Ясский мир: как Крым и Кубань окончательно стали русскими

Последняя русско-турецкая война XVIII столетия продемонстрировала всему миру колоссальные возможности армии и флота России

Последние дни декабря 1791 года стали в России по-настоящему праздничными. И причиной тому были не только недавно прошедшее Рождество Христово и грядущий Новый год (который в то время и не праздновали особо), а завершение очередной русско-турецкой войны. Это был весомый повод для радости: затянувшееся на четыре года противостояние Санкт-Петербурга и Стамбула принесло множество славных побед русскому оружию, но уже явно утомило страну.

А еще одной причиной для радости, а после и для шумных торжеств стало заключение 29 декабря 1791 года (9 января 1792 года по новому стилю) Ясского мирного договора. Этот документ, который официально именовался «Трактат вечного мира и дружбы заключенный между Империею Всероссийскою и Оттоманскою Портою в Яссах в 29 день Декабря 1791-го года чрез назначенных к тому с обеих Сторон Полномочных», принес России не только долгожданный мир, но и множество выгод.


Между войной и войной

Русско-турецкая война 1787–1791 годов, которая стала второй войной с Турцией во времена царствования императрицы Екатерины II Великой, хотя и началась по инициативе Стамбула, была более выгодна России. По условиям Кючук-Кайнарджийского мира, который увенчал первую екатерининскую войну с турками в 1768–1774 годах, Санкт-Петербург получил гораздо больше преференций, чем могло бы понравиться Стамбулу. А в течение недолгого мирного периода, отделявшего одну войну от другой, Россия добилась еще большего. В частности, 1783 году Российская империя присоединила Крым и Кубань, поставив тем самым окончательную точку в истории одного из самых давних своих противников — Крымского ханства. А заключенный в том же году знаменитый Георгиевский трактат, названный так по месту подписания — крепости Святого Георгия Победоносца, входившей в Азово-Моздокскую оборонительную линию, — привел под российский протекторат Восточную Грузию, что серьезно ослабляло турецкое влияние в Закавказье.

Но даже усиление российского влияния на Кавказе и расширение военного присутствия России на Черном море не могло удовлетворить геополитические устремления императрицы Екатерины и ее кабинета. В перспективе Санкт-Петербург видел расширение границ своего влияния, если не присутствия, на большую часть бывших византийских земель.

Однако все это было дальней перспективой, а в ближней России требовалось как можно надежнее укрепить свое присутствие в Северном Причерноморье, а еще лучше — и немного расширить свои границы на юг и запад. Однако недавняя русско-турецкая война и напряженные отношения с европейскими державами удерживали Екатерину от эскалации отношений с Турцией. Зато Стамбул совершенно не страдал подобными комплексами. Совершенно не удовлетворенная условиями Кючук-Кайнарджийского мира и последующими действиями России, Порта искала только повода, чтобы начать новую войну, в ходе которой она надеялась вернуть все потерянные ранее позиции.

«Верните Грузию и Крым!»

Именно поэтому Стамбул предпринимал активные попытки расшатать с трудом успокоившихся крымских татар, которые никак не могли до конца смириться с потерей суверенитета. Поскольку формально Порта, как и другие европейские державы, согласилась с трактатом от 1783 года, которым к России была окончательно присоединена вся Таврида, включая Крым, действовать открыто турки не могли. А вот идея настоять на отправке в Крым своих консулов, которые на деле сыграли бы роль возмутителей спокойствия, была Стамбулу по душе.

Подобным же образом Турция действовала и в отношении Картли-Кахетинского царства. Формально Османская империя не имела никаких оснований оспаривать Георгиевский трактат, установивший протекторат России над Восточной Грузией, и потому предпочитала действовать точечно. Правда, все попытки уговорить грузинского царя Ираклия II поменять российский протекторат на турецкий закончились ничем. Тогда Стамбул сделал ставку на соседей Картли-Кахетинского царства, постоянно побуждая их к новым и новым набегам на грузинские земли, надеясь тем самым причинить грузинам большое беспокойство и вынудить искать более надежного покровителя, чем Санкт-Петербург.

Но и Россия не дремала. До конца 1786 года она ограничивалась лишь письменными претензиями к Порте, которые регулярно направлялись в Стамбул и так же регулярно оставались без ответа. Но в декабре того же года терпение Екатерины лопнуло, и она поручила послу в Константинополе Якову Булгакову потребовать от Порты не нарушать границ Восточной Грузии. Трудно сказать, насколько хорошо российская императрица представляла себе, какую именно реакцию это требование вызовет в Константинополе. Скорее всего, достаточно хорошо — и воспользовалась возможностью подтолкнуть Порту к обострению отношений.


Если все было именно так, то провокация полностью удалась: услышав из уст Булгакова требования России, Константинополь возмутился. И некоторое время спустя выдвинул встречные условия. Турки потребовали у России отказаться от Грузии и права иметь турецких консулов в Крыму, а также снижения пошлин для турецких купцов до 3% и запрета русским купцам вывозить турецкую продукцию. Стамбул настаивал на немедленном ответе, но почти сразу, даже не дождавшись реакции Петербурга, расширил требования, настаивая теперь уже на возвращении Турции всего Крыма.

Когда в августе 1787 года Яков Булгаков от лица Российской империи отказался удовлетворять эти чрезмерные притязания, его немедленно арестовали и заключили в Семибашенный замок. Согласно дипломатическому протоколу такие действия рассматривались как объявление Турцией войны, но Порта решила не полагаться на вопросы трактовок и 13 августа 1787 года объявила России войну официально.

Надо сказать, что это решение было, как вскоре выяснили в Стамбуле, несвоевременным. Турция знала об опасном для нее сближении России и Австрии, но совершенно не ожидала, что к концу лета 1787 года Москва и Вена успеют заключить военный союз и войну придется вести на два фронта. Успокаивало Константинополь лишь одно: настойчиво подталкивавшие его к войне с Петербургом дипломаты из Англии, Пруссии и Франции обещали, что и русской армии вскоре тоже придется вести не одну войну, а две.

Это обещание европейские державы сдержали, хотя и не так скоро, как хотелось бы Турции. Лишь в июне 1788 года, когда Порта уже вовсю вела войну с Австрией и терпела первые поражения от России, британцы уговорили шведского короля Густава III объявить войну России: началась русско-шведская война 1788–1790 годов. Однако расчеты Стамбула на то, что второй фронт отвлечет с юга существенные силы, не оправдались: командование русской армии сумело обойтись войсками, которые уже находились на северном театре военных действий, да и основные боевые действия развернулись на Балтике, что никак не могло повлиять на ситуацию на Черном море.

Поражение за поражением, победа за победой

Хотя кампания первых двух лет войны была неудачной для Австрии как союзницы России, а смерть в феврале 1790 года австрийского императора Иосифа II и восшествие на престол его преемника Леопольда II и вовсе привело к заключению австро-турецкого мира, в целом ход военных действий был неприятной неожиданностью для Стамбула. В октябре 1787 года на Кинбурнской косе пятитысячный турецкий десант был наголову разбит полуторатысячным отрядом Александра Суворова. И это сражение словно предвосхитило весь дальнейший ход боевых действий, обрекая Турцию на поражение.

В июле 1788 года Севастопольская эскадра вместе с другими силами Черноморского флота под командованием Марко Войновича и Федора Ушакова разбила турецкую эскадру у Фидониси. В сентябре 1788 года войска под командованием генерала Ивана Салтыкова взяли крепость Хотин, а в декабре 1788 года Потемкин штурмом взял Очаков, почитавшийся турками одной из самых сильных их крепостей.


Следующий, 1789 год принес туркам новые поражения. Трижды они потерпели неудачу в сражениях с войсками Петра: 7 апреля — у Бырлада, 10 апреля — у Максимени и 20 апреля — у Галаца. 21 июля и 11 сентября того же года две легендарные победы — при Фокшанах и Рымнике — одержал генерал-аншеф Александр Суворов. Кроме того, в том же году турки потеряли такие важные опорные пункты, как Гаджи-бей, Аккерман и Бендеры.

Кампания 1790 года стала еще более несчастливой для турецких войск. Российская армия сумела осадой или штурмом взять Килию и Тульчу, а в конце декабря спокойно пережившая годичную осаду чудо-крепость Измаил после всего лишь пяти дней подготовки была решительным штурмом взята войсками под командованием Александра Суворова. Немногим ранее турки потерпели поражения на Кавказе, где генерал Иван Герман разбил турецкий корпус Батал-паши, и на Черном море, где русский флот взял верх над турецким в сражениях в Керченском проливе и у Тендры.

Финальную точку в противостоянии поставила кампания 1791 года, после чего стало совершенно очевидно: Порта более не имеет ни сил, ни возможностей вести войну с Россией. 3 июня войска генерала Ивана Гудовича захватили Анапу — одну из самых мощных турецких крепостей на Тамани, чуть меньше чем через месяц армия под командованием Николая Репнина разгромила мачинскую группировку османов, а 31 июля русский флот, которым командовал ставший уже легендарным флотоводец адмирал Ушаков, разбил турецкий флот при Калиакрии.

Удары и поражения были столь сильны, что Стамбул начал искать пути к примирению. Предварительные условия мира были подписаны в начале июля 1791 года в Галаце, а через три месяца в городе Яссы — столице Молдавского княжества — начались основные переговоры.

Что дал России Ясский мир

Российскую сторону на обсуждениях Ясского мира первоначально представлял светлейший князь Григорий Потемкин — человек, пользовавшийся безграничным доверием Екатерины Великой и обладавший почти безграничной властью. Но он умер вскоре после начала переговоров, и руководство русской делегацией переложили на графа Александра Безбородко — фактического руководителя и проводника внешней политики Российской империи с 1781 года.

Именно Безбородко настоял на том, чтобы российская делегация ни при каких условиях не смягчала свою позицию. Причиной такой жесткости стали донесения русских агентов в Стамбуле, которые сообщили, что неофициальным распоряжением султана турецким переговорщикам приказано непременно добиться заключения мира. Поэтому Безбородко беззастенчиво выдвигал самые жесткие условия, а если турецкая сторона пыталась упрямиться, угрожал прервать перемирие и возобновить боевые действия.

Эти угрозы оказались действенными: Турция, которую после серии военных неудач перестали поддерживать бывшие союзники — и Лондон, и Берлин, и охваченный революцией Париж — согласилась на существенные уступки. Прежде всего Ясский мирный договор полностью восстановил действие и условия Кючук-Канарджийского мира, а также подтвердил переход к России Кубани и Крыма. Решен был и грузинский вопрос: по Ясскому договору турки отказались от претензий к Грузии, обязались не предпринимать враждебных действий в отношении нее и сдерживать подконтрольные ей кавказские народности от набегов на русские земли. Но были и новые приобретения: так, России отошли земли между Южным Бугом и Днестром, и это сделало российским все Северное Причерноморье. Были также подтверждены старые границы — по реке Кубань на Кавказе, и определены новые — по Днестру в Молдавии. Именно на этих новых землях вскоре появился новый город — Одесса, основателем которого стал участвовавший в ясских переговорах один из героев закончившейся войны генерал Осип де Рибас.

Конечно, Ясский мир не принес российской короне тех результатов, которые грезились ей в дальней перспективе. Но и без этого он стал одним из самых важных событий в российской истории XVIII века, расширившим российскую территорию и оказавшим существенное влияние на положение России на международной арене. А самое главное, Ясский мир, как и предшествовавшая ему война, продемонстрировали всему миру стойкость и боевые возможности русских армии и флота.