Крым - это Россия!

Но чем больше мы смотрим на всяких херойствующих соседей, тем более пошлым нам это кажется.

Не достойным зависти и уважения, а именно глубоко и безнадежно пошлым. За что потом, когда угар проходит, нациям часто бывает очень стыдно. Если даже удается избежать трибуналов.

Антиамериканизм?

Да что нам делить с нормальными одноэтажными кукурузниками?

А с итальянским или греческим фермером? Да, либеральные города и натовские «ястребы» - этих мы не воспринимаем. Но таки не по нацпризнаку. Если ты не убиваешь русских – мы про тебя вообще забыть можем. Вот кто с ходу назовет имя нынешнего грузинского президента? А сколько нам всякие тут рассказывали, что мы «такой личный неприязн испитываем – кущать нэ можэм»? И нет никакой неприязни – зато есть «Боржоми».

Ну не можем мы кого-то на гиляку за то, что он – другой национальности. Даже сволочь последнюю и убийцу. Пленных фашистов подкармливали. Которые к нам пришли ТАКОЕ вытворять – примерно на 5 Холокостов хватает.

И что? Виновных в Холокосте ловят до сих пор по свету, русским же говорят: ваши погибшие миллионы – не считаются, раз после войны в половине Европы не было многопартийности и «Кока-колы». Вот это – ужас-ужас, а вы тут с вашими сожженными деревнями. Поэтому им и референдум в Крыму страшнее Одессы.

Зато как же мы любим тех, кто к нам хоть немного с пониманием. До смешного. Все долги прощаем – ребята, только не делайте антироссийских переворотов! Ну просто не превращайтесь на Украину, а? Ну разве так трудно без гиляк вменяемому человеку, которого еще не охмурили ксендзы с кружевными трусами и методичками на тему «Как победить коррупцию коллективными подпрыгиваниями»?

Может быть, всё это очень плохо.

Что мы до упора наивно верим в братство и родство, как большевики в солидарность «немецких трудящихся» на фронте в 1917-м.

Вместо того, чтобы сплотиться, выходить на площади в едином порыве, вводить, обходить с флангов, объявлять ультиматумы и войны из-за одного пленного капрала. До самого конца мы считаем, что у тех это – временное помутнение, которое скоро пройдет. Ну не может не пройти, в 21-м веке...

И это нам очень часто обходится весьма дорого – попытки верить в братство там, где другие полагаются на пропаганду и экономическое подчинение.

Вполне возможно, неумение вовремя взбодрить национальное чувство – наша проблема.

Но все равно не могу завидовать соседям, которым это удалось. Потому что их нацчувство стало банальным объектом манипуляции, когда проукраинский запал использовали против украинских интересов.

Ведь у самих-то европейских наций национализм весьма и весьма евроскептичный.

Но зато мы гораздо острее чувствуем, когда нас хотят подчинить.

Для нас абсолютный нонсенс, чтобы нация, дружно кричащая «слава моей стране – героям слава!», делала это ради договора, отменяющего госсуверенитет и взрывающего внутренний межнациональный мир.

Патриотическое чувство в нас сильнее национального.

Либо они просто совпадают. Повторюсь, может быть, это не есть хорошо. Я иногда даже завидую националистам. Потому что, например, когда вдруг вижу по самому первому каналу страны так называемый «русский шансон» - у меня рука тянется к пульту переключить на «Культуру», где показывают совсем не русского Джо Дассена.

Это никак не отменяет категорического императива, что надо помогать русским в Новороссии.

Как, впрочем, и украинцам там же. И абхазам. И южным осетинам. И сербам.

Всем, кому больше никто, кроме нас не поможет. Не все потом оказываются исторически благодарными, не все помнят добро больше зла. Но я все равно благодарю Бога, что я – москаль.

Даже если меня сейчас какие-то другие народы не любят и наказывают именно за это.

В такие минуты я радуюсь, что мы не похожи на них.

Наверное, это тоже национализм...