Ваша порция знаний, сэр

Уважаемый читатель!

Вы держите в руках книгу, кардинально отличающуюся от всего написанного ранее о США российскими авторами. Вероятно, она в определенной степени поменяет ваше представление об Америке, особенно если у читателя нет собственного опыта длительного проживания в этой стране.

По большому счету, все, что мы знаем о США, — это миф, имеющий так же мало общего с действительностью, как и представления американцев о России.

Что они знают о нашей стране? Что Россия — это Сибирь, мороз, медведи бродят по заснеженным городам; это цыгане, матрешки и водка, которую бородатые русские пьют в огромных количествах; еще это русская мафия, Ленин и Сталин.

Наиболее продвинутые назовут имена Владимира Путина и Марины Шараповой. И, пожалуй, все. Это кажется смешным, но наши знания о реальной Америке не многим больше.

Впечатления о США навеяны главным образом американскими же фильмами вкупе с репортажами наших журналистов. Все это не позволяет понять суть американского образа жизни, систему взглядов и ценностей, которыми американцы руководствуются и которые закладываются с детства, со школьной скамьи.

Надо сказать, что тема школьного образования, раскрываемая в этой книге, никого ранее особо и не интересовала. С другой стороны, мало кому из российских граждан приходилось сталкиваться со школьной Америкой.

Мне же довелось несколько лет проработать рядовым учителем в обычной американской школе. Америка, которую я увидел из школьного класса, повергла меня в шок — настолько открывшаяся реальность отличалась от моих представлений об этой стране.

Среди всего прочего, эта работа позволила мне лучше понять американский социум, так как школа в любой стране является важнейшим социальным институтом, где закладываются основы личности и в какой-то степени — основы государственности. Поэтому значительная часть этой книги посвящена обычной общеобразовательной школе, так называемой Public School, где учатся около 90 процентов юных граждан США...



Глава 1. Как всё начиналось

Капризы судьбы

До перестройки, как известно, попасть в Штаты нашему человеку было немногим легче, чем слетать в космос. Традиционный путь — политическая и еврейская эмиграция — был сложным и кружным, он требовал полного разрыва связей и переформатирования сознания. С началом перестройки путей появилось множество — один фантасмагоричнее другого. Кто-то поехал за деньгами, кто-то за славой, кто-то в поисках надежного убежища от российского правосудия.

Знакомая шестидесятилетняя пенсионерка, бывший инженер-конструктор, в нищие 90-е отправилась в Америку прислугой в богатый дом, чтобы материально помочь своим уже взрослым детям. Другие знакомые (семейная пара) — молодые и красивые, из вполне преуспевающих по российским меркам семей — пошли на фиктивный раз вод (на родине) и фиктивный брак жены (в Америке) для того, чтобы сначала она смогла получить гражданство, а потом по уже протоптанной тропинке прошли муж и ребенок.

Только вот когда через года полтора — как оно, собственно, и было условлено — истосковавшийся в Казани муж попытался воссоединиться с любимой, произошло неожиданное. Выяснилось, что кроме фиктивного мужа американца у нее появился и вполне реальный друг, по иронии судьбы — казанский бандит. И бывшему мужу в новом сценарии была отведена скромная роль перевозчика ребенка. Как только дитё попало к нежной матери, она заявила в полицию, что бывший российский муж агрессивно настроен, и попросила оградить их с дочерью от его притязаний. В итоге бедолага попал в тюрьму, откуда его с большим трудом вытянули родственники.

В общем, в последние пятнадцать-двадцать лет наши люди потянулись в Америку косяком. У всех разные мотивы, способы, цели, но, как правило, одно стремление выжить и по возможности преуспеть. Приехали — значит,

надо вписаться, адаптироваться, мимикровать под среду. Все время и все силы уходят именно на это. Поэтому мало у кого возникает желание обстоятельно рассказать соотечественникам об Америке и о накопленном опыте. Вот и получается — россиян в Штатах сегодня хватает, но лучше понимать Америку мы от этого не стали. Между тем это понимание позволило бы на многое взглянуть совсем другими глазами… И мой американский опыт ценен, как мне кажется, еще и потому, что в отличие от большинства я мог не отдавать все время и силы «этой бешеной скачке», а имел достаточно редкую сегодня возможность остановиться, оглянуться и поразмыслить об окружающем.

Судьба постучалась ко мне семь лет назад в образе случайного номера газеты «Иностранец», оказавшейся в моем купе поезда «Татарстан». От нечего делать я стал изучать его от корки до корки, в том числе и предложения трудоустройства за рубежом. Требовались, как обычно, танцовщицы в рестораны, официанты, обслуживающий персонал гостиниц, домработницы, нянечки, строительные и сельхозрабочие и тому подобное. Неожиданным оказалось объявление: "Требуются учителя физики, химии и математики для работы в США. Необходимы стаж работы и свободный английский язык". Я тогда подумал: вполне подхожу, хотя, конечно, английский у меня далеко не свободный. Подумал и забыл… Но на следующий день, выходя из вагона, газетку эту почему-то прихватил с собой.

Потом много дней я не вспоминал об этом объявлении и был занят своими почти серьезными делами. Здесь я должен немного рассказать о себе. Имею степень кандидата наук по химии (настоящую) и даже преподавал химию несколько лет в вузе. Но в те годы, как и большинство моих бывших коллег, занимался исключительно бизнесом. В то время мои дела, после довольно продолжительного упадка, снова пошли в гору. Поэтому вполне понятно, что я не отнёсся серьезно к объявлению в газете — даже теоретически не рассматривал возможность возвращения назад в науку либо на преподавательскую стезю. Хотя заграница как таковая меня интересовала.

И вдруг через пару недель жена говорит мне: "Слушай, я нашла для тебя работу в Америке". И показывает привезенный мною и уже благополучно забытый номер «Иностранца»! В тот момент я испытал какое-то смятение от того, что эта реклама повторно помимо моей воли стучится в мою жизнь. С тех самых пор что-либо или кто-либо периодически напоминали мне об этом объявлении. И я не выдержал — набрал на компьютере свое резюме, особо не переживая о том, как оно будет выглядеть, и отправил его по электронной почте по указанному адресу. Отказаться никогда не поздно. А так посмотрим, что из этого выйдет. Поглядим, что это за аферисты.

Вышло все очень скоро. Буквально на второй день после отправки резюме дома вечером зазвонил телефон, и энергичный мужской голос объявил, что я полностью подхожу под их требования, а также сообщил мне, что я должен в срочном порядке предпринимать в этом направлении.

А сделать нужно было немало — получить так называемый Credentials Evaluation Report. Это документ, выдаваемый американским учреждением, подтверждающий действительность российского диплома в США. Для этого нужно было всего-навсего получить новую копию своего диплома, сделать его перевод и отправить в США вместе с 220 долларами за услуги на имя частного лица в Америке. Вот здесь я впервые серьезно задумался, нужно ли мне это все.

Во-первых — трата сил и времени. Во-вторых — вопрос денег. Сумма не очень большая, но на дороге не валяется. Звезд я никогда не хватал. Деньги у меня водились, но давались большим трудом. Тем более, будучи человеком зрелым, я был хорошо осведомлен о кидалах и лохотронах.

С координатором этой программы в Москве я был знаком лишь по телефону. С точки зрения здравого рассудка было верхом глупости послать двести баксов в Америку непонятно кому и за что на основании какого-то телефонного звонка. Но голос Сергея Аверина (так звали моего собеседника на том конце телефонного провода) чем-то внушал мне доверие. И потом, на такие мелкие суммы обычно не кидают. Это все больше становилось похожим на правду. Сам же этот документ мне всегда пригодится, решил я, даже если никуда не поеду. Мало ли как в будущем жизнь обернется.

Все это время — в период подготовки и отправки документов — я получал регулярные звонки не реже одного раза каждые два дня от московского координатора программы Сергея Аверина или его помощницы. Эта настойчивость, с одной стороны, удивляла. Ведь такого рода предложения на дороге не валяются. Очень многие мечтают о том, как бы свалить в Штаты под любым предлогом. С другой стороны, эта настойчивость потихоньку подталкивала меня к принятию решения.

Дело в том, что это был непростой период моей жизни, полный переоценки сложившихся ценностей и взглядов. В связи с этим я изучил огромное количество духовной литературы, из которой среди прочего усвоил, что в жизни ничего не происходит просто так. Если жизнь настойчиво подталкивает тебя к чему-либо, не надо от этого отмахиваться. Значит, именно это, с точки зрения Создателя, тебе в данный момент и нужно. Более сильной настойчивости я еще не встречал никогда в жизни.

Собеседование

Прошло месяца два-три. Документ из Америки пришел. Настало время интервью. Нас пригласили на собеседование в Москву непосредственно с представителями работодателя, которые приехали из Штатов в Россию специально, чтобы проинтервьюировать 2 человек, отобранных, как потом оказалось, из более чем давших заявки. Я был в числе этих 25.

Интересно, что за все это время никто из московской рекрутинговой фирмы даже не сделал попытку проверить у меня знание английского языка. Возможно, сыграл роль тот факт, что в 1999 году я был на 35-дневной стажировке в Америке по программе подготовки бизнесменов. А ведь собеседование предстояло на английском языке! Именно это беспокоило меня больше всего. Откровенно говоря, Мой английский тогда был просто никакой.

Я никогда и нигде его толком не учил. В средней школе изучал немецкий. С английским же языком в первый раз столкнулся в университете. Это продолжалось три года с частотой два занятия в неделю. Не могу сказать, как хорошо знали язык мои преподаватели, но особых усилий к тому, чтобы им овладели студенты, они точно не прикладывали. Я был самоучкой плюс три месяца интенсивных курсов, на которых занимался перед стажировкой в Штатах.

Должен вам сказать, что к тому времени я уже начал загораться идеей поездки. Мне хотелось пройти собеседование просто из честолюбия. Я не привык проигрывать, поэтому был настроен крайне решительно.

И вот этот день настал. В Москве нас встретили Сергей Аверин и американский координатор Чак Мартин. Только тогда я окончательно поверил, что ребята не аферисты, что это все серьезно. Перед интервью Чак устроил нам накачку — дал инструкции, как нужно держаться перед представителями работодателя, что нужно говорить, а что нет. Я не понимал 80 процентов того, что он нам объяснял, но хорошо запомнил одно: "Не опускайте глаза. Не смотрите на пол. На полу нет ответа на поставленный вопрос. Смотрите собеседнику прямо в глаза.

Мой черед настал. Передо мной типичный американец. Он добродушно улыбается, и я через силу глупо улыбаюсь ему, пытаясь понять смысл первого вопроса. В некоторых его предложениях распознаю два-три слова, в некоторых ни одного! Меня охватывает ужас. Я понимаю, что через пару мгновений буду вежливо выставлен за дверь за не знание языка. Но смотрю ему прямо в глаза, продолжая улыбаться, и прошу повторить вопрос. Он повторяет, и я улавливаю еще одно знакомое мне слово, из чего становится понятным общий смысл вопроса. Отвечаю заранее приготовленными фразами… Новый вопрос… Опять то же самое…

Через какое-то время начинает казаться, что эту схватку я веду уже вечность, хотя по часам на стене напротив замечаю, что прошло только 25 минут. Это так называемое собеседование превращается для меня по сути в экзамен по английскому. Помню, в какой-то миг он спросил, буду ли я устраивать детям Punishment, если они будут плохо вести себя на уроке. Мне знакомо это слово, я когда-то уже слышал или видел его, более того, даже примерно помню, как оно пишется, но убей — не помню, что означает.

Набираюсь наглости и прошу разрешения посмотреть в словарь. Он кивает, я — о чудо! — нахожу это слово в словаре, и перевод его (наказание) подходит к смыслу вопроса. Я понимаю, что наказывать детей, должно быть, непедагогично, и говорю: «Нет». Он спрашивает: «А почему?» Я не знаю, как это сказать по-английски, и изображаю, как ребенок сожмется, замкнется, если его строго наказывать. Он улыбается, довольный моим ответом, и задает новый вопрос. Собеседование продолжается как в тумане еще минут 15. Должен вам сказать, что такой умственной работы я не совершал даже на самых сложных экзаменах в университете.

Наконец мой собеседник сказал, что остался доволен моими ответами, вручил мне какую-то папочку с бумагами, пожал руку, и я вышел за дверь. Увидев папочку в моих руках, Чак Мартин обрадовался, принялся жать мне руку, обнимать, похлопывать по плечам. Только тогда я понял, что прошел это собеседование.

Кто мы

Из 25 человек, пришедших на собеседование, предложение на работу получили лишь 11. Итак, я оказался в числе счастливчиков, выигравших достаточно большой конкурс. Это был еще один довод (пожалуй, самый весомый) в пользу моей поездки.

Ехать мне по-прежнему не слишком хотелось. Мы все прекрасно понимали: если американцы вербуют иностранцев, значит, у них огромный недостаток учителей. То есть сами американцы не хотят этой работы, и работа эта, должно быть, очень даже несладкая. У себя в Казани я был не последним человеком с немалым опытом в бизнесе. В последнее время стабильно делал неплохие по казанским масштабам деньги. Кроме того, было много предложений от более успешных друзей и знакомых перейти к ним в бизнес на должности финансового менеджера, зама генерального и т. д. Одним словом, чувствовал я себя достаточно уверенно.

Но с другой стороны, хотелось чего-то нового и интересного. Я ощущал, что начинаю постепенно деградировать от нашего тупого российского бизнеса, вся суть которого заключается в раздаче взяток чиновникам. Как заметил один мои занимавшийся в то время так называемыми взаимозачетами приятель, весь его бизнес заключался в дележке на троих. Одна часть должностному лицу, которое предоставляет зачет — право требования задолженности предприятия перед госструктурой. Вторая — тому, кто наполняет требование реальной продукцией. И третья себе — за хлопоты по организации схемы и реализации продукции.

Я стал уставать от всех этих обналичек, откатов, крыш, клановости и криминальности нашего бизнеса. У меня частенько опускались руки от понимания того, что вся российская экономика — это не экономика здравого смысла, а скорее экономика абсурда, где каждый, начиная от простого работника отдела снабжения, кончая генеральным директором и министром, думает прежде всего не о деле, а о собственном кармане. Мне все меньше хотелось вкладывать усилия в какое-либо постоянное дело в нашей стране — я прекрасно понимал, что в любой момент тебя обманут, подставят, наедут, отберут и т. д.

На этом Фоне Америка манила своими неограниченными, как мне тогда казалось, возможностями. Я делал ставку на свой жизненный и бизнес-опыт, на изворотливость ума и нетривиальность мышления, которые выгодно отличают нашего человека. Поработаю учителем не больше года, думал я тогда, за это время присмотрюсь и «замучу» что-нибудь интересное и прибыльное. Боже, как я тогда ошибался…

Думаю, читатель уже понял, что автор этой книги не кто иной, как самый настоящий авантюрист в B хорошем понимании этого слова. Каково же было мое удивление, когда, приехав в Америку, я понял, что почти все из одиннадцати приехавших со мной педагогов такие же джентльмены удачи, как и я сам.

Итак, кто мы?

Справедливости ради нужно сразу оговориться, что абсолютно у всех нас был реальный, а не нарисованный педагогический опыт. Причем у некоторых по 20 с лишним лет. Все мы совершенно разные, с очень разным прошлым, из разных городов России. Половина имеет ученые степени и, соответственно, опыт преподавания не в средней школе, а в вузе. И это совершенно логично. Как вы думаете, много ли российских учителей средней школы читают газету «Иностранец» и знают английский язык?

Но чем я был поражен больше всего — так это возрастным составом нашей группы. Лишь двоим из нас — Кате и Славе — было меньше тридцати. Они же лучше других знали английский язык. А по-настоящему хорошо его знала только Катя, закончившая инфак университета. Еще трое — Сергей Бобровник, Катя Подосинникова и ваш покорный слуга — находились в диапазоне 30 — 40 лет. Андрей, Геннадий и Саша — 40 — 50. Но что самое удивительное, были еще Александр Сергеевич и Лариса Евгеньевна, люди почти пенсионного возраста. Таким образом, команда подобралась отнюдь не молодая. Я никак не предполагал, что люди в этом возрасте могут решиться на подобную авантюру.

Несмотря на все возможные различия, в первый год работы мы были единодушны в оценке американской школы и окружающей нас жизни. В целом наши взгляды близки и сейчас, но по прошествии лет оценка некоторых деталей начала несколько различаться. Скорость этих изменений зависела от быстроты адаптации или, если угодно, американизации каждого из нас.

Глава 2. Куда же мы попали

Конечно же, с самого начала, еще до интервью в Москве, мы прекрасно знали, куда нас сватают. Нам сразу сообщили, что работать предстоит в Хьюстоне (штат Техас).

Для полноты картины разрешите вкратце рассказать о городе и штате, без чего будет трудно понять некоторые детали. Америка — большая страна, и жизнь в Техасе, конечно же, отличается от жизни, например, в Калифорнии или Айове.

Климат в Хьюстоне считается промежуточным между тропическим и субтропическим. По мне, так это однозначно тропики. Летом, которое длится с апреля по октябрь, стоит ужасная жара, которая усугубляется очень высокой влажностью. Поэтому все здания и автомобили кондиционированы: Хьюстон — первый город в мире по количеству кондиционеров. Духота летом настолько ужасная, что когда выходишь из помещения на улицу, возникает ощущение, что зашёл в парную. Зато зимой прекрасно: температура от десяти до двадцати градусов тепла, зеленеет травка, цветут цветы, поют птички.

С одной стороны, Техас — это провинция. Если проводить аналогии с Россией, то Техас — нечто вроде Краснодарского края. С другой стороны, такое сравнение не очень уместно. Это в России есть столица и есть провинция, где качество жизни ухудшается по мере удаления от Москвы. В CШA нет такого одного ярко выраженного центра. Жизнь хороша там, где хорошо развит бизнес.

С этой точки зрения Хьюстон — четвертый по величине город Америки. Кроме того что он считается нефтяной столицей мира, здесь расположены такие компании, как NASA, Compaq, печально известный ENRON и с десяток крупных нефтехимических предприятий. Поэтому Хьюстон — очень индустриальный, высокоразвитый и богатый город. Это сразу заметно, например, по наличию в нем фантастических четырехуровневых транспортных развязок с последним уровнем на сорокаметровой высоте.

В Техасе популярна шутка, что техасцы любят вещи большого размера. Не знаю, как насчет всех вещей, но что касается автомобилей, то это сущая правда. Привычным нам с вами седанам они предпочитают так называемые траки, по-нашему — пикапы. Также популярны джипы и микроавтобусы, но не маленькие и экономичные, а огромные полуторатонные, с шести- и восьмицилиндровыми двигателями. Они могут себе это позволить, так как при десятикратной разнице в заработной плате цены на бензин в Америке и России вот уже много лет идентичны копейка в копейку. Интересно, что этот самый трак служит не для перевозки грузов, а для повседневной езды на работу и редких выездов за город. Стоит ли говорить, что в кузове пикапа хьюстонцы не возят ничего крупнее и тяжелее барбекюшницы или кулера — термоящика со льдом для кока-колы?

В Хьюстоне, как и по всему югу Америки, много цветного населения. Особенно много мексиканцев в связи с наличием общей границы с Мексикой. Латиноамериканцы составляют почти треть населения Хьюстона. Испанский язык по сути является вторым государственным языком Техаса. В городе четыре телеканала и несчетное количество радиостанций, вещающих на испанском.

Я встречал очень много мексиканцев, которые прожили в Штатах более десяти лет и до сих пор не умеют говорить по-английски. Английский язык им просто не нужен, они прекрасно обходятся без знания официального языка как дома, так и на работе. Практически во всех фирмах, специализирующихся на услугах населению, с клиентами могут разговаривать на двух языках. Я не преувеличу, если скажу, что испанский язык более распространен в Хьюстоне, нежели татарский — в Казани. Кстати, на мой взгляд, именно мексиканцы, а не белые американцы ближе к основной массе россиян по своему менталитету: по отношению к детям, внутрисемейным отношениям и вообще по жизненным ценностям.

Что касается черного населения, то его всегда много там, где власти предлагают пособие по безработице. В Хьюстоне это пособие предлагают… В целом, как мексиканцы, так и черные предпочитают селиться в больших городах. В глубине штата их значительно меньше.

Белое население здесь в меньшей степени урбанизировано и сохранило дух старой Америки. Многие из белых американцев в душе до сих пор ковбои. В Хьюстоне частенько можно видеть мужчину в костюме и галстуке и одновременно в ковбойских сапогах. Первое время это шокирует, потом привыкаешь. Нередко можно увидеть мужчин в ковбойских шляпах. Как-то мои ученики в знак благодарности за мой скромный труд преподнесли мне ковбойскую шляпу. Я был очень польщен, так как у них это высшая награда.

Среди белых не редкость рокеры за пятьдесят, рассекающие на «Харлеях».

Если сравнивать этнический состав взрослого населения Хьюстона, то на данный момент три основные группы — белые, черные и латино — представлены примерно одинаково. Причем белых чуть меньше, а латиноамериканцев чуть больше трети. Однако уже в ближайшем будущем это равновесие будет нарушено.

Латиноамериканцы представляют собой самую быстрорастущую национальную группу Техаса в целом и Хьюстона в частности. Во-первых, идет постоянный приток легальных и нелегальных иммигрантов из Мексики. Во-вторых, рождаемость в мексиканских семьях в два-три раза выше, чем у белых. В результате сегодня в государственных школах Хьюстонского образовательного округа латиноамериканцы составляют уже более 50 %, афроамериканцы около 30 %, а белые менее 9 %! правда, эти данные не учитывают северные пригороды Хьюстона, где как раз наиболее компактно проживает белое население, и все же… Даже с учетом этих данных и того обстоятельства, что в частных школах учатся в основном белые ученики, доля белых детей в мегаполисе не более 30 %.

Эта ситуация создает американцам достаточно много проблем. И именно мультирассовость является одним из важнейших моментов, определяющих как суть, так и форму образовательного процесса в школах Хьюстона.

В CШA вопросы образования находятся в ведении штата. Каждый штат имеет свою собственную образовательную программу, которая может весьма значительно отличаться от программы образования в другом. Каждый штат разрабатывает свои же государственные экзамены либо вовсе не имеет таковых. Правда, раз в году ученики в масштабе всей страны сдают общенациональный экзамен. Несмотря на то, что последний не имеет большой юридической силы для констатации факта образования, его результаты в чем-то даже более значимы. Так, именно на результаты общенационального, а не местного экзамена ориентируются университеты при приеме абитуриентов. Мы же с вами можем использовать его результаты для сравнения уровня образования в разных штатах и разных школах.

Все государственные школы (так называемые public school) в Америке относятся к какому-либо образовательному округу (по-американски — дистрикту). Так, мы работаем в Houston Independent School District. В каком-то смысле дистрикт — аналог нашего гороно. Только в отличие от гороно, осуществляющего в основном надзорную деятельность, у дистрикта гораздо больше полномочий и ответственности.

Зарплату учителям платит не школа, а дистрикт. На работу принимает и увольняет тоже дистрикт, иногда по рекомендации директора школы, если последний достаточно авторитетен. Последняя инстанция в трудовых спорах тоже дистрикт. Наконец, дистрикт сам пополняет свой бюджет за счет местных налогоплательщиков и сам же по своему усмотрению его расходует. Поэтому работа учителей в разных дистриктах может оплачиваться по-разному.

Кроме государственных, есть еще многочисленные частные и прицерковные школы, которые никому не подчиняются. Но образование в них доступно только незначительной части населения.

Houston Independent School District (наш дистрикт) — богатая компания. Правда, его показатели по результатам общенационального экзамена немного ниже среднего показателя по штату. В то же время наш дистрикт периодически числится в передовиках по каким-то критериям, видимо, не связанным со знаниями учеников. В любом случае мы работаем не в худшем дистрикте Америки.

Внутри самого дистрикта школы очень разные. Конечно, сначала нас направили далеко не в лучшие школы. В лучших отбор учителей производят исключительно сами директора. По разнарядке распределяют в худшие школы. Но нам еще повезло: достались лучшие из худших, которых в дистрикте большинство.

Среднее образование в Америке трехуровневое: начальная школа (Elementary School) — первые пять классов, средняя (Middle School) — шестые-восьмые классы и высшая (High School) с девятый по двенадцатый класс. Несмотря на то, что эти школы разделены как административно, так и территориально, все они вертикально интегрированы. Как правило, две-три начальные школы относятся к одной средней, куда переходит ученики этих начальных школ после их окончания. Соответственно средняя школа в два-три раза больше начальной. В свою очередь две-три средние школы завязаны на одной высшей школе.

Я и почти все мои российские коллеги работаем в высшей школе. В нашем дистрикте таковых 34. Примерно половина из них являются большими базовыми, как описано выше, а вторая половина специализируется на каких то отдельных дисциплинах. Из всех 34 школ по-настоящему хорошими можно назвать три, остальные колеблются между "так себе" и «ужасная».

Мой опыт ограничен работой в двух высших школах: Westbury High School (одна из худших в дистрикте), куда я был распределен вместе с Сашей Миронычевым, и Lamer High School (одна из трех лучших), куда мне чудом удалось перебраться после года работы в первой. Кроме того, я немного знаю о ситуации в других школах по рассказам коллег.

Глава 3. Система образования

Ваша порция знаний, сэр

Учебный процесс в Америке построен принципиально иным образом, нежели тот, к которому мы привыкли. Прежде всего, школьный курс длится не десять лет, а двенадцать. Ученики идут в школу в первый класс в возрасте шести, а заканчивают двенадцатый в 17 — 18 лет. По возрасту учеников двенадцатый класс соответствует первому курсу наших вузов. Кстати, в американской школе учеников называют student, а не schoolboy или schoolgirl, как нас учили на уроках английского, поэтому я буду использовать слово «студент» вместо привычного нам «школьник».

Но это далеко не все. Еще сильнее отличается учебная программа в смысле организации и последовательности изучаемых предметов. В России все основные предметы изучаются каждый год. Математика изучается все 10 лет: с первого класса по десятый (Теперь уже одиннадцатый), физика — пять лет подряд, химия — четыре года, биология — вообще шесть лет. Программа построена так, что один и тот же материал в какой-то степени повторяется из года в год. В старших классах те же самые концептуальные понятия преподносятся уже на более высоком уровне, чем годом ранее.

В Америке все не так. Программа здесь построена по блочному типу. Возьмем естествознание. С четвертого по восьмой класс этот предмет называется Science. По содержанию он очень похож на наше природоведение, хотя и содержит элементы химии и биологии. Здесь пока все как у нас. Но вот после восьмого класса Science уже распадается на независимые предметы: биологию, химию и физику. Причем эти предметы не идут непрерывно по несколько лет, а преподаются блоками по одному за год.

В девятом классе изучается так называемый Integrated Physical and Chemical Science. Данный курс включает в себя начала физики и химии, и объединение их в один предмет кажется даже логичным. Школьники учат его целый год: первое полугодие — физику, второе — химию. Причем на это выделяется не два урока в неделю по 45 минут каждый, а каждый второй школьный день пара по 90 минут. То есть получается как бы один урок по 45 минут каждый день.

В десятом классе в Америке изучают только биологию. Опять-таки целый год. В дальнейшем к ней уже не возвращаются. В одиннадцатом изучается химия. Дальнейший курс физики не обязателен. Его выбирают не все, и, как правило, в двенадцатом классе. Вместо физики можно взять второй уровень химии, биологии, анатомию либо астрономию.

Такая же блочная система по всем остальным предметам. Например, алгебра делится на два курса: Algebra-1 и Algebra-2. Каждый из курсов опять-таки изучается по году. Алгебра-1 — это материал, соответствующий шестому и седьмому классам российской школы. Большинство из американцев проходит этот курс в девятом или десятом классах. Причем, если они не берут ее в девятом, то этот год у них проходит вообще без математики. Алгебра-2 соответствует восьмому классу российской школы, изучается в десятом или одиннадцатом классах.

Но американские дети могут от этого курса и отказаться, если другие предметы в сумме уже дают необходимое количество баллов для получения аттестата. Дальнейшая математика, включая тригонометрию, не является обязательным предметом. Этот курс, который у них называется Precalculos, — материал девятого класса российской школы, берут не более 10 процентов американских учеников. Поэтому он у них входит в университетскую программу. Интегральное и дифференциальное исчисление в школьном курсе выбирают лишь единицы.

Каждый ученик имеет индивидуальный учебный план, в состав которого входит определенный перечень обязательных общеобразовательных предметов (core subjects) — тех же, что и в России, плюс перечень выборочных предметов (electives), таких как разные виды спорта, музыка (любой инструмент на выбор), рисование, скульптура, хореография, театр и тому подобное. То есть все то, на что российские дети ходят в дополнительные школы после основной общеобразовательной, здесь включено в программу обычной школы. Можно даже брать уроки тенниса или езды на скейте.

Но ученик не может совсем отказаться от необязательных предметов. Он может выбрать что-либо по душе, но не выбирать ничего нельзя. В аттестате зарезервировано определенное количество мест для отметок по таким предметам. Причем эти выборочные предметы вносят такой же клад в общий балл, как и обязательные. Ученики не могут отказаться от выборочных предметов еще и потому, что время прихода в школу и ухода из школы строго фиксировано. Например, в High School учебный день начинается: в 8:30 и заканчивается в 15:45. Он включает в себя четыре урока по 90 минут каждый. Расписание ученика составлено так, что каждый день у него два-три обязательных предмета и один-два — на выбор.

Нам и не снилось

При такой системе на каждом отдельном предмете состав детей в классе совершенно разный. Теоретически, если ученику что-то не нравится — учитель или сам предмет, в начале года он может поменять своего педагога на другого, ведущего этот же предмет, или иногда даже сам предмет, так как даже среди обязательных предметов есть простор для маневрирования. На практике же просто по техническим причинам не всем и не всегда удается это осуществить.

Системой предусмотрено все, чтобы любой ребенок получил оптимальное для себя образование и при ни разу не был обижен или каким-то иным образом пострадал от субъективного к нему отношения со стороны учителя. Права детей действительно не ограничены, и они знают об этом.

В этом, я считаю, огромный и очевидный плюс американской системы образования по сравнению с российской. Вспомните, сколько детей в наших школах страдают из-за предвзятости учителей. Сколько бездарных педагогов проходит через жизнь каждого ученика за одиннадцать классов? Я уже не говорю о целенаправленном третировании тех учеников, чьи родители не могут или не хотят делать материальные взносы школе и учителю лично, что так широко распространено в сегодняшней российской школе. Американские ученики и их родители в полной мере ограждены от произвола учителя и школьной администрации. А чего стоит возможность бесплатного обучения, не выходя из школы, музыке и искусству? А бесплатные занятия спортом?

Еще один плюс американской школы — это то, сколько внимания уделяется детям с ограниченными физическими или интеллектуальными возможностями. В Америке такие ученики не изолированы от их здоровых сверстников. При желании родителей они могут обучаться в одном с ними классе. В каждой школе есть специальный департамент, занимающийся именно такими учениками. Им помогает прикрепленный к ним специалист. Даже слепые ученики могут обучаться в обычной школе. Средства, время и силы, идущие на обучение и поддержку таких учеников, огромны и в разы превышают те, которые выделяются на обучение беспроблемных детей. В результате эту систему можно упрекнуть в чем угодно, но только не в отсутствии гуманности.

Поговорим еще о плюсах. Первое, что сразу бросается в глаза, — это размеры и материальное оснащение школы. По сравнению с нашими школы в США — просто гигантские как по размеру зданий, так и по количеству учеников. В Middle School, как правило, несколько сот учеников, в High School — несколько тысяч…

Количество учителей в моей школе приближается к двумстам. Материальное оснащение поражает воображение. Каждая Нigh School, помимо просторных классов, лабораторий, многочисленных музыкальных и художественных мастерских, имеет, например, актовый зал на тысячу мест. В каждой школе три-четыре спортивных зала, бассейн. А размеру и качеству травяного покрытия футбольного поля позавидуют наши городские стадионы. Многие школы имеют ещё и отдельный театр.

Все делопроизводство, включая ведение классного журнала, компьютеризировано. Служебная переписка, распоряжения и инструкции руководства коллективу осуществляет исключительно по электронной почте. Все это работает настолько четко, что система нигде не дает сбоя.

Здесь распоряжения руководства не обсуждаются, а выполняют в срок. В первые дни я это было очень непривычно после нашего российского разгильдяйства. У каждого учителя и административного персонала есть четкие служебные инструкции, согласно которым они должны действовать. Любое отклонение от этих инструкций недопустимо. Это одна из основных составляющих ментальности американцев — следование инструкциям. Причем это возведено в категорию морали, а не просто хорошее или плохое исполнение служебных обязанностей.

Следование инструкциям — хорошо. Нарушение инструкций — плохо. Никого не интересует конечная цель. Результат следования или неследования инструкции не имеет значения. Если ты нарушишь инструкцию и добьешься положительного результата, этого никто не заметит. Но вот если ты просчитаешься, и результат нарушения инструкции будет отрицательный, тебя накажут очень сурово, вплоть до увольнения.

Совершенно неуместны попытки разобраться в ситуации, проявить человечность, попробовать решить что-либо с позиций добра и зла. Человеческий фактор исключен полностью. Причем эти правила распространяются не только на учителей, но и на учеников.

Из книги А. Димиева „Классная Америка”