Нахлебники или жертвы волокиты?

В Петербурге беженцам с многострадальной Украины велено «срочно определяться». То есть, окончательно решить для себя – остаются ли они жить в России, и, значит, соответствующим образом оформляют документы, устраиваются на работу, подыскивают подходящее жильё, или возвращаются домой. Назван и срок принятия решения: до 30 октября. После чего украинских граждан «попросят освободить временно предоставленные им жилища» и покинуть Петербург.

Об этом на специально созванной пресс-конференции сообщила журналистам вице-губернатор Ольга Казанская. Говоря о самих беженцах, Ольга Александровна была весьма строга. Высказалась в том смысле, что многие из них работать не хотят, а «социальные льготы от нас требуют». «Вопросы социального нахлебничества мы не приветствуем, - подчеркнула вице-губернатор, - не можем себе этого позволить. Так же, как не можем позволить себе серые схемы работы, которые нередко выбирают беженцы».

По данным Смольного, из 18 с лишним тысяч граждан Украины (к слову, не только юго-восточных её районов, хотя оттуда, конечно, подавляющее большинство), обратившихся за период с июня по октябрь в специализированный консультативный пункт по вопросам об условиях пребывания в городе на Неве, официально на работу устроились всего … 40 человек. Ещё сто сорок находятся в данный момент «на стадии оформления». Остальные, по словам чиновников, «чего-то ждут». Или предпочитают те самые «серые схемы», устраиваясь нелегально, лишь бы получать, как можно более выкую зарплату.

- Есть немало примеров за минувшие месяцы, когда мы предлагали переселенцам с Украины работу, в частности, младшего и среднего медицинского персонала в поликлиниках и стационарах, - заметил Дмитрий Чернейко, глава городского комитета по труду и занятости. – Там вполне приличная зарплата, предоставляют жилье. Нет, отказываются, не нравится им.

Не нравится беженцам, уверяют чиновники, в первую очередь невысокая по представлениям зарплата. Хотели бы получать не «смешные», как считают, 20-30 тысяч рублей в месяц (оклад медсестер), а не менее 50 000. Случаи такие, действительно, были. О них многие в Петербурге наслышаны. Когда минувшим летом это стало достоянием гласности, возникло даже некоторое неприятие между горожанами и приезжими из соседней страны.

Впрочем, то был лишь короткий эпизод. Нельзя же судить обо всех сразу по нескольким капризным мужчинам, «вставшим в позу» и потребовавшим двойной оклад за свой труд здесь, кстати, не по специальности. Был ещё случай с одной дамой, которая с первых часов пребывания на питерской земле закатывала публичные истерики, требуя для себя отдельное жилье, отдельное отношение, специальное обслуживание. Кончилось тем, что приехавшие с ней земляки в какой-то момент сами не выдержали, попросили переселить их «подальше о неё». Капризные, недовольные встречаются везде. От гражданства, тем более национальности, это не зависит.

Но как быть со статистикой: всего 40 человек работающих из 18 с лишним тысяч приезжих? И такие ещё цифры: из тех же 18,5 тыс. временное убежище получили на данный момент 7765 человек, то есть, менее половины. А статус беженца и того меньше - всего 18. Может быть, плохо работает, не справляясь с потоком наша миграционная служба?

- Нет, мы работаем нормально, - обиделись в пресс-службе Петербургского управления ФМС РФ. – Для украинских беженцев делаем всё даже в ускоренном порядке, чтобы они могли поскорее получить требуемый статус, начать работать. Просто они сами часто не знают, чего хотят. Боятся прогадать.

Самая большая за последние месяцы группа украинских беженцев – сто человек – была доставлена в Северную российскую столицу в конце июля из Симферополя бортом МЧС. В аэропорту Пулково группу разделили: двадцать восемь человек поселили в Красном селе, остальных отвезли в Кировский район города, где есть небольшой доходный дом. Несколько квартир в доме арендуют у районной администрации для своих работников предприятия. Свободные заняли граждане Украины. Всем было понятно – временно. Людям, только-только вырвавшимся из зоны боевых действий, нужно был прийти в себя, что называется, оглядеться. Корреспондент «СП» в те дни побывала у них, разговаривала с некоторыми. «Виды» на Россию у них были разные. Кто-то хотел именно «переждать момент» и вернуться домой, кто-то – пожить тут какое-то время, а там – «как сложится», люди в возрасте говорили о намерении осесть в России.

Что сейчас? На днях я вновь отправилась по адресу: Охотничий переулок, 9. На этот раз дальше двора меня не пустили. Грозная дама, на бейдже которой значилось «дежурная Нелли Григорьевна», буквально грудью преградила путь в подъезд трехэтажного здания. «Журналистов пускать не велено!», - заявила она решительно. Потом, правда, несколько смягчилась, предложив беседовать с жильцами из числа беженцев в дежурке в её присутствии: «Я обязана докладывать в администрацию, кто и зачем сюда приходит, о чем и с кем говорит».

Сами беженцы в её присутствии разговаривать отказались. Мы беседовали в кафе неподалеку. Что сразу бросилось в глаза ещё во дворе доходного дома – тишина в нем. Не сравнить с июльским гомоном. Понятно, тогда было лето, жара, белые ночи. Сейчас – резкий пронизывающий ветер при температуре «плюс 3», и окна в доме плотно закрыты, и не до прогулок. И все же…

- Из семидесяти с лишним человек, с которыми мы прилетели из Симферополя, осталось нас здесь чуть больше двадцати, - рассказывает Владимир Е., 64-летний житель шахтерской Горловки, сам в прошлом шахтер. – Разъезжаться начали в конце августа - начале сентября, когда стало понятно, что в Петербурге подходящую работу не найти. Несколько шахтерских семей приняли приглашение из Кемерово, а также из Мурманской области. Но насколько я знаю, уже уехали и оттуда, вернулись домой, на Украину. Как я понял, им не подошли условия.

«СП»: - В смысле, не устроила зарплата?

- Да. В Кемерово, как они нам говорили, им предложили зарплату всего 25 000 рублей. А квартиру надо было снимать и платить за неё не менее 10 000. На жизнь почти не остается.

«СП»: - Возможно, это был лишь начальный оклад, со временем бы им прибавили, убедившись, что знают и делают свое дело хорошо…

- Они в это не верят. У вас в России всё дороже, чем у нас, а платят меньше. Вот я устроился здесь дворником. Получаю со всеми вычетами на руки 17 тысяч рублей. У нас же в пересчете на ваши рубли дворник имеет около 30 тысяч.

«СП»: - Мне кажется, это неправильно – переводить все время с рубля на гривны, на другую валюту, это, в конечном счете, сбивает с толку. Смотреть надо, что можно на зарплату купить… Говорите, дворником устроились – сами так захотели или выбора не было?

- Конечно, не было выбора. У меня же все документы находились в миграционной службе. Без них никто на работу не брал. А я, между прочим, специалист на все руки. И газосварщиком могу работать, и техником по оборудованию, много ещё чего. Но согласились принять меня лишь на одном заводе и нелегально, в отдел благоустройства. Моей жене и в этом отказали.

Гражданская жена Владимира Елена, как и он в Горловке родившаяся и выросшая, сидит с нами рядом. Она очень бледная, все время ежится, словно её лихорадит.

- Приболела я немного на вашей сквозной питерской погоде, - пытается улыбаться Елена. – Сказалась, видимо, и нервотрепка последних месяцев. А сейчас начинается новая: нас на днях предупредили, чтобы до 30 октября освободили предоставленное жилье. Куда переезжать, где жить, ума не приложу.

«СП»: - Вас, Елена, на работу не берут или вам не нравятся предложения?

- Не берут из-за отсутствия документов. Свои паспорта мы отдали в миграционную службу, где они и лежат уже третий месяц. На все мои запросы один ответ: ждите. Владимиру на днях выдали разрешение на временное проживание. Можно будет подавать заявление на российское гражданство. У меня же кроме «корочки» с указанием, что «жду решения УФМС» ничего нет.

- Нам говорят, должны устраиваться на работу официально, никаких «серых» зарплат, - снова подключается к разговору Владимир, - но без документов официально устроиться невозможно. Замкнутый круг.

Подругу по несчастью Владимира и Елены ещё одну беженку - Валентину я встретила, прощаясь с семейной парой из Горловки. Супруги, к слову, очень хотят остаться в России. По рождению они русские, Владимир появился на свет и до школьного возраста жил в Челябинске. Считает, что сейчас вернулся на Родину. Боится только, как бы не «замотала» та его бумажной волокитой. Сил бороться с бюрократической машиной у него, признается, нет.

Валентина показалась мне в первое мгновение совсем ребенком. Маленькая, худенькая, с доверчивым чистым взглядом. Оказалось, сама уже мама двух детишек – полутора и трех лет. Дети здесь с ней. Как и муж, и родители.

- Вы журналист? – Обрадовалась она мне. – Пожалуйста, напишите, как нас тут все время «футболят». Открыто называют «понаехавшими». Не представляете, как обидно.

«СП: - Кто такое мог вам сказать, Валя?

- Секретари тех чиновников, к которым мы обращались. Я и ещё несколько человек написали в сентябре письмо в Кремль, вашему президенту Путину. Ответ пришел очень быстро, через несколько дней. В нем говорится, что нам обязательно помогут, надо пойти в Смольный, в такой-то комитет. Мы пошли, а нас там только фыркали, и никуда не пропускали. Мол, начальник отдела занят, другой в командировке и вообще, идите домой, вам сообщат. Ничего не добились. Честное слово, я не ожидала подобного от Петербурга. Помощь нам оказывали лишь в первое время. Дали медицинскую страховку. Кормили. Выдали мне, как матери малолетних детей, небольшую субсидию на лекарства. Собственно, и все. С сентября в питании отказали. Сами готовим, когда есть на что купить продукты. У нас в семье устроиться на работу смог только мой муж, его взяли на стройку чернорабочим, нелегально. Себе я тоже подыскала было работу – нянечкой в детский садик (по профессии Валентина инженер-технолог холодильного оборудования – авт.). Но пока не могу устроиться – нет соответствующих документов.

«СП»: - Ваша семья уже определилась – остаетесь здесь, переезжаете в другой регион или возвращаетесь домой?

- Хотим здесь остаться. В этом-то и проблема. Власти отвечают нам, что у города нет квоты на беженцев, надо уезжать. Я, честно говоря, совсем запуталась. Зачем нас тогда вообще сюда привезли? Мы же не просились. Посадили в самолет в Симферополе, только во время перелета сообщили место назначения…

Ещё поговорила я с 20-летней Анной, тоже молодой мамой. С пенсионеркой Ларисой Васильевной. С 52-летним Игорем Владимировичем. Ни об одном из своих собеседников не могу сказать, что он «халявщик», «иждивенец» или как там их ещё называют. Все независимо друг от друга высказали желание «хоть бы куда устроиться», начать зарабатывать и копить на собственное жилье. Там, дома, говорят, оставили все – квартиры, машины, дачи. На которые заработали своими руками. Потому что труда не боятся. И искренне не понимают, почему в городе на Неве к ним относятся как к потенциальным нахлебникам.

Чего-то, кажется, не понимаю и я.

Да, Петербург не является участником федеральной программы по переселению соотечественников. Соответственно, не получает и средств. Помогает украинским беженцам, используя собственные резервы и помощь меценатов. Но большинство беженцев каких-то специальных дополнительных средств для себя и не просит. Нуждается в ином – оперативном оформлении своих документов. Что им, кстати сказать, и было поначалу обещано. Но как-то быстро забылось.

Фото: Антон Новодережкин/ ТАСС