Юродство имперской автаркии. Ростислав Ищенко

В русском языке термин юродивый имеет два значение. Он употреблялся как синоним блаженного (православного подвижника), а также в своем исконном старославянском значении – дурак, безумный.

Мы в данном случае употребляем его в качестве близком к этому первоначальному значению, но, в связи с тем, что наш век требует жертвовать конкретностью в пользу политкорректности, трактуем юрода в качестве человека простодушного, неадекватного, не того простеца, который мил Богу осознанием своей духовной нищеты и нуждой в Господе для ее преодоления, за что ему и обещано Царствие Небесное, но того, чья простота хуже воровства.

В простоте своей современные простецы стремятся к простым решениям сложных проблем, будучи неспособны даже осознать их масштаб, но, тем не менее, имея готовые рецепты на все случаи жизни. Они слушают и не слышат, смотрят и не видят, они заранее знают, как рубить любые гордиевы узлы современной политики.

Ими востребованы решения простые и понятные, они не знают, что такое маневр, меняющиеся обстоятельства, противодействие противника. В качестве враждебной они воспринимают не только полярную точку зрению, но простое несовпадение с их взглядами в нюансах. Чаще же всего, будучи неспособны уловить смысл предложения, если в нем более пяти слов и оно, не дай Бог, является сложносочиненным, а то и сложноподчиненным, они занимают позицию агрессивного неприятия даже по отношению к позиции, практически полностью совпадающей с их собственной. Мир для них исключительно двухцветный, разбавленный исключительно оттенками серого.

Такие люди на Украине сформировали сотни майдана, нацистские батальоны, добросовестно воюют в составе регулярной армии против народа Донбасса, считая, что родину защищают, винят Путина за повышение коммунальных тарифов, цен на продукты, за обвал курса гривны, за рост безработицы и прочие проблемы. Такие люди – кадровый резерв нацистских боевиков. Они есть везде, но не везде востребованы.

В России они пока бесятся в социальных сетях, но страна находится в состоянии войны (сетецентрической, гибридной, но от этого не менее жестокой войны на уничтожение с сильным и опасным противником – США), видимая стабильность достаточно условна и может быть в любой момент поколеблена (по крайней мере Вашингтон очень старается) и тогда может возникнуть спрос на простодушное но уверенное в гиперценности своей модели мира, крайне агрессивное ко всему, что не способно осознать, пушечное мясо майдана.

Солдаты питерского гарнизона и рабочие предприятий столицы в феврале 1917 года выступали за справедливость. Эту справедливость обещали им думские заговорщики, мечтавшие отодвинуть от власти императора и его окружение и получить полный контроль над страной. Царя свергли, ходили по улицам, пели, братались, разваливали фронт, потом обнаружили, что хлеб дорожает, рубль падает, зарплату съедает инфляция, а правительство ворует.

Морячки-балтийцы, рабочие питерских заводов и солдаты того, что еще недавно было гарнизоном, в октябре 1917 года вновь выступили за справедливость. Большевики им ее обещали. Временное правительство отправили на свалку истории. Войну окончательно проиграли. Товары и продукты исчезли, деньги тоже. Оставшиеся ресурсы стали распределяться в виде пайков, началась гражданская война, унесшая на порядок больше жизней бывших подданных империи, чем Первая мировая. Предвоенные границы империи удалось восстановить к 1945 году, уровень жизни широких масс стабилизировался в течение 60-х – 70-х.

В Киеве на майдан в 2004 году вышли толпы веселых безоружных обормотов, считавших, что приход Ющенко к власти автоматически обеспечит им европейский уровень жизни, а стране статус члена ЕС. Переворот удался и толпа получила девальвацию гривны, деградацию системы управления, резко возросшую коррупцию, развал экономики, снижение международного авторитета, падение уровня жизни.

В 2013 году на майдан вышли сосредоточенные вооруженные обормоты. Страна исчезла, на ее обломках началась гражданская война, экономика растворилась во времени и пространстве, коррупция достигла высот искусства – воровать умудряются уже с отрицательных величин, а населению угрожает реальный голод.

Все эти простецы, с февраля 1917 года по февраль 2014 года, были уверены, что обладают простым и эффективным рецептом решения всех проблем, никого не хотели слушать и готовы были убить, а как только получалось – и убивали всех, кто пытался объяснить им, что жизнь и политика не описываются в терминах тридцатисловного словаря Эллочки-людоедки. Их главная проблема в том, что они считают враждебным все непонятное, при этом не верят в то, что есть вещи, которые они просто неспособны понять, ввиду недостатка как теоретических знаний, так и эмпирического опыта.

Такие же простецы свергали Каддафи, создают Халифат, разрушали Югославию и СССР. Их полно в любой стране, в любой точке планеты. Полно их и в России. Они никому не мешают, пока обсуждают глобальные проблемы дома с родней, с друзьями за пивом, на диване, беседуя с телевизором, но в моменты серьезных потрясений они активизируются и могут быть использованы как внешним, так и внутренним супостатом в качестве тарана против собственной страны, которую с таким пылом защищают. В конце концов, все майданы боролись за все хорошее, против всего плохого и чтобы рай на земле наступил уже завтра.

Передвигая королевскую пешку, гроссмейстер видит партию. Причем в нескольких вариантах сразу, не зная точно, какой из них будет сыгран и позволит ли соперник сыграть хоть один из возможных или придется по ходу дела вносить коррективы в планы. Простец же в этом случае видит нарушение гармонии первоначального построения, бессмысленной перестановкой деревянной фишечки на пару клеточек и обвиняет гроссмейстера в покушении на устоявшийся миропорядок.

Несколько лет назад российские простецы верили, что Путин настроил по всему миру дворцов, каждый выше Гималаев, и хранит в них триллионы долларов наличными. Они верили и продолжают верить во всемирный заговор олигархов, которым подчинены все, без исключения, правительства планеты и которые десять тысячелетий ломают комедию войн и кризисов, чтобы ловчее обмануть и ограбить простого доверчивого человека. Они ждут взрыва Йелоустона, жаждут ядерного удара по США и верят, что Сибирь уже оккупирована китайцами. Они одновременно уверены, что США полностью контролируют российскую власть и что российские спецслужбы давно завербовали всех политиков Запада.

Где-то с мая 2014 года российские простецы были уверены, что «Путин слил» Новороссию. Сейчас это уходящий тренд и его адепты выглядят примерно как человек, отправившийся в концертном фраке на шашлыки на дачу. Зато набирает силу новый тренд, состоящий из двух диаметрально противоположных утверждений.

Первое – Россия самая сильная, самая мощная, самая великая держава, призванная управлять миром и вот-вот «свет с Востока» окончательно воссияет над планетой. Осталось совсем чуть-чуть. Можно было бы и уже, но надо вначале новое оружие на параде показать.

Второе – Россия вообще ни во что не вмешивается, сидит себе, примус починяет, от назойливых США отмахивается, Крым присоединила и хватит, а то народу в бывших республиках много, всех кормить бюджета не хватит, самим мало.

То есть упоение имперским величием органично соседствует с абсолютно хуторянским (таким я бы сказал украинским) стремлением к автаркии, когда партнеры рассматриваются исключительно, как нахальные нахлебники.

Кстати, это действительно полная калька с восприятия мира украинскими националистами. С одной стороны, они всегда рассказывали, как боролись против империи, с другой, их претензии на имперские территории доходили до Владивостока, а была бы Аляска российской и до нее бы добрались.
Наиболее лаконично этот подход сформулировал ныне маргинальный украинский националист, а некогда первопроходец, торивший тропу всех современных нацистских движений и партий Дмитрий Корчинский, который еще в ранние 90-е заявлял, что он сторонник империи от Варшавы до Японии, только хочет, чтобы она называлась не российской, а украинской, чтобы «москали не ели наше сало». В общем, в обоих случаях все дело в сале. Это первый приоритет. Имперское величие к салу прилагается и может быть не более, чем виртуальным образом, существующем исключительно в воспаленном мозгу.

Однако практика и опыт свидетельствуют о том, что как только сало становится приоритетом, заканчивается и величие, и империя, и государственность, и, как ни странно, само сало.



Чем дальше позиция сторонников великой имперской автаркии от реальности, тем она становится агрессивнее. Поскольку сегодня неизбежность краха украинского режима стала очевидной и вопрос, что дальше делать с территорией, еще год назад бывшей украинским государством и с ее населением, не может не рассматриваться российскими властями и не волновать российскую общественность, простецы, год назад на чем свет ругавшие Путина за отказ от немедленного ввода войск до самого Львова, но вынужденные со временем признать его правоту, ныне требуют сохранять позицию полного невмешательства в ситуацию на Украине после краха режима и пусть там (западнее Брянска и Белгорода) как-то все само устаканится.

Единственное, претендующее на логичность объяснение этой позиции формулируется фразой: «Опять нам хохлов кормить».

Попробуем разобраться, почему данная позиция не просто ущербна, но вредна. Вредна как России в целом, так и каждому ее гражданину в отдельности.

Начнем с того, что Россия уже задействована в этот конфликт (пусть и в рамках геополитического противостояния с США) и расходует огромные ресурсы для его разрешения без ущерба для своих интересов. То есть аргумент «не будем лезть – не будем отрывать кусок от своего рта» – не работает. Россия посылает гуманитарные конвои в ДНР и ЛНР, помогает становлению республиканских армий и осуществляет прикрытие республик на международной арене.

Параллельно Россия поставляет газ, нефть и уголь Киеву, что способствует продлению агонии режима. Делается все это не из филантропических побуждений и не потому, что (как думают самые неадекватные из простецов) российские олигархи просто кушать не могут без своих украинских собратьев-олигархов, вот и поддерживают их якобы, в рамках концепции извечной борьбы олигархического интернационала против народов мира.

Простецам невдомек, что уже в четвертом-втором веках до Р.Х. римские олигархи, опираясь на народ Рима, насмерть сражались с карфагенскими олигархами, опиравшимися на народ Карфагена. И с тех пор ничего не поменялось.

Действия России обусловлены не олигархическими интересами и не обостренным чувством справедливости, но интересами государственными. Государственные же интересы в случае, если общая ситуация не позволяет Вам одним ударом решить вопрос в свою пользу, диктуют необходимость маневрирования, с целью занятия лучшей позиции, привлечения союзников, накопления сил, изматывания врага.

К данному моменту Россия достигла позиционного перевеса, позволяющего надеяться на техническую победу (крах киевского режима) в обозримом будущем.

При этом надо понимать, что сложные политические процессы, происходящие в современном мире, не позволяют заранее определить момент этого краха не только с точностью до дней, но даже до месяцев. Можно обозначить только его временные рамки. Если верхняя граница уходит к концу году (а в худшем варианте и к началу следующего), то нижняя граница ликвидации киевской власти проходит по летним месяцам 2015 года (скорее всего, по июлю-августу, но с учетом того, что процессы постоянно ускоряются, даже июнь не являются абсолютно невозможным).

Но всякая победа только тогда ценна, если ее результаты закреплены, а новое послевоенное состояние дел лучше, чем довоенное (в данном случае, с точки зрения России). Между тем, крах режима может произойти быстро и обвально. То есть к нему необходимо быть готовым заранее и заранее же планировать свои действия.

Может ли Россия просто отказаться от вмешательства в обустройство постнацистской Украины? Нет, не может.

Во-первых, ДНР и ЛНР в состав Украины не вернутся. Момент уже упущен, республики воевали, а их население несло потери и терпело лишения именно в борьбе с украинским государством. Не важно, что нацистским, важно, что украинским. Это как у Хмельницкого с Польшей – до определенного момента он хотел автономии и уравнения прав казацкой старшины с полькой шляхтой, а когда точка возврата была пройдена, Гетманщина, не способная выжить самостоятельно, была готова вступить хоть в Россию, хоть в Турцию, но только не вернуться в Польшу.

Во-вторых, даже победив в войне, республики могут выжить, только опираясь на Россию. Так же, как Приднестровье, Абхазия, Осетия. Это значит, что «содержать» и отрывать кусок от себя России все равно придется. Но, если это будут автаркичные квази- суверенные образования ДНР и ЛНР, то содержать придется всегда. В случае же присоединения к России потратиться придется только на восстановление экономики региона и его интеграцию в российские производственные цепочки.

В-третьих, то же самое относится к большой Новороссии. После краха киевского режима становится неизбежным распад государства. А после распада государства у населения Новороссии нет никаких мотивов восстанавливать Украину. Россия им ближе и с точки зрения этнической, и с точки зрения экономической. Тем более что восстанавливать экономику Новороссии и Донбасса в едином комплексе легче и дешевле, чем восстанавливать экономику одного лишь Донбасса.

В-четвертых, с утратой промышленных регионов Новороссии и Донбасса Киев и окружающие его дотационные регионы (Черниговская, Сумская, Житомирская, Черкасская, Полтавская области) становятся для Западной Украины не призом, но обузой. Киев был ценен только тем, что, контролируя его как столицу, Западная Украина могла перераспределять в свою пользу доход, обеспечиваемый промышленностью и портами Новороссии.

То есть, без Новороссии Малороссия Галицию не интересует. Малороссийские области сегодня являются регионом дотационным, но следует помнить, что через них проходит крупнейший речной путь (Днепр), связывающий Смоленщину и Белоруссию с Черным морем, через него же тянутся нити газо- и нефтепроводов, обеспечивающих России не только торговлю, но и перспективу политического и экономического союза с Европой, через него обеспечивается сухопутный транзит товаров с Атлантики в Азиатско-тихоокеанский регион, да и для ведения интенсивного сельского хозяйства возможности в регионе куда лучше, чем в Архангельской области или в Якутии. При грамотном, рачительном подходе не просто безубыточность, но высокая прибыльность региона гарантирована. То есть вложения в его обустройство, пусть не сразу, но будут возвращены в виде доходов бюджета.

В-пятых, из восьми областей Западной Украины только три галицийские (Львовская, Тернопольская, Ивано-Франковская) и, частично, Волынь являются бандеровскими русофобскими регионами.

Проблема, однако, в том, что Польша в их нынешнем состоянии вряд ли захочет взять на себя ответственность за их содержание в качестве какой-то самостоятельной политической единицы. А интегрировать их в Польшу вряд ли позволит ЕС, который и так озабочен укреплением границы с Украиной и ограничением миграции граждан Украины в ЕС – при том, что едут туда в большинстве своем именно западные украинцы. Кроме того, Галиция отрезает от основного массива украинских земель Закарпатье, население которого свое русское имя не забыло, негативно настроено в отношении своих соседей-бандеровцев и позитивно в отношении России.
До 1939 года территория Закарпатья принадлежала Чехословакии (то есть Словакия может на нее претендовать), в 1939-1944 Закарпатье было присоединено к Венгрии и сегодня там сильны позиции Будапешта. В 1945 году оно вошло в состав СССР. Его уход в самостоятельное плавание способен обострить отношения между Венгрией и Словакией, каждая из которых может исторически обосновать права на этот регион. Самостоятельно выжить региону будет практически невозможно.

Видеть закарпатцев в Европе ЕС стремится не больше, чем галичан. Ну а его теоретическое присоединение к Венгрии вызовет не менее обоснованные претензии Румынии на Буковину. При этом еще раз, если год назад теоретический раздел Украины, с присоединением определенных ее регионов к Польше, Венгрии и Румынии не был бы для ЕС чем-то экстраординарным, то при нынешнем состоянии данных регионов Брюссель от данной перспективы не в восторге и будет блокировать ее всеми силами.

В-шестых, просто дождаться падения киевского режима и предоставить Украину самой себе Россия не может потому, что внутренних ресурсов для сохранения целостности украинского государства нет.

Установить действенный полицейский контроль над его территорией и разоружить многочисленные банды силы одних только «народных республик» (даже если их станет восемь или десять) не в состоянии. Более того, как только исчезнет враг в лице киевской армии, их вооруженные силы быстро сократятся – многие солдаты гражданской войны просто вернутся к мирной жизни, да и невозможно в стране с разрушенной экономикой долго содержать под ружьем 200-250 тысяч человек. А нацистские банды надо ловить и разоружать. То есть, России все равно надо либо кормить армии народных республик, либо посылать свою.

Без решения восстановления нормального полицейского и административного контроля над территорией, 40-миллионная Украина превратится в прогулочное поле и место кормление полуфеодальных банд.

На границах России появится не просто территория гуманитарной катастрофы, но аналог Сомали, откуда оружие, наркотики, криминалитет и прочие радости будут распространяться в первую очередь на российскую территорию. И бесконечная бессмысленная борьба с последствиями украинского распада будет стоить (во всех смыслах) значительно дороже, чем купирование проблемы.

В-седьмых, большая часть населения Украины – русские. Забывшие свою русскость и не забывшие свою русскость, идентифицирующие себя как украинцы, малороссы, новороссы, а чаще харьковчане, одесситы, донецкие и т.д., но все равно русские (как русские сибиряки и поморы). И здесь есть два момента:
как было указано в шестом пункте, в силу русскости большинства населения превращение Украины в криминально-феодальную черную дыру, европейский Афганистан, опасно прежде всего России. Потому, что в Венгрии, Словакии, Румынии или Польше украинца определят сразу. Хотя бы потому, что он на другом языке говорит. Да и устроиться там сложнее – куда как меньше друзей, родственников и знакомых, чем в России. А вот в России украинский гражданин ничем от русского не отличается. Бороться с украинской бандитской черной дырой размером в 40 миллионов обездоленного населения, это – не кавказцев по поездам ловить, никакой России не хватит;

второй момент заключается в том, что если можно отказаться от реинтеграции русских Украины на том основании, что это дорого стоит и вообще среди них есть бандеровцы, то в той же логике можно отказаться от Тувы (до 1944 года независимое государство), от Камчатки (очень дорого осваивать и содержать), от Татарстана, там в 90-е сепаратистские настроения были развиты сильнее, чем на Украине. И это вовсе не теоретическая проблема, как может показаться. В политике прецедент многое значит.

Напомню, что первая чеченская война началась как вполне адекватная реакция части чеченской элиты на распад СССР: «Почему, если грузинам и азербайджанцам можно получить независимость, то чеченцам нельзя». Кстати, совсем недавно те же самые российские простецы, которые сегодня переживают о том, что придется «кормить Украину», орали «Хватит кормить Кавказ!», а Кадырова кляли на чем свет стоит. Сегодня они не знают, как и похвалить Рамзана Ахматовича. Прошел всего год.

В-восьмых, свято место пусто не бывает, а за занятие места надо платить. Если Украина не будет русской, она будет антирусской. Русофобы и их западные покровители быстро залижут раны и начнут по-новой, а пророссийским силам Украины резонно ткнут в нос тот факт, что «России Вы не нужны, она Вас бросила». Поэтому, чтобы не сражаться с бесконечно возникающими русофобскими режимами Украины, надо просто ликвидировать Украину.

Нет государства – нет проблемы. Ибо, если хотите получить проблему – создайте государство. Достаточно восстановить «попранный» в средние века суверенитет Твери или Нижнего Новгорода и через двадцать лет там будут править вполне русофобские режимы, рассказывающие населению о «многовековой борьбе тверского народа против московско-ордынской агрессии» на примере антитверского союза Ивана Калиты и Узбек-хана.

Неизбежность падения киевского режима и очевидность того, что произойдет это скоро, привела к активизации беглых регионалов, профинансировавших массированный вброс в российское информационное пространство идеи восстановления украинской государственности под их чутким руководством. Я сейчас имею в виду именно беглых, а не бывших. Бывшие сидят в Киеве и пытаются встроиться в режим хунты. Они самые неадекватные. Беглые же, используя испуг простецов перед необходимостью финансировать восстановление того, что «хохлы сами разрушили» ласково внушают, что надо только вернуть к власти в Киеве правильных людей и сразу все будет хорошо, пугая заодно «массовым сопротивлением украинского народа российско-донецкой агрессии», если их концепция не будет поддержана.

Это лукавое предложение, не снимающее ни одной из проблем, но создающее много новых. Надо ли доказывать, что поставь во главе сегодняшней Украины хоть Азарова, хоть Арбузова, любой из них тут же придет за финансовой и политической поддержкой в Москву? При этом значительная часть этой поддержки будет разворована, потому что регионалы так же коррумпированы, как нынешний режим и как были коррумпированы их предшественники. Они все дети одной системы.

То есть расходы на поддержание «независимой» Украины окажутся не меньше, а больше, чем расходы на ее интеграцию в Россию.

С политической точки зрения любая украинская власть, какой бы «пророссийской» она себя не именовала, вновь начнет проводить политику многовекторности. А ведь это в рамках именно этой политики далеко не худшая (можно даже сказать, одна из лучших) представительница регионалов обещала, что российскому давлению (это по поводу Таможенного союза) Партия регионов будет противостоять вместе с тягныбоковской «Свободой», то есть в одном ряду с нацистами. И в рамках этой политики ведущие политики Партии регионов окружали себя советниками-грантоедами, финансировали откровенно русофобские СМИ и позволили практически легально сформироваться всем сегодня действующим нацистским организациям Украины. В рамках украинского суверенитета такую политику не поломаешь.

С точки зрения моральной непонятно, почему Россия должна терпеть моральные, материальные, дипломатические, политические, экономические, финансовые издержки и даже просто платить жизнями своих граждан (пусть даже добровольцев) за то, чтобы привести в порядок и вернуть беглым регионалам ограбленную и потерянную ими страну.

Во всех отношениях непосредственное присоединение данных территорий к России будет эффективнее, чем организация там искусственного марионеточного режима, который, учитывая отношение украинской общественности к украинским же политикам, сможет держаться только на российских штыках, Россию же и компрометируя. Граница же расширения российской территории должна определяться не теоретическим уровнем русофобии местного населения (это дело поправимое), а реальными возможностями и геополитической целесообразностью.

В конце концов, Польшу и Финляндию Российская империя присоединяла без оглядки на то, что об этом местное население думает, а исходя из нужд собственной безопасности. А как только на Балканах начали об общечеловеческих ценностях задумываться, так в освобожденных от турок русским оружием Болгарии и Румынии вдруг водворились германские династии, а сам регион (в котором за два года начались две Балканские и Первая мировая войны) до сих пор остается источником смут и опасностей для всего мира.

Самое же главное, что с момента присоединения Крыма и начала поддержки народных республик Россия уже не может сделать на Украине что-то такое новое с точки зрения международного права, чего она уже бы не сделала. И если Крым был присоединен формально на основании того, что там живут русские и был проведен референдум, то необходимо вспомнить, что нормальные условия проведения референдума там обеспечили Вооруженные Силы РФ. Тогда надо создать аналогичные условия в других регионах Украины, провести там референдум и уж после этого, по его результатам, определяться, где живут русские и где должна пройти граница России.

В заключение хочу вернуться к тому, с чего начал. Нельзя одновременно гордиться тем, что государство является глобальным игроком – империей и не желать ничем за это платить. Империи оплачивают свою политику и своих союзников не только деньгами, но и кровью. И делают они это не от врожденной агрессивности населяющих их народов, а из-за необходимости обеспечения безопасности своего населения.

Современная Россия – наследница СССР и Российской империи. Она государство имперского типа как по внутренней организации, так и по своему месту в глобальной политике. Она не может отречься от Харькова, не отрекаясь от Белгорода, отречься от русских на Украине, не отрекаясь не только от татар, мордвы или бурятов, но и от русских в самой России.

Можно спорить о формах временного контроля над территориями, о продолжительности этапов интеграции, но само стремление к наиболее полной интеграции подконтрольных территорий, не только в политическое или экономическое, но и в свое правовое и конституционное пространство, является для империи неизбежной и единственно возможной формой существования. Если имперское пространство не расширяется, оно сжимается. А тогда всем становится хуже. Скольких войн, смертей, разрушений и сломанных судеб удалось б избежать, не распадись СССР.

Но восстанавливать никогда не поздно.

Тот же, кто считает, что издержки на сохранение, воссоздание и расширение империи слишком велики, должен понять, что тогда ему как раз по пути с либералами и пятой колонной, которые давно говорят, что империя России не нужна, а значит и армия имперских размеров и возможностей не нужна – США обеспечат защиту. И территории такие огромные не нужны – США их освоят.

И выход предлагают – замкнуться в «традиционном русском ареале» (границы которого США определят), не умничать, выращивать репу, ее же и кушать, плясать комаринскую, петь калинку, пить водку, играть на гармошке. В общем, что рассказывать, у прибалтов жизнь по этому рецепту вполне налажена – половина населения исчезла – зато просторно стало.

Заплатить все равно придется. США платят за то, что они империя, а Афганистан, Сербия и Сомали за то, что не империя. Россия может сделать выбор. Пока может.

Ростислав Ищенко