оставлять опасно – чего доброго, ещё первую мечту вздумаешь осуществить…

А через полгода “Энтерпрайз” прошёл внеплановый ремонт и снова вышел бороздить просторы и пускать авиацию, и снова за ним кто-то гонялся… А он был такой чистенький, новенький, с иголочки, под флагом полосатым, и ничто не напоминало, что не так давно “Здесь был кап. 2 р. Мурашов”…